Видали мы ваши чудеса! - Ольга Владимировна Голотвина
А Ива поведала хозяйке, как Морана-Смерть уводила Лоскутиху в Навь, за реку Смородину, из-за которой пути нет. И о том, как кот Баюн ее, Иву, от смерти спас, удержал. А Чернава велела о том людям не болтать… Так что нечисть, девонька, бывает разная. И надобно с нею – по-разному.
Некоторое время обе пряхи молчали. Только в полумраке вертелись в пальцах веретена.
– А потом Ива сама стала ведуньей? – спросила Дарёна.
– Нет, – ухмыльнулась Незвана. – Немного подросла, влюбилась в заезжего молодца да сбежала с ним из дому. Ничему толком не научилась. Так, нахваталась по верхам́.
Дарёна от волнения даже с лавки вскочила:
– Ой, дура! Из-за какого-то молодца… А ведь могла бы от Чернавы узнать такое… такое…
Незвана перебила ее жестко:
– Очень помогли Чернаве ее знания, когда толпа деревенских мужиков ночью пришла с факелами, подперла кольями дверь да дом подожгла… Ладно, заболтались мы. Хватит глаза портить. Что напряли, то и наше. Да и в печи угли прогорели. Закрой вьюшку, а я дом обойду, проверю, всё ли заперто.
Хозяйка зажгла от догорающей лучины маленький глиняный светильник-коптилку. Быстро обежала большой дом, проверила двери и ставни. Уже собралась идти в свою каморку-опочивальню, как вдруг встревожилась: «А ну как Дарёна не загасила огонек? Выпадет из светца недогоревший кончик лучины – быть пожару, храни нас чуры-предки!»
Поспешила в горницу, где они только что с девочкой пряли.
Дверь горницы приоткрыта, огня за нею не видно, зато слышится неразборчивый голосок Дарёнки. С кем она в темноте разговаривает?
Прикрыв ладонью коптилку, Незвана бесшумно подошла ближе.
Из горницы доносилось:
– Кикимора, сестренка, да ты меня не бойся! Разве ж я не понимаю? Ты сирота, я… почти сирота. На улице дождь и ветер, а будет и вовсе зима. А тут тепло, хорошо. Я у тети Незваны выспрошу, что кикиморы едят. Она вон домовому молочко ставит, а я тебе что-нибудь буду ставить. Ты живи, ты грейся… Учишься прясть, да? Ну и правильно. Без дела сидеть – это же такая тоска! А что не получается, так ты не горюй, я тоже сначала нитки рвала. Научишься! Только ты мою пряжу бери, а не хозяйкину. Я-то нитки распутаю, а она рассердится… А что про тебя говорят – мол, некрасивая… так ты не слушай дураков, сами они такие! Вот я из косы ленту выплету, на лавку положу – забирай! Завтра на свету ́ посмотришь – новая, красная, как огонь горит! Заплети в волосы – краше станешь… А я побегу, не то тетя Незвана меня хватится!
Женщина поспешно шагнула за приоткрытую дверь. Дарёна выскочила из горницы и поспешила прочь, не заметив хозяйки.
Незвана зашла в горницу, убрала ладонь от огонька коптилки – и в слабом свете успела разглядеть, как уползает под лавку кончик ярко-красной ленты.
3. Кикимора
Ах, какая зима упала с неба на Звенец! Снежная, пушистая, легкая, мягкая. Может быть, Карачун, грозный повелитель морозов и вьюг, свирепствовал у себя в лесах, но в городе он оставил людей в покое.
Погодка была – в самый раз для зимней ярмарки!
И собирались в город по санному пути купеческие обозы, и шумела, пела и галдела веселая ярмарка. Оба постоялых двора – «Мирный очаг» и «Райский сад» – были набиты битком, на радость хозяйкам.
И Незвана, и Курлычиха до того были довольны свалившимися на них радостными хлопотами, что, встретившись на днях на торгу, не наговорили друг другу злых слов. Наоборот, учтиво поклонились одна другой, пожелали веселых зимних праздников.
Обе знали, что близится самая длинная ночь в году. Ночь, после которой год повернет на весну.
Чтобы не поддаться темной, ледяной власти Карачуна, молодежь в смешных масках будет всю ночь бегать по улицам, петь под окнами веселые песни во славу Коляды, поворачивающего год. А люди постарше будут выносить певцам пироги, калачи и прочую снедь. И лучше в преддверии этой ночи не разводить ссоры да свары…
А в тот день, когда начались забавные и страшные события, Незвана не смогла выбраться на торг и послала за покупками Дарёну.
– У гончара купишь две миски, – деловито говорила Незвана, отсчитывая деньги. – Твоя кикимора ночью разбила.
– Ой, не сердись на нее, тетенька Незвана! Она учится мыть посуду, да пока не получается… Не гневайся и не зови попа со святой водой! Не гони бедную кикимору на мороз!
– Руки бы ей обломать, твоей кикиморе! Этак мы с тобой по миру пойдем, под окнами будем хлебушка просить, храни нас чуры-предки…
– Ой, тетя Незвана!..
– Ну ладно, ладно, не позову попа святить «Мирный очаг». Я уже купила у травника Мирослава настой корня горького папоротника. Сегодня ты перемоешь этим настоем все горшки и миски. Мирослав сказал, что кикимора этот запах любит. Подобреет, с посудой бережнее будет…
– Конечно, перемою! Ой, спасибо!
– А сейчас купишь миски у гончара Ломейки. Нет, не две, а три, чтоб с запасом… Да поторгуйся, а то он, глиняна душа, просит за свой товар, как будто не гончар, а золотых дел мастер! Смотри, не дай ему себя задурить! А то он как начнет… – Не-звана изменила голос, заговорила басом, подражая гончару Ломейке: – «Мои миски не в лесу на кустах росли, чтоб я их даром раздавал! За хороший товар и цена такова! Дорого, да любо, дешево, да грубо…»
Дарёна, подхватив игру, ответила «гончару»:
– Я, дяденька, твои миски не браню, хотя такие на ярмарке на каждом шагу продают. Товар неплох, да цена невеселая. А наша медь не любит зря звенеть!
Незвана заулыбалась, но тут же посерьезнела и продолжила:
– У молочницы Смеяны возьмешь сметаны – вон чистая крынка…
Тут женщина чуть поколебалась, а потом добавила к кучке меди три серебряные монеты.
«Ого! – удивилась Дарёна. – Это что ж такое дорогое я должна купить?»
– Скоро праздник, – тем же равнодушно-деловитым тоном сказала Незвана. – Купишь себе шаль. Не платок, а шаль. Хорошую, большую, дорогую, чтоб в приданое пошла. Выбери, какая тебе самой понравится.
– Ой, спасибо, тетя Незвана!
– Ладно, беги!
– Я постараюсь побыстрее обернуться, чтоб тебе тут одной с гостями не крутиться! – пообещала благодарная Дарёна.
– Да гостей-то почти и нет, – усмехнулась Не-звана. – Все к воеводе на подворье подались.
Дарёна кивнула. Она тоже знала, что творится сейчас на подворье у воеводы. Да что там – весь город знал, что воевода
