Дон Уинслоу - Жить и сгореть в Калифорнии
Но он широко улыбается, тискает руку Джека и говорит:
— Познакомьтесь, ребята, это Джек Уэйд, лучший аджастер во всем подлунном мире. И это, ей-богу, не пустые слова.
Джек думает, что это как раз пустые слова и есть, но тем не менее улыбается и пожимает руки, в то время как этот мерзавец Роджер Хэзлитт продолжает:
— Если, не приведи бог, что-нибудь стрясется с вашими домами, тьфу-тьфу, не сглазить, но если все-таки стрясется, знайте, что имеет смысл вызвать персонально Джека, и все будет тип-топ. Правда, Джек?
Джек чувствует себя полным дерьмом, но подтверждает:
— Уж будьте уверены.
— Ты не захватил клюшек, Джек?
«Я вкалываю как черт, мне не до баловства», — хочется сказать Джеку, но говорит он только:
— Можно тебя на пару слов, Роджер?
— Мы вот как сделаем, — говорит Роджер. — Сейчас я пульну, и пока они будут искать свои мячи, мы поболтаем, ладно?
— Идет.
— Вот и хорошо.
Роджер делает отличный замах, что неудивительно, так как тренируется он семь дней в неделю, а вдобавок берет еще уроки у профессионального игрока, так что он бьет, после чего отводит Джека в сторону.
— Мне еще надо проиграть пять сотен этим недоумкам, — говорит он, — что впоследствии выльется в пару тысяч комиссионных от их страховой премии, так что давай покороче, Джек. Как это тебя сюда занесло? На работе не мог ко мне зайти?
— Там тебя не застанешь.
— Ну а что, к девкам со своей проблемой ты обратиться не мог?
«Девками» он называл подчиненных ему сотрудниц.
— Ты агент Ники Вэйла, — говорит Джек.
— Виноват — не скрою.
— Ты втюрил ему бог весть сколько страховок, — говорит Джек. — Картины, антикварная мебель, драгоценности…
— Ну и?..
— Необеспеченных страховок, Роджер.
— Отдел андеррайтинга все это одобрил, — говорит Роджер, занимая оборонительную позицию. Разговор начинает принимать неприятный оборот.
— Кто именно в отделе это одобрил?
— Не знаю, — говорит Роджер. — У них спроси.
— Брось, Роджер, — говорит Джек. — Такую сделку в Отделе андеррайтинга тебе не иначе как любовница провернула.
— Пошел ты…
Джек обнимает за плечи Роджера.
И шепчет ему на ухо:
— Я же понимаю, Роджер, тебе жить надо. Мне не жалко — грабастай столько, сколько можешь ухватить. У тебя жена, трое детей, две любовницы — всех их содержать надо. Да и бизнес денег требует.
Роджер блещет в местном обществе. На ежегодном празднике в Дана-Пойнте, которым отмечается прибытие китов, Роджер восседает на взятом напрокат слоне. В ежегодной Большой регате на мачте одной из самых шикарных яхт развевается флаг в надписью «Страховое агентство Хэзлитта». Все это требует денег. Как и драгоценные теннисные браслеты. Как и косметические операции.
— Поэтому, как я понимаю, ты и стараешься заработать побольше, — продолжает Джек.
— В этом ты прав, черт возьми.
— Все это прекрасно, — говорит Джек. — И мне глубочайшим образом начхать, что тебе сплошь и рядом приходится делиться с кем-то в Отделе андеррайтинга, чтобы получить одобрение на ту или иную незаконную сделку. Мне на это начхать, равно как и всему Отделу претензий. Только ведь, знаешь, если я начну копать, что там такое творится в Андеррайтинге, тогда даже Красные кресла могут вдруг опомниться и навострить уши.
— Ты, мерзавец!..
— А может, стоит мне и к этим твоим «ребятам» подкатиться, — Джек указал подбородком в сторону гольфистов — партнеров Роджера, — и посоветовать им поторапливаться со страховкой, оформить ее у тебя не откладывая — прямо сейчас, пока у тебя еще не отняли лицензию…
— Да ты просто сволочь и больше ничего!
— Ты только назови фамилию, — говорит Джек. — Назови мне того, с кем мне говорить. А на деньги мне наплевать, уверяю тебя, Роджер!
— Да нет, не наплевать, — говорит Роджер. — Все вы такие, кусочники из Отдела претензий. Вы просто завидуете. Сколько у тебя выходит на круг, Джек? Тридцать пять? Сорок пять? А чего доброго, и пятьдесят? Я с такой мелочовкой и чикаться не стану — подотрусь ею, в унитаз спущу и — баста!
— Рад за тебя, Роджер.
Но он прав, — думает Джек. — Все мы, кусочники из Отдела претензий, завидуем его деньгам.
— Билл Рейнолдс, — шепчет Роджер.
— Это который, черный, что ли?
— А разве черным не нужны деньги? — говорит Роджер. — Я ему тысячу отстегнул.
— Как тебе удается?..
— Не в векселях же дело, — поясняет Роджер. — Существует дом, страхование жизни, машин…
— Теперь понятно, почему у тебя денег куры не клюют, Роджер.
— Мне пришлось принять эти векселя, — говорит Роджер, — иначе Вэйл не заключил бы со мной всех других сделок. А знаешь, какие комиссионные я со всего этого имею, год за годом, во что это выливается? Да еще три многоквартирных дома у него во владении. У меня полисы на них плюс страхование арендной платы жильцов и их машин. Знаешь, какие это деньги?
— И знать не хочу, — говорит Джек. — Не то совсем иззавидуюсь.
— Это порядочные деньги.
Джек оглядывается на лужайку. Партнеры Роджера стоят возле последней метки. Наверно, нашли свои мячи, думает Джек, и говорит:
— Ты что, в приятелях с этим Ники?
— К черту приятелей, — говорит Роджер. — Нет у меня времени ни на каких приятелей. Впрочем, выпивали с ним разок-другой. Обедали… Да, один или два раза он катал меня на своей яхте, мы там девчонок трахали. Не гляди на меня так, Джек.
— По-моему, твой приятель убил свою жену, Родж, — говорит Джек. — Ради получения страховых льгот. И поджег свой дом. Тоже ради этих льгот. Так что пропади пропадом его яхта и девочки, которых вы трахали. И не смей больше звонить моему боссу или куда-нибудь еще, черт тебя дери, с требованием выплаты по этой претензии.
— Только не впутывай меня в это дело, Джек.
Ясно: как деньги делать, ты тут как тут, а теперь — не впутывай! Когда началась вся эта заваруха с убийством и уймой денег, которую требуют к выплате.
— Сам не впутывайся, Родж, — говорит Джек. — Сунешь нос в Отдел претензий — откушу.
Так, с этим покончено.
61
Джек наведывается в «Залоги и ссуды Тихоокеанского побережья».
Небольшой, всего в две комнаты офис делит помещение на Дель-Прадо в Дана-Пойнте с магазином купальных принадлежностей и секс-шопом. Стены увешаны глянцевыми фотографиями океанских пляжей. Красавцы сёрфингисты и красотки сёрфингистки на досках, океанская пена омывает их гибкие тела, солнце золотит их кожу. Гигантские суда прорезают восьмифунтовые океанские валы. Группа щеголеватых молодчиков и их подружки тащат доски на фоне пламенеющего заката.
Словом, жизнь прекрасна.
Но коротка.
Берите деньги в долг и наслаждайтесь, пока вас кондрашка не хватит.
Сидящий за столом парень молод, пижонист и уверен в себе. Прилизанные волосы зачесаны назад, как у великого баскетболиста Пэта Райли, розовая рубашка поло и синий блейзер. Он словно сошел с рекламной картинки: дескать, подпиши все бумаги, парень, и ступай на сёрфинг. На столе табличка с именем: Гэри Миллер.
Джек представляется ему и протягивает подписанную Ники доверенность.
— У вас хранятся бумаги на дом Вэйла? — спрашивает он.
Спрашивает для проформы — название залоговой компании значится на первой странице страхового полиса и уведомления об ущербе, но Джек задает этот вопрос, чтобы увидеть огонек интереса в глазах Гэри.
Огонек загорелся.
В ребячески наивной синеве этих глаз читается все: что бумаг на дом Вэйла скопилось немало и что платежи перестали поступать. Парень цепко хватает доверенность и — мгновенная вспышка: страховая компания может прийти на помощь и спасти его шкуру.
Иными словами: да благословит Господь «Жизнь и пожар в Калифорнии»!
— Что-то случилось? — спрашивает парень, старательно изгоняя из голоса нотки надежды.
— Дом сгорел, — отвечает Джек.
— Серьезно?
— А миссис Вэйл погибла, — добавляет Джек.
— Какая жалость, — говорит Гэри.
Он же не злодей, этот парень. Ему действительно жаль Памелу Вэйл, такую хорошенькую, такую во всех отношениях правильную цыпочку. Но, с другой стороны, похоже, Ники Вэйл разорен, а у «Жизни и пожара в Калифорнии» карман большой.
— Да, — соглашается Джек, — жаль.
— Как же это произошло? — спрашивает Гэри, не желая сразу брать быка за рога и задать вопрос действительно жгучий и самый что ни на есть важный: полностью ли сгорел дом?
Господи, пусть только бы это было так, думает Гэри.
Полностью сгоревший дом окупит выданный залог.
— По официальному заключению экспертов, миссис Вэйл курила в постели, — говорит Джек.
Гэри качает головой:
— Ужасная привычка.
— Да, очень дурная, — соглашается Джек. — Не будете ли вы так любезны показать мне документ?
