Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина
Царевич засмеялся чьей-то шутке. За столом одобрительно зашумели, послышался звон бокалов.
Я потянулась к куртке.
– Ты куда? – спросила Оля.
– Пойду найду Ваню и нужно выпустить собак. Завтра не до этого будет.
– Не до этого, – согласилась Оля. – Иди. Рация с собой?
– И телефон.
– Толку от твоего телефона. Все равно в такую погоду не ловит.
– Оль, не начинай.
– Даже и не собиралась. Просто в такой снег одной по лесу мотаться – не очень хорошая идея.
Я уже почти уснула, когда завыли собаки. Не привычно – игриво, а как-то тревожно и тяжело. И среди этого воя я отчетливо слышала настойчивый голос Лаки. Я пыталась убедить себя в том, что все нормально. Что мне показалось и вообще давно пора лечить нервы, но собаки и не думали затихать. Не снимая пижамы, я влезла в комбинезон, впихнула ноги в снегоступы, схватила шапку и перчатки и рванула к питомнику. Почувствовав мое приближение, собаки завыли еще сильнее.
Трясущимися руками я еле справилась с замком на воротах, уже понимая, что случилось что-то серьезное. Альбуса в вольере не оказалось, Ниро и Вульф смотрели на меня затаенной обидой. И Джека и Лондона в питомнике тоже не было. Увидев меня, Лаки завизжала и бросилась на решетку. Я открыла дверь, и она вылетела наружу, едва не сбив меня с ног.
– Стоять! – рявкнула я, но собака не послушалась. Только завертелась на месте и снова побежала вперед. К реке.
И тут я поняла, что вой за моей спиной стих. И только снизу, от воды раздавалось какое-то отчаянное поскуливание.
Первым, на кого я наткнулась, оказался Лондон. Он почти сбил меня с ног, радостно виляя хвостом, но стоило мне потянуться к шлейке, как пес ловко увернулся и отбежал на пару метров, приглашая меня за собой. Я последовала за ним и снова потянулась к ошейнику. И снова Лондон не позволил себя поймать, но и не скрылся в лесу. От реки послышался пронзительный вой, Лондон задрал морду и ответил. Я потянулась к телефону. Связи не было. Рацию я конечно же забыла.
Спускаться одной к воде было страшно. И без того ненадежную тропу занесло снегом. Было темно, а включать фонарик я побоялась, чтобы ненароком не ослепить собак. Но хаски звали, теперь я была уверена, что это выл Альбус.
Но все равно я не была готова к тому, что увижу на берегу. С трудом цепляясь за тонкий пласт льда передними лапами, Джек болтался в темной воде, из последних сил пытаясь побороть течение. Рядом с ним на животе лежала Лика – я узнала ее по ярко-розовому комбинезону – и двумя руками держала пса за шлейку. Вытащить огромного кобеля на берег ей не хватало сил. Альбус метался рядом, но подойти не решался. Только отчаянно выл. И из-под хорошо знакомого мне бревна ему тихим поскуливанием отвечала Лаки. Лондона я не видела. Я осторожно ступила на хрупкий лед, и он затрещал под моими ногами.
– Назад, дура! – раздался из темноты Димкин голос, напряженный и глухой. Следом залаял Лондон. – Лед очень тонкий, Зоя. Не выдержит.
– Ты где?
– Лежу, – ответил Дима. – Кажется, я ногу сломал. Но их надо вытащить, Зоя. Только…
– Где потяг2? Брал с собой? – перебила я его.
– У меня, вот. Только не ходи ко мне, тут тоже топь. Я Лаки пошлю.
– Лика, ты сможешь закрепить карабин? – спросила я девушку.
– Наверное, да, – голос ее дрожал. – Только я совсем не чувствую рук.
– Если не выйдет, я подползу к тебе.
– Лед не выдержит, не надо, – остановил меня Дима. – Все ко дну пойдете.
От бессилия я скрипнула зубами. Связи не было, идти за помощью не позволяло время.
Лаки ткнулась мне в ладонь носом. В пасти она крепко сжимала поводок. Выход оставался только один. Самый простой и самый ненадежный. Джек и Лондон были еще слишком неопытны для такой работы, но выбирать не приходилось. Хорошо хоть потяг состоял из нескольких секций и мне удалось связать довольно длинный центральный шнур, один конец которого я закрепила на шлейке Лаки, а второй кинула Анжелике. Но та не смогла его поймать. Ни с первой попытки, ни со второй. Заскулил Джек. И тогда старый Альбус лег на брюхо, закусил зубами поводок и по-пластунски пополз к девушке. Осторожно вложил ей в руку поводок.
– Просто продень его в шлейку и намотай себе на запястье. И держись! – крикнула я и пристегнула Лондона к потягу. – Лаки! Вперед!
Моя девочка рванула что было силы, Лондон потянул за ней. Лику развернуло, и она завизжала. Ей вторил Джек. Но силы вытащить двоих не хватало. Я обеими руками вцепилась в поводок.
Рявкнула:
– Вперед!
Собаки дернули и снова забуксовали. Альбус беспокойно носился по самой кромке льда, хватая Лику за куртку. Шлейки на свободолюбивом старом псе не было. Тогда меня осенило.
Я зашептала, чуть ли не плача:
– Альбус, миленький. Тяни Джека. Хватай, Джека, Альбус!!!
Старый пес понял. Лизнул своего нерадивого воспитанника в нос и ухватил зубами за шкирку.
– Вперед!!! – заорала я и потянула что было силы за поводок.
Закричала Лика, залаяли собаки и отчаянно захрустел лед. Но мы вытянули! Вытянули глупого молодого пса из темной неприветливой реки.
Анжелику я немедленно погнала наверх, не позволяя опомниться.
– Стучись к девчонкам в эко-хижину. Одна пусть сюда одеяла несет, вторая – бежит в большой дом за помощью. А сама в душ, поняла меня?
Лика клацнула зубами, кивнула и пошатываясь побрела вверх по склону.
– Анжелика, бодрее! – поторопила я ее. – Парни совсем замерзли.
Парни замерзли.
Джека била крупная дрожь. От холода и испуга. Я обняла пса и начала яростно теребить его шкуру. Джек жаловался, ныл, но вырваться не пытался.
– Димка, ты как? – спросила я.
– Меня греют – уже хорошо. Лаки умница. Ноги не чувствую. Наверное, тоже неплохо, – усмехнулся друг.
Над головой послышались торопливые шаги.
– Здесь есть кто живой? – судя по голосу, это была Катя.
– Мы есть, – ответил Димка. – Нам бы одеяла. А сама не спускайся. Опасно.
– Куда лучше кинуть? – уточнила девушка. – И как?
– Да просто кидай, по склону пусти, Зоя поймает.
– Юля пошла в большой дом? – спросила я. И тут же меткий удар туго свернутым одеялом сбил меня с ног. – Поймала! – заорала я. – Еще кидай.
