Страшная тайна - Алекс Марвуд
Это угроза. Какая-то. Я оглядываю стол. Видно, что все это понимают. Даже Руби. Она смотрит в свою тарелку, но не ест.
Джимми возвращается к еде.
– Я почти что без гроша, – говорит он. – Полагаю, если я не разберусь с этим, мне придется начать искать другие способы обеспечить себя.
– Например, найти работу? – спрашивает Джо, и его тон больше не звучит игриво.
– Очень смешно, сынок, – отзывается Джимми. – А чем же зарабатываешь на жизнь ты?
– Он учится в университете, – говорит Роберт.
– Ну, молодец, – бросает Джимми. – Встретимся, когда будешь в моем возрасте, и посмотрим, каким ты будешь самоуверенным.
Шум в коридоре. Я вижу белки глаз Роберта.
– Если ты сейчас же не заткнешься и не будешь вести себя нормально, – шипит он, – гарантирую, что больше не будет ничего и никогда. Ты понял?
Джимми снова пожимает плечами. У него такие костлявые плечи, что получается очень выразительно.
Возвращаются Симона и Мария. Мария несет серебряную соусницу. Она ставит ее перед Имоджен и одаривает ту самой милой улыбкой, которая говорит, как прекрасно она понимает ее дискомфорт и что сделает все возможное, чтобы облегчить его. Боже, как мне нравится Мария. Ничего не могу с собой поделать. Она достойный человек. Имоджен скромно благодарит ее и наливает немного мятного соуса в полупустую тарелку.
– Восхитительно, – говорит она. – Просто идеально. Спасибо большое.
Симона игнорирует ее. В руках у нее картонная коробка, в которой когда-то был элитный тостер Dualit, отмечаю я. Конечно. В этом доме все только самое лучшее. Она подходит к Руби и ставит коробку на стол рядом с ней. Между ней и Джо, замечаю я, а не рядом с Джимми. Видимо, опасается, что тот может что-то украсть.
– Здесь несколько вещей, на которые ты, возможно, захочешь взглянуть, – говорит она.
– Что это?
Руби гоняет еду по тарелке. Кажется, ни у кого нет аппетита, кроме Чарли и Джимми, которые могут есть хоть во время зомби-апокалипсиса. Возможно, их надо отправить к Клэр, чтобы они освободили ей пару полок в столовой.
– Это украшения твоего отца.
– Украшения?
Симона выглядит раздраженной.
– Без разницы, как это называть. Я не знаю. Часы, запонки и прочее. Вещи из металла, которые носят мужчины. Поройся там и возьми то, что тебе нужно. Уверена, что там есть вещи, которые покажутся тебе интересными.
Руби выглядит неуверенно.
– Разве они тебе не нужны, Симона? Я имею в виду, я бы хотела… ну, знаешь, что-нибудь. На память. Но они твои.
Лицо Симоны застывает. Какая-то обида, какая-то ярость, бурлящая внутри, которую я не понимаю. А может, и понимаю. Для нее это, должно быть, ужасное унижение.
– Нет, – говорит она. – Не эти вещи. Есть еще много чего, с периода нашего брака. Это старые вещи. Можешь забрать. Иначе они пойдут на благотворительность.
Руби не слышит скрытого посыла.
– Но Эмма, конечно, хотела бы… Я имею в виду, когда она подрастет?
– Нет, – говорит Симона. – Не это.
– Я…
– Неважно, – говорит Симона. – Я просто подумала, что они могут тебе понравиться, вот и все. Просмотри их завтра и возьми то, что хочешь.
– Хорошо, – отзывается Руби. – Конечно. – Затем скромно добавляет:
– Только я или мы с Камиллой?
– Камилла? – Симона хмурится.
– Она имеет в виду меня.
Я тронута тем, что Руби называет меня моим новым именем, но уже понятно, что это приведет к разного рода осложнениям. Для этих людей я всегда буду Милли.
– Ах, да, – говорит Симона. – Да, конечно. И ты должна выбрать что-нибудь для Индии, разумеется. Да. В общем. Мне они не нужны. Просто забери их, хорошо?
– Спасибо, – говорю я.
Обсудим с Руби позже. Наверное, будет лучше, если мы заберем большую часть и оставим что-нибудь для Эммы. Если мы вообще будем с ней общаться, когда состаримся. Боже, мне стукнет сорок, когда она будет тинейджером.
Симона садится. Начинает есть, механически и молча, поглощая холодную еду без видимого удовольствия. Теперь она задала тон всему вечеру. Вместе с Джимми. Думаю, никто не хочет начинать разговор, чтобы не вывести кого-нибудь из себя. На месте Клаттербаков я бы мечтала попасть в свою гостиницу.
Джимми заканчивает есть кускус и отодвигает тарелку.
– Ладно, – говорит он. – Как насчет тоста за отсутствующих друзей?
Все молча смотрят на него.
Глава 28
2004. Суббота. Симона
В их веселье есть нечто демонстративное. Ссора между Шоном и Клэр заставила всех повысить ставки: показать миру – показать тому, кто портит вечеринки, – как выглядит по-настоящему хорошее времяпрепровождение. Женщины возглавляют этот отряд, хихикают, блистают и флиртуют так, как будто на кону стоит сама жизнь. А Клэр сидит в конце стола, изображая оскорбленное достоинство, отвечая односложными фразами и выдавливая смешки, когда кто-то обращается к ней напрямую. Ее глаза неотрывно направлены на мужа: как у кошки, когда та следит за птицей в клетке.
«Бедняга, – думает Симона. – Да еще и в его день рождения. Она действительно больная. Он устроил для нас такой великолепный праздник, а она делает все, чтобы его испортить. Даже не попыталась нарядиться. Остальные надели все лучшее, а она выглядит так, будто вытащила это платье из глубины шкафа и одевалась с закрытыми глазами».
Симона слышала о подобных ужинах, но сама на таком впервые. Шон забронировал всю террасу ресторана Canard Doré, и кажется, что вся гавань полностью в их распоряжении. Через двери из дымчатого стекла, которые отделяют их от внутреннего зала с кондиционерами, на роскошную полупустую террасу смотрят жаждущие глаза, но сегодня вечером никто больше не будет наслаждаться морским бризом. Согласно меню, у них уже третья подача блюд из девяти, но закуски между ними были такими же роскошными, как и основные блюда. По маленькой баночке черной икры на каждого, две жирные, маслянистые устрицы с соусом из хрена, чтобы заставить их корчиться, «гнездо из улиток», которое оказалось просто волованами с чесночными улитками (она колебалась, но взрослые проглотили их с удовольствием, и она последовала их примеру; смысл, конечно, был в том, чтобы вознаградить щедрость хозяина вечера, демонстрируя наслаждение), а затем стаканчик сладкого и одновременно пикантного базиликового мороженого, чтобы очистить вкусовые рецепторы. Теперь ей принесли продолговатую подложку, на которой лежат четыре ломтика сашими цвета драгоценных камней рядом с крошечной башенкой чего-то зеленого, тремя идеальными гороховыми побегами, маленькой фарфоровой чашечкой саке и парой элегантных позолоченных палочек.
В своем золотистом вечернем платье и босоножках на шпильке, со множеством позаимствованных браслетов на запястье и длинными жемчужными серьгами Симона чувствует
