Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
– Книга, скрывающая другую книгу, – прошептал я.
«Черный часослов», унесший три – почти четыре – жизни, скрывался теперь под покровом бури. Внутри гигантского издания был искусно сделан вырез для тайника, где была спрятана драгоценность.
– Хуан де ла Куэста, очевидно, уже видел этот «Черный часослов» раньше. Он знал почти точный размер этого конкретного экземпляра. Думаю, за всем этим стоит какая-то история – что-то произошедшее в прошлом, – произнес я.
И наконец настал момент истины. Я повернулся к инспектору Мадариаге:
– Что ты собираешься сделать с этим экземпляром, Менсия? Подменишь его на подделку, или моя мама не успела ее закончить? Ей не хватило пигмента ультрамарина. У тебя есть кто-то, кто сможет доделать эту работу?
– Ты ошибаешься на мой счет, Унаи, – ответила Менсия, не сводя взгляда с «Черного часослова».
– Я знаю, что ты всегда была сообщницей моей мамы. Хуан де ла Куэста не лгал, когда сказал, что не похищал ее труп. Он был по-настоящему оскорблен таким предположением. У него есть свой моральный кодекс, каким бы извращенным он ни был, но похищение трупов – омерзительное в его глазах деяние. Это сделала ты – украла из морга тело моей мамы. У тебя была такая возможность, и здание тебе хорошо знакомо.
– Нет, Унаи. Все было совсем не так.
– Перестань притворяться. Я хочу поговорить с тобой и услышать твои объяснения, пока еще все это остается между нами и тобой не занялась служба собственной безопасности. Все зависит от тебя. Итак, ты позвонила мне, ты втянула меня в это расследование. Почему?
– Тебе придется довериться мне. Вот, возьми, – сказала Менсия и протянула мне какой-то маленький металлический предмет.
– Что это?
– Это ключ. Завтра я позвоню тебе и скажу, какую дверь он открывает. Ты пойдешь туда завтра вечером. Об этом никто больше не должен знать.
– И что там будет?
– Объяснение, которого ты так ждал: ты его более чем заслуживаешь.
63. Унаи
1976 год
Гаэль уже спит, когда его заставляет проснуться неожиданный стук в окно.
Он надеется, что это просто какая-то ночная птица – ему хочется как следует выспаться к предстоящему дню. Он обязательно должен поехать в Виторию: ты настояла на том, что одна поговоришь с Диего о разрыве помолвки, но Гаэль хочет сам встретиться с ним лицом к лицу и все ему объяснить, хотя и подозревает, что его друг совсем не изменился: ходят слухи, что у него есть пассия в Бильбао и еще одна – в Толедо.
Раздается еще один стук, и теперь становится ясно, что это камешек. Гаэль поднимается и как можно бесшумнее открывает окно.
В кромешной темноте ночной улицы невозможно ничего разглядеть.
– Кто здесь? – шепчет Гаэль в пустоту.
– Это я, Итака, – отвечаешь ты.
У Гаэля перехватывает дыхание. Он сразу понимает, что, если ты одна, среди ночи, оказалась вдруг в Вильяверде – несомненно, произошло что-то ужасное. Дон Касто никогда бы не позволил, чтобы честное имя его внучки и будущей жены его внука оказалось запятнано слухами.
– Подожди, я сейчас спущусь.
Гаэль быстро натягивает на себя джинсы, свитер и слипоны. Спальня его родителей находится рядом с лестницей. Отец всегда спит очень крепко, но мама часто мучается бессонницей, так что он предпочитает не рисковать.
Окно расположено на высоте лишь около двух с половиной метров, и Гаэль, взобравшись на подоконник, прыгает в темноту.
– Потом тебе придется помочь мне забраться обратно, – шепчет он, поцеловав тебя. – Пойдем, в постирочной нас никто не услышит.
В Вильяверде в это время насчитывается едва сорок жителей, большинство из которых уже старики, фермеры и пастухи, не желающие бросать свою работу, тогда как их сыновья учатся в школе Хесус Обреро, а дочери ходят на курсы, чтобы стать секретаршами или швеями. Многие дома заброшены или пустуют в будние дни в ожидании выходных, когда на улицах появляются дети, играющие в резиночку, «во вкладыши» и «банду двоих». Гаэль один из немногих молодых людей, совмещающих работу в Витории с помощью своему отцу в деревне.
Постирочная находится рядом с участком отца, где они работают часами, занимаясь прополкой и сажая помидоры, латук, клубнику и кабачки. Это сооружение уже давно перестало быть местом, где женщины когда-то собирались поболтать и посплетничать с соседками, стирая простыни и темно-синие комбинезоны своих мужей, но источник с ледяной водой по-прежнему работает, и там почти всегда стоит ужасный холод, как в склепе.
Гаэль ведет тебя вниз по узким ступенькам. Через большие проемы окон виднеются очертания горной цепи, вершина Сан-Тирсо и растущая луна, белая и великолепная.
– Что произошло, Итака? Как ты здесь оказалась?
– Я не могу тебе это сказать, чтобы никого не впутывать, – если полиция будет тебя об этом расспрашивать.
Гаэль застывает на несколько секунд и в конце концов переспрашивает:
– Полиция?
– Диего мертв. Он ударил меня прикладом ружья.
Ты поворачиваешься так, чтобы свет луны попадал на твое лицо, и Гаэль видит твой опухший глаз и деформированную щеку.
– Тогда нужно идти в полицию! Это законная самооборона. Мы всё там объясним.
– Что мы там объясним, Гаэль? Что мы будем объяснять, когда пройдет несколько месяцев и станет понятно, что я беременна, не замужем и в отношениях с тобой? Они подумают, что я убила Диего, чтобы избавиться от него. Кто-нибудь захочет поверить сироте, забеременевшей от друга своего жениха, внука дона Касто Оливьера? А ты представляешь, что со мной могут сделать в тюрьме?
Гаэль не понимает, о чем ты говоришь: это совершенно новый для него мир. Этот мир, казалось бы, всегда был перед ним, но он никогда его прежде не замечал.
– Подобное уже было раньше, – продолжаешь ты, чтобы не терять времени. – Дедушка Диего разрушил жизнь семьи сестры Акилины. Ее отец – его звали Матео Гарай – был уважаемым и успешным промышленником. Однако дон Касто устроил так, что тот попал в тюрьму по ложному обвинению в мошенничестве: его доброе имя было растоптано, и через несколько недель его самого зарезали в заключении – якобы в драке, которая так и не была расследована. На самом деле это была просто расправа. Убийцы нанесли ему пятнадцать ударов своими самодельными ножами. Это была никакая не драка. На самих нападавших, как выяснилось, не было ни царапины.
– Но… из-за чего было все это?
– Из-за книги, «Черного часослова» Констанции Наваррской. Он стоит миллионы, и Оливьер жаждал заполучить его; они оба – дон Касто и отец сестры Акилины – были библиофилами. Дон Касто
