Стивен Кинг - Возрождение
Муки скрылся.
— Итак, — сказал Хью. – Мою историю ты услышал. Теперь твоя очередь.
— Сегодня вечером около девяти у меня будет свободный часок. Я зайду в большой дом и все тебе расскажу. Много времени это не займет. Со мной случилось все то же самое: лечение, исцеление, побочные эффекты, которые со временем исчезли. – Не совсем так, но мне пора было на запись.
— И никакой призматики?
— Не-а. Всякое другое. Синдром Туретта без ругани, например.
О снах с участием моих мертвых родственников я пока решил помалкивать. Может, то были мои собственные видения из другого мира, о котором рассказывал Хью.
— Нам надо поехать на него взглянуть, — сказал Хью, схватив меня за руку. – Правда надо.
— Наверное, ты прав.
— Но никакого обеда в честь долгожданной встречи, ладно? Я даже не хочу с ним разговаривать, только понаблюдать.
— Хорошо, — сказал я, посмотрев на его руку. – А теперь отпусти меня, пока синяка не оставил. Мне работать надо.
Он отпустил. Я пошел в студию на запись местной панк-группы, весь косушно-булавочный репертуар которой «Рамонес» переиграли еще в 70-х, причем гораздо лучше. Обернувшись, я увидел, что Хью по-прежнему стоит у входа и смотрит на горы.
«Мир за гранью мира», — подумал я. Затем выкинул эту мысль из головы и принялся за работу.
Только год спустя я наконец сдался и приобрел ноутбук, но в Первой и Второй студиях компьютеров хватало — к 2008 году мы почти все записывали с помощью маковского софта. Так что во время своего перерыва, около пяти часов, я погуглил Ч. Дэнни Джейкобса и получил тысячи результатов. Очевидно, я многое пропустил с тех пор, как «Ч. Дэнни» впервые появился на национальной сцене десять лет назад, но я себя не винил. Телевизор я смотрю редко, из всей поп-культуры интересуюсь исключительно музыкой, в церковь не хожу уже много лет. Неудивительно, что я ничего не знал о священнике, которого Википедия называла «Оралом Робертсом 21 века».
У него не было своей мега-церкви, но его еженедельный «Час целительной евангельской силы» транслировался от побережья до побережья на кабельных каналах, где плата за эфирное время была невысока, а приток пожертвований, по всей видимости, не разочаровывал. Передачи записывались на его Религиозных бдениях в шатрах, с которыми он объездил всю страну (кроме Восточного побережья, где люди чуть менее доверчивы). На снимках, сделанных на протяжении этих лет, я видел, как Джейкобс стареет и седеет, но взгляд его не менялся: все тот же фанатизм и боль.
За неделю до того, как мы с Хью отправились посмотреть на Джейкобса в естественной среде обитания, я позвонил Джорджии Донлин и попросил номер телефона ее дочери, которая изучала компьютеры в университете Колорадо. Звали ее Брианна.
Наш разговор с Бри получился исключительно интересным.
8
БАЛАГАН. ЯРМАРКА ОКРУГА НОРРИС.
Ярмарка округа Норрис находилась в семидесяти милях от Недерленда, так что времени на разговоры у нас с Хью было полно. Но мы не произнесли почти ни слова, пока не оказались восточнее Денвера; просто сидели и смотрели на пейзажи. Если не считать вечного смога над Арвадой, день был по-летнему прекрасным.
Потом Хью выключил радио — KXKL один за другим крутила старые хиты — и спросил:
— У твоего брата Конрада были какие-нибудь последствия, когда Преп починил его связки или что там было не в порядке?
— Нет, и это вполне понятно. Джейкобс сказал, что его лечение — фальшивка, плацебо, и я всегда ему верил. Скорей всего, так и было. Он же тогда только начинал, и его самым масштабным проектом была улучшенная телеантенна. Мозгу Кона просто надо было получить разрешение на то, чтобы выздороветь.
— Вера — мощная штука, — согласился Хью. — Как и религия. Посмотри, сколько групп и солистов стоят у нас в очереди на запись, хотя их диски уже никто не покупает. Ты что-нибудь нарыл на Ч. Дэнни Джейкобса?
— И немало. Мне помогает дочка Джорджии.
— Я тоже кое-что почитал, и там много случаев, похожих на излечение твоего брата. Люди с психосоматическими болезнями, которые решили, что исцелились, когда пастор Дэнни коснулся их своими волшебными кольцами.
Может, оно и так, но, понаблюдав за Джейкобсом на ярмарке в Талсе, я был уверен, что он знает, как заработать хорошие чаевые: надо бросить лохам хоть кусочек стейка, а не только дать послушать, как он скворчит. Женщины, которые уверяют, что у них прошла мигрень, и мужчины, исцеленные от радикулита, — все это прекрасно, но не очень зрелищно. В отличие, скажем так, от Молниеносных портретов.
Существовало по крайней мере два десятка сайтов, разоблачающих его чудеса, в том числе один под названием «Ч. Дэнни Джейкобс — жулик от веры». Сотни людей постили на этих сайтах, что «раковые опухоли», которые извлекал пастор Дэнни, — это свиные печенки и козьи кишки. На бдения Ч. Дэнни запрещалось проносить фотоаппараты, и если кто-то из билетеров замечал их, то пленка изымалась, но фотографий все же просочилось немало. Многие из них соответствовали официальным видео на сайте Ч. Дэнни, но на некоторых блестящие комки в руках пастора в самом деле смахивали на козьи кишки. Я подозреваю, что опухоли и правда были поддельными: от них за милю несло ярмарочными приемчиками. Но это не значит, что вся деятельность Джейкобса была мошенничеством. В этом "Линкольне-Континентале" величиной с яхту сидело двое мужчин, готовых это засвидетельствовать.
— У тебя был лунатизм и непроизвольные движения, — сказал Хью. — На сайте WebMD пишут, что это миоклония. В твоем случае — временная. И стремление втыкать в свое тело предметы, как будто подсознательно ты скучаешь по игле.
— Все верно.
— У меня были моменты, когда я ходил и разговаривал, будучи в отрубе, — как с перепою, только без спиртного.
— И призматика, — вставил я.
— Угу. Дальше, та девушка из Талсы, про которую ты мне рассказывал. Та, что украла сережки. Самое наглое в мире ограбление.
— Она считала, что сережки — ее, потому что такие же были на ее фотографии. Она небось и платье искала по бутикам Талсы.
— Она помнила, как разбила витрину?
Меня уже давно не было в Талсе, когда Кэти Морс предстала перед судом, но Брианна Донлин нашла короткую заметку о ней в интернете. Морс утверждала, что ничего не помнит, и судья ей поверил. Он поручил провести психологическую экспертизу и выпустил ее под опеку родителей, после чего она исчезла из виду.
Хью надолго умолк. Я тоже. Мы смотрели на разворачивающуюся впереди дорогу. Горы остались позади, и она уходила к горизонту, прямая, как стрела. Наконец он сказал:
— Зачем ему это все, Джейми? Ради денег? Он несколько лет работает на ярмарках и в один прекрасный день решает: «Да пошло оно, это дерьмо собачье! Начну-ка я исцелять людей и заработаю большие деньги!»?
— Может, и так, но мне никогда не казалось, что Чарли Джейкобс гонится за деньгами. Бог его тоже давно не волнует — разве что он совершил поворот на 180 градусов после того, как вылетел из церкви в моем городке. В Талсе я не заметил в нем никаких признаков религиозного чувства. Его волнуют жена и сын — альбом с их фотографиями, который я нашел в трейлере, был засмотрен почти до дыр, — и я уверен, что опыты его тоже все еще волнуют. Он носится со своим тайным электричеством, как мистер Жаб с автомобилем.
— Не понял.
— Как одержимый. Я бы предположил, что ему нужны деньги для продолжения экспериментов. Больше, чем можно заработать в ярмарочном балагане.
— То есть исцеление — не конечный пункт? Не главная цель?
Я не мог знать этого точно, но мне так казалось. Исцеления, поставленные на конвейер, — безусловно, циничное извращение религии, которую он отверг, а также способ быстро заработать кучу денег на пожертвованиях. Но меня Джейкобс вылечил не ради денег. Это была старая добрая христианская «рука помощи» от человека, который отказался от сана, но не от двух его основополагающих принципов — благотворительности и милосердия.
— Я не знаю, какая у него конечная цель.
— А он-то знает?
— Думаю, да.
— Это тайное электричество — он хоть сам знает, что это такое?
Я не был уверен, что его это вообще волнует. И это меня пугало.
Норрисская окружная ярмарка проводилась во второй половине сентября. И с размахом, в чем я убедился пару лет назад, когда посетил ее с моей тогдашней подругой. Но в июне тут было пусто, за исключением одного брезентового шатра, который – какое совпадение — оказался бы в самой сомнительной части ярмарки, когда та набирает обороты (то есть среди игорных шалманов и стрип-шоу). Огромную стоянку заполнили легковушки и пикапы, в основном старые развалюхи с наклейками вроде «Иисус умер ради меня, я живу ради него» на бамперах. На верхушке шатра светился громадный крест (видимо, его прикрутили к центральному шесту), окрашенный в красные, белые и синие полосы, словно столбик парикмахера. Изнутри доносилось зажигательное пение госпел-хора и хлопанье публики. А народ все прибывал. По большей части пожилые, но и молодых тоже хватало.
