Двенадцать лет, семь месяцев и одиннадцать дней - Лоррис Мюрай
Уолден перебегал от ствола к стволу на манер баттера, который не чает добраться до ближайшей базы, пока не вернулся мяч. Но сегодня все удары были позволены. Он, наверно, мог бы задать стрекача и укрыться в местах, недоступных для машины такого размера. Какая-то темная сила удерживала его здесь и заставляла продолжать дуэль. Чувство, что для него это последнее испытание, последняя ступенька, чтобы стать мужчиной. Он не мог бежать от отца. Да и Джек Стивенсон в эти минуты казался ему душой яростного механизма, безжалостно преследовавшего его. Уолден не понимал, он понятия не имел, что породило это безумие. Он просто знал, что должен противостоять, иначе произойдет нечто еще более ужасное.
Он должен был сразить чудовище. Показать себя быстрее, сильнее, хитрее. Выйти выросшим, выйти героем. Тогда всё объяснится.
Машина была уже сильно побита. Она пыхтела, стонала, страдала. Уолден метнулся к толстому стволу, прислонился к нему на пару секунд, переводя дыхание. Короткая вспышка света предупредила его, что «Шевроле» продолжает его искать. Мимоходом он отметил, что левая передняя фара разбита. Уолден притворился, что бежит к ручью, из которого они с Эми черпали воду и пили, прежде чем отдохнуть на замшелом валуне, но сам решил, что свернет к тропе и встанет на ней, где, однако, будет наиболее уязвим. Громкий треск сказал ему, что «Шевроле» следует за ним с непоколебимой решимостью. Уолден едва успел увернуться от града сучьев и шишек.
Он выбрался из леса дальше, чем думал, от того места, где лежали его скудные пожитки. В этот бег он вложил все оставшиеся силы. Добравшись наконец до нужной точки, он нагнулся и подобрал бейсбольную перчатку. Камней было достаточно. Он выбрал один и обернулся. Ногу вперед, чуть согнув, руки в стороны… сейчас, когда не было другого выхода, движения приходили сами собой. «Шевроле» вдали перескочил через косогор, развернулся задом во всю ширину дороги и продемонстрировал свои намерения мощным воем.
Удар был идеален — даже бита Кэла Рипкена-Младшего смогла бы только хлестнуть пустоту, не задев снаряда. В тот миг, когда разлетелось вдребезги ветровое стекло, машина, разогнавшаяся на полную скорость, вильнула в сторону. Уолден, нырнув на землю, почувствовал, как железо задело ему бедро. Но машина уже ушла зигзагом на сотню метров вдаль. С отчаянным визгом тормозов ее закрутило. «Шевроле» остановился поперек дороги. За разбитым стеклом стетсон упал, и теперь смутным контуром вырисовывалась только голова, почему-то кивавшая.
«Ремингтон» лежал у его ног. Уолден взял его, вскинул, почувствовал, как подгибаются дрожащие колени. Пальцы жгло, жгло затылок и лоб, все его существо надломилось от приближения несказанного. Колеса «Шевроле» двигались к нему, медленно, о, как медленно. Машина принимала вызов.
Он выстрелил не целясь, как стрелял в старика Тарзана, — слишком высоко, слишком влево, в общем, он сам не знал. Он увидел, как завозились руки в черной дыре салона. Машина разворачивалась, машина отступала. Она отъехала, потом вспыхнули большие красные глаза задних фар. Затормозила. Поколебалась. Уолден приготовился снова стрелять. В шины. В радиатор. Но что будет, если он лишит машину возможности ехать? Он не видел ужаснее перспективы, чем если из нее выйдет кто-то. Кто-то.
Фары погасли, мигнули, и вся масса «Импалы» 95-го года, дребезжа, растаяла во тьме. Уолден долго стоял неподвижно, сжимая оружие двумя руками, всматриваясь в непроницаемый туннель тропы, и его била дрожь. «Шевроле», думал он, уехал в сторону поляны и бревенчатой хижины. Короткая секунда передышки оказалась выше его сил. Колени его подогнулись, ноги в высоких сапогах сплавщика одеревенели — казалось, ему вдруг отсекли всю нижнюю часть тела. Он рухнул на месте и, обхватив голову руками, разрыдался.
Много позже Уолден дотащился до тропы, где широкие Z-rated вырыли глубокие колеи. Рукой он разгладил отпечаток шин и написал на земле свои знаки: 12 л 7 м 10 д.
Двенадцать лет, семь месяцев и десять дней.
Он доковылял до леса и упал в сырую прохладную канавку, молясь, чтобы никакая часть его не высовывалась наружу. Иллюзорная защита, абсурдное укрытие, но он был не в состоянии сделать больше ни шагу. Холод, голод, страх вместе навалились на него. Он стучал зубами. Ничего не осталось в его голове — ни надежды, ни желания. Даже мысль, что он вышел из поединка победителем, не доставляла ему удовольствия.
Уолден не спал, но ему показалось, что он вдруг проснулся, как от толчка. Шея его вытянулась, голова поднялась, прежде чем он распознал причину тревоги. Это был далекий шум мотора. Он хотел было закопаться глубже в свою норку, спрятаться, как глупый маленький зверек — из тех зверьков, что являются самой легкой добычей. У него просто-напросто не хватало духу встать.
Уолден сам удивился, вдруг оказавшись на ногах. Он не помнил, как принял решение, даже не помнил, как поднялся. Где-то внутри жил человечек, действовавший за него. Он читал в одной книге, что это называется «инстинкт самосохранения». Уже стояла непроглядная ночь, низкие ветви и листва загораживали ему дорогу. Механический гул нарастал.
Уолден обо что-то споткнулся. «Ремингтон». Он и не помнил, что бросил его здесь. Ведомый урчанием мотора больше, чем глазами, он приблизился к дороге. С пригорка увидел свет фар. Машина, похоже, ехала на малом ходу. Он заметил свою бейсбольную биту в траве рядом с одеялом и спортивной сумкой. Решил пока не обращать внимания. Проверил, заряжен ли карабин. Отец оставил ему дюжину патронов калибра 243 «винчестер». Если его подсчет был верен, должно было остаться восемь. Или семь? Три лежали в правом кармане брюк. Машина приближалась.
Уолден не сомневался. Пуля калибра 243 «винчестер» летит со скоростью 900 метров в секунду. Водитель не успеет и глазом моргнуть — ему конец.
Он вскинул ружье, заколебался. Он не узнавал это тихое урчание мотора. Ничего общего с музыкой мощной «Шевроле-Импалы», даже сильно побитой. Он отступил на два метра, присел. Машина была светлая — белая или бледно-серая. Он был воспитан в обожании «Шеви» великой эпохи и совсем не разбирался в других марках. Однако он мог бы поклясться, что это был «Фиат», а точнее «Панда».
Когда машина пересекла лунный луч, Уолден разглядел за ветровым стеклом белокурую головку с короткими волосами. Она поворачивалась направо,
