Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
– Потому что там она влюбилась.
29. UNA I
1972 год
Рисовать плечи было просто. Намного сложнее было со складками хитона. Целая вселенная ткани струилась, как водопад, по спине молодого человека.
Юноша, стоявший к аудитории спиной, то и дело пытался пошевелиться, с трудом сохраняя неподвижную позу, и все ученики приходили в отчаяние от его постоянных движений.
У него была копна растрепанных темных волос, каких Итака прежде никогда не видела, привыкшая к коротким стрижкам отцов, забиравших из школы ее одноклассниц.
Рисунок с натуры не был ее коньком. Она хорошо справлялась – лучше остальных в классе, насколько можно было судить по их результатам, – но это не шло ни в какое сравнение с тем, что у нее получалось, когда она копировала полотна мастеров живописи.
Дон Хосе Мария, преподаватель живописи, несколько раз к ней подходил. Это был мужчина с тонкими усами, прохаживавшийся по классу и барабанивший пальцами по мольбертам всех учеников.
– Очень хорошо, Итака. А теперь пора создавать объем с помощью теней… если наш натурщик сможет наконец стоять неподвижно. – Преподаватель повысил голос, чтобы юноша тоже его услышал.
Итака никогда не видела его лица. Когда падре Ласаро, немного несобранный человек, несмотря на его добрые намерения, оставлял ее перед входом в здание – каждый раз с опозданием, – она заходила в класс, пробормотав извинения, и занимала место у мольберта в самом последнем ряду – единственное, где еще было свободно из-за плохой видимости.
Итака уже больше месяца посещала занятия в Школе искусств и ремесел и с тех пор подскакивала рано утром по четвергам – в день, когда был урок рисунка с живой натуры. Все ученики выбивались из сил, пытаясь запечатлеть карандашом эту слишком подвижную спину. Итаке нравилось наблюдать за всеми вокруг – это был целый мир самых разных людей, не имевших ничего общего с однообразием монахинь и учениц школы Веракрус.
В тот четверг дон Хосе Мария задержался рядом с ее мольбертом, помогая ей с передачей текстуры ткани. Он показал, как нужно выполнять перекрестную штриховку для получения нужного объема и глубины. Итака совсем не замечала времени, когда находилась перед холстом. Когда она вышла из класса, в холле школы уже никого не было. Отец Ласаро заранее предупредил, что ему нужно будет проводить соборование на улице Хенераль Алава, поэтому он сможет забрать ее несколько позже. Итака села на ступеньку лестницы, приготовившись ждать. В этот момент к ней подошел юноша, чуть старше, чем она сама.
– Привет, – коротко сказал он и уселся рядом, скрестив на груди руки и глядя прямо перед собой, на парк, отделявший школу от здания Совета.
– Привет, – ответила Итака. – Мы с тобой знакомы?
Юноша засмеялся, как будто она произнесла очень смешную шутку. Он откинул со лба свою длинную челку: у него было лицо повзрослевшего мальчишки-сорванца, и на коже еще остались некоторые следы от подростковых угрей.
– Ты должна меня знать, если бываешь на этих занятиях… Ладно, дам тебе подсказку.
Юноша встал, спустился по лестнице и, повернувшись спиной, показал на свои плечи.
– Вот это тебе должно быть знакомо, – сказал он, не оборачиваясь.
– Ты натурщик! – догадалась Итака.
– Точно! – гордо воскликнул юноша. – А что – меня не узнать, если я не в греческом одеянии?
Итака рассмеялась над этим предположением.
– А зачем ты этим занимаешься – ну то есть позированием? Как-то не очень у тебя это получается… – Итака замолчала на мгновение, подумав, что, возможно, была слишком прямолинейна.
Однако юноша, казалось, совсем не обиделся – скорее, даже наоборот.
– Да, греческая статуя из меня никудышная, это я знаю. Но мне за это платят, и еще по выходным я подрабатываю – помогаю отцу собирать урожай в деревне, а в будние дни учусь в Витории.
– И ты приходишь сюда каждый четверг ради нескольких грошей?
– Это для того, чтобы иногда покупать себе романы или эссе, – пояснил он. – Я не хочу просить на это деньги у родителей.
– И какие книги ты читаешь? – спросила Итака, и по коже у нее побежали мурашки.
– Мачадо, Ортега-и-Гассет, Гарсия Маркес… – Юноша улыбнулся. – Мне никогда еще не доводилось ездить в Кастилию, но я уже как будто жил там и знаю, что она «широкая и плоская, как грудь мужчины». Я не бывал в Макондо, но когда окажусь там, все будет мне знакомо и желтые бабочки будут кружиться вокруг меня.
Воображение Итаки впервые нарисовало грудь этого юноши. Впрочем, нет, это был уже не первый раз, когда она думала о нем. Она провела столько часов, рисуя его спину, что, конечно же, не могла не представлять себе и все то, что было скрыто под этой строгой простыней, игравшей роль хитона.
– Делибес, Мигель Эрнандес, Лорка, – продолжила Итака. – Я никогда не пасла коз, но могу рассказать тебе, как поют птицы в Алькое. Я никогда не была в Нью-Йорке, но, когда окажусь там, буду пить кофе в тех же местах, где бывал Федерико.
Они оба одновременно улыбнулись, посмотрели друг другу в глаза и тут же отвели их, почувствовав неловкость.
Гудок автомобиля разрушил очарование момента. Перед ними остановилась кричаще-яркая красная машина. Сидевший за рулем молодой человек крикнул:
– Поехали, здесь нельзя парковаться!
– Это мой приятель, уже обзавелся правами… Кстати, как, ты сказала, тебя зовут? – спросил юноша, прыжком преодолев вниз несколько ступенек лестницы.
– Я тебе еще не сказала, – засмеялась Итака.
– Тогда подскажи. Мое ты точно не угадаешь. – Он посмотрел на нее, словно бросая вызов.
– Конечно, угадаю, – сказала она, подумав о том, что у нее есть в этом случае весомое преимущество. В библиотеке школы Веракрус имелось несколько святцев со всеми именами, какие только можно было вообразить. Так что, какое бы имя у него ни было, его можно было там отыскать.
– Хорошо, дерзай: гаэльское имя, пять букв. И я уже назвал его тебе. – Юноша подмигнул на прощание. – А теперь давай ты; твое имя уж точно не такое сложное, как мое.
– Что ж, посмотрим. Даю подсказку, раз уж ты так хорошо начитан: «Одиссея» Гомера.
– Хм… Пенелопа?
– Не разочаровывай меня, это слишком очевидно. Всегда все отвечают «Пенелопа».
– Имя сирены?
– Это гавань судьбы, дальше – угадывай.
– Гавань судьбы?.. Ладно, прямо сейчас пойду в «Линасеро», куплю себе «Одиссею» – и, клянусь, в следующий четверг назову тебе твое имя. Но дай мне еще какую-нибудь подсказку. Всего одну.
Вновь прозвучал нетерпеливый гудок сидевшего в машине молодого человека, но Итака уже угадала имя своего нового знакомого.
Сжалившись, она крикнула в спину Гаэлю, мчавшемуся
