Мальчик из Югуру - Олимп Бели-Кенум
Небо над деревней расчистилось, облака, еще не совсем спокойные, но уже растерявшие всю свою устрашающую силу, клубились над горизонтом, собираясь белыми грядами далеко за Югуруной. Потоки воды, стекающие со всех концов горы, неслись к реке Алато. У подножия Югуруны ручей, орошающий апельсиновую рощу, быстро взбух и вышел из берегов. Он больше не журчал тихо и ласково, а мчался вперед к реке, тяжело дыша, как уставший пес.
Войдя в пахнущий ароматным нектаром сад, все принялись за работу. Дети Киланко тоже пришли помочь. Айао не нравилась такая погода. Ему бы хотелось, чтоб светило солнце. Тогда можно было бы вдоволь побегать по саду и, вместе с Якубу, уйти куда-нибудь подальше, например в Желтую долину: там были звериные тропки, на которых отец расставлял свои капканы. Лани, кабаны, дикобразы, наступив неосторожно на капкан, неизменно попадались в них. Айао очень хотелось показать эти места своему другу, чтобы тот собственными глазами увидел, как он, деревенский мальчик, может издалека распознать, где в зарослях спрятаны капканы. Но бродить по высокой мокрой траве было неприятно. Поэтому ему пришлось просто рассказать Якубу про все те развлечения, удовольствия и чудеса, которые кроются среди этой травы в хорошую погоду.
А Якубу, никогда в жизни не видевший столько апельсиновых деревьев и плодов, не мог налюбоваться садом и зрелищем кипевшей здесь работы. Ему все было интересно: и наблюдать, и помогать, и просто веселиться. Он успел уже съесть два больших и очень сочных апельсина. Киланко попросил принести корзину. В нее он сам отложил сотню самых отборных плодов.
— Это подарок от Айао его большому другу Якубу, — сказал он.
Растроганный и взволнованный Якубу, скрестив на груди руки, несколько раз поклонился в знак благодарности.
Пока мальчики помогали сгребать апельсины и складывать их в кучи, к саду подъехало два больших фургона сельскохозяйственного кооператива. Господин Непот, увидев Киланко, стал расспрашивать его о новом ученике.
— Я здесь! — крикнул Айао.
— Как ты вырос, подумать только!
— Да, конечно, — ответил тот, широко улыбаясь.
— Как дела в школе?
— Я первый ученик в классе по чтению, по письму, по арифметике. Наизусть я тоже лучше всех читаю. Если вы хотите, я могу вам прочитать наизусть «Ворону и лисицу» или «Петуха».
— Фью!—присвистнул господин Непот и добавил: — Черт возьми, да ты прекрасно уже во всем разбираешься, а так мало времени прошло с тех пор, как ты пошел в школу!..
— Знаете, вот этот мальчик — его зовут Якубу — мой настоящий друг, он многому меня научил.
— Вы в одном классе?
— Нет, он в другом, в старшем. Хотите, я вам прочитаю «Петуха»?
— Очень хочу. Мне кажется, я это не учил в школе.
— Как? И вы тоже учились в школе? — удивился Айао, глядя на Непота такими широко раскрытыми глазами, что на лбу у него собрались морщинки.
— Ну конечно.
— А разве белые тоже ходят в школу?
— А как же! И начинают учиться гораздо раньше, чем в Африке. Я первый раз пошел в школу, когда мне было три года[32].
— А разве белые сами по себе не умеют читать?
— О! Да ты, кажется, думаешь, что белые родятся учеными!
— Да...
— Это было бы слишком легко. У нас, как и здесь, как и во всем мире, если люди не ходят в школу, то не умеют ничего — ни читать, ни писать ни на каком языке.
— Но вот вы, если вы учились в школе, почему вы не знаете басню про петуха?
— Да потому, мой друг Айао, что все узнать и запомнить невозможно. Я учил «Ворону и лисицу», как и все маленькие французы, которые ходили вместе со мной в школу, но басню про петуха я не помню.
— «Петух», — начал Айао и, растягивая слова, прочитал все до конца наизусть.
— Ну и ну! Сколько же ты успел всего выучить в школе! А я уже совсем забыл эту басню, — сказал господин Непот и, прежде чем уйти, ласково потрепал мальчика по щеке.
35. В ПАЛЬМОВОЙ РОЩЕ
Дети тоже ушли из апельсинового сада, пересекли тропинку и вскоре очутились в пальмовой роще. Тут работали совсем по-другому. У сборщиков вокруг пояса была обвязана прочная, скрученная из пальмовых волокон, веревка. Эти веревки они покупали или плели сами. Веревка обхватывала и толстый, шероховатый ствол пальмы, так что между ним и человеком оставалось расстояние примерно в один метр. Веревка была крепко завязана. Сборщики сначала с силой отталкивались от ствола, натягивая до предела веревку, словно испытывая ее на прочность, затем, держа на плече острый топорик, начинали взбираться вверх. Равномерными взмахами рук передвигали они по стволу веревку и с помощью ее быстро подтягивались. Ноги у них были согнуты почти треугольником. Создавалось такое впечатление, что они поднимались к вершине пальмы, вися в воздухе. Их движения были ловкими, пружинистыми. У Айао дух захватывало от восторга, когда он смотрел на них издалека.
— А ты умеешь лазить на пальмы? — поинтересовался Якубу.
— Умею, только без веревки. А как-то раз я не удержался, упал и здорово ушибся. Но ни мама, ни папа, ни братья, ни сестры не знают об этом, — прошептал ему на ухо Айао.
— Ты же мог разбиться насмерть!
— Тише! Не вздумай сказать кому-нибудь!
— Не бойся, не скажу. А ты давай выкладывай, как было дело!
— Зачем?
— Да что-то не верится мне, что можно залезть на пальму просто так, без веревки.
— Сразу видно, что ты не из нашей деревни. В Югуру нет ни одного мальчишки, который не лазил бы на пальмы.
— А как же ты свалился?
— Я спокойно полез на пальму. Ноги я ставил на выступы на стволе, а руками цеплялся за остатки срезанных листьев. На самом верху я приметил голубиное гнездо, и мне захотелось посмотреть, там ли птица. Когда я добрался до макушки и собрался уже потрогать гнездо, оттуда выскочила какая-то ящерица и
