Воспоминания самарского анархиста - Сергей Николаевич Чекин
С Ваней Князевым объединяла нас любовь к природе. Каждое воскресенье, да и в другие дни мы часто уходили в лес, на Зигзагу, и там собирали ягоды, развлекались купаньем, ловили бабочек. Но с пятого класса Ваня по настоянию родителей перестал посещать школу и остался при доме помогать родителям по хозяйству — крестьянствовать.
Федя Карташев имел большое пристрастие к катанью на лодке на заливных баклушах огородов позади нашего двора на нашей маленькой лодке-душегубке[245], которая от небольшого движения переворачивалась вверх дном, о чем знал и Федя, но это ему почему-то нравилось. Зная этот каприз, лодку держали в мелкой заливной баклуше в огороде за домом. Мы шли к лодке, Федя садился в лодку и самоотверженно отплывал от берега, а через минуту-две лодка переворачивалась и Федя купался в холодной весенней воде, вылазил на берег, заходил к нам в дом, снимал мокрую одежду, сушился, а в сумерки шел домой, а чтоб родители не знали о его купанье в одежде — залезал на печку, а полушубок тайно прятал в подпол дома, и так повторялось несколько раз, пока его полушубок не сгнил под полом дома.
Большой практичностью Федя не отличался. Однажды мы пять-шесть товарищей договорились вечером идти на ночную рыбалку на Зигзагу. Был теплый летний вечер. Место сбора всем известное. Федя что-то запоздал, а вскоре пришел к нам с подушкой и одеялом, а вся ночь прошла у костра и в рыбалке, и мы немало смеялись над его непрактичностью.
Много летних дней и ночей было проведено на Зигзаге. Теплая летняя ночь, горит костер в займище на берегу Зигзаги, зеленовато-синее мерцание звезд. Тишина на земле, в небе и на Зигзаге. Мы тесно лежим и сидим у костра, и думалось нам, как хорошо жить и почему все люди не живут так хорошо, дружно, как мы между собою в согласии и дружбе. Такие вопросы часто рождались и не находили ответа в те далекие юношеские годы, и только через несколько лет эти вопросы стали ясными и понятными.
Но вот горизонт востока начал светлеть, розоветь, а потом озарился лучами утренней зари восходящего солнца. Началось пробуждение жизни от ночного сна. В займище, Зигзаге, в полях, селах и городах — началось движение жизни. В это время дремавшие вначале и заснувшие потом у костра юные рыбаки, отдохнувшие на свежем воздухе, пошли к Зигзаге, расставили бредень и вентеря поперек Зигзаги на перекате перед плесом, и всю рыбу, которая вышла погулять на перекат, загнали в свои снасти. Бодрые, освеженные прохладной утренней водой Зигзаги, с хорошим уловом рыбы пошли в село к своим домам.
***В течение веков крестьяне — труженики полей мечтали, как о манне небесной, о владении землей и сытых хлебах насущных. Эти мечты и надежды передавались из поколения в поколение и одновременно крепла и росла ненависть и презрение к угнетателям и поработителям человека и общества — к классовой государственной власти, охраняющей помещичью и государственную собственность на землю и хлеб. Эти стремления и надежды на землю и хлеб проявлялись в восстаниях-бунтах Степана Разина и Емельяна Пугачева и многих тысяч отдельных бунтарей по всей стране и особенно в нашем селе Старотопном, где жители села отличались человеколюбивым и буйным нравом, а потому нередко топили своих угнетателей и поработителей в озере дремучего бора.
После отмены крепостного права угнетение и порабощение землей и хлебом произошло наполовину, не полностью, а в большинстве и того меньше, к тому же в нашем селе много было учащихся и работающих в городе Смурове, поддерживавших связь с родным селом, а когда начались революционные восстания в центральных городах страны и в Смурове в девятьсот пятом году, то старотоповцы первыми поднялись в губернии на восстание за свержение царского правительства, под лозунгом «Земля и Воля». Поздней осенью по звону церковного колокола ежедневно собирались старотоповцы на свое вече решать новое, свое устройство жизни. На эти собрания сходились все, кто хотел новой жизни без угнетателей и поработителей. Вся местная власть и помещики из села разбежались — власть царя и помещиков прекратилась — сам народ стал хозяином своей судьбы, в селе воцарилось торжество правды и любви друг к другу, ибо исчезли условия, порождающие вражду в людях.
Когда началось восстание, мы катались на салазках с горы за селом и, услышав набатный звон, побежали в село. Со всех концов села народ шел к нашей школе группами и в одиночку. Вошли в школу, которая с каждой минутой все больше и больше заполнялась народом. За столом посредине школы сидели наш учитель Писчиков, фельдшер Мошков, Антипов Сергей, Солдатов и Щербаев[246] из Царевщины, Андреев Леонтий, братья Салеевы и другие. Один за другим выступали с короткими, но крепкими речами и словами фельдшер Мошков, учитель Писчиков, Щербаев, Солдатов, Антипов, Андреев, Ахматов, братья Жидяевы и многие другие, и даже семидесятилетний священник Трехсвятский присоединился к восставшим.
Много лет прошло с тех пор, когда я и мои школьные товарищи видели восстание и слышали речи и слова восставших старотоповцев. Первым речь держал Мошков, затем Писчиков, Щербаев и десяток наших односельчан. Они говорили: «Граждане! Восстание против царя и помещиков идет по всей стране. В Москве, Петербурге, Смурове и во многих других городах и уездах рабочие и крестьяне свергают всем ненавистное царско-помещичье господство, началась революционная всенародная борьба за землю, хлеб и волю крестьян и за фабрики и заводы для рабочих, их освобождение от капиталистов и буржуазии.
Наша задача, наши успехи в борьбе заключаются в том, чтоб всем крестьянам и всему трудовому народу подняться на борьбу с угнетателями и поработителями. Отобрать землю и разгромить все имущество помещиков и царских опричников. А поскольку царская власть для нас не существует, то впредь, до избрания всенародного учредительного собрания и установления республики, нам необходимо создать свою народную самоуправляющуюся республику и утвердить устав[247]:
1) Немедленно приступить к изъятию, учету и распределению всех помещичье-удельных и монастырских земель.
2) Землей владеть могут только те, кто будет сам ее обрабатывать.
3) Продажа и купля земли отменяется.
4) Плата за церковные обряды добровольная.
