Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук
Если только следствию повезет.
Аксель встал, сделал несколько копий получившихся списков, положил все в именные папки членов команды, запечатал их и оставил на столе секретаря, чтобы их отправили Нику, Марку, Арабелле и Дилану Оуэну.
Вынырнув из здания, принадлежавшего Агентству, Грин медленно выдохнул. Мышцы подрагивали от напряжения, глаза болели. К головной боли он привык, но сейчас она вышла на новый уровень. Пришлось постоять в ожидании, пока свежий, напоенный ароматами хвои воздух вычистит все лишнее и тело наберется сил для последнего рывка. Можно было остаться здесь, украсть у расследования несколько часов сна. Опять. Но Грин работал не поднимая головы несколько дней и нуждался в полноценном отдыхе.
Наконец он сел в машину, с тихим вздохом завел мотор и отправился домой.
Некоторое время спустя
Его разбудила мерзкая трель телефона. Грин подскочил на постели, проснувшись по-армейски рывком. Рука потянулась за оружием, которого не было. Выдохнув, Аксель открыл глаза и взял телефон. Часы показывали одиннадцать утра. Но удивляло даже не то, что он продрал глаза к обеду. Звонила Теодора.
Остатки сна слетели мгновенно. Аксель встал, напрягая мышцы ног, как перед тренировкой, и ответил на звонок.
– Доброе утро, – произнес он вместо привычного «слушаю».
По стеклу барабанил дождь. Грин подошел к окну и заглянул вниз, во двор, зеленый и уютный. Стайка особо упрямых мальчишек гоняла мяч на небольшом футбольном поле. Вот уж кому никогда не мешала лишняя вода.
– Доброе, – отозвалась Теодора. – Извини, если помешала.
Она снова говорит ему «ты». Добрый знак? Или напротив?
– Не помешала.
Разбудила только, но ей лучше об этом не знать. Никому лучше не знать, что он проспал до одиннадцати. В последний раз такое было под действием наркоза. Во сколько Аксель приехал домой? В шесть?
– Возможно, это лишнее, – вздохнув, начала Рихтер, – но я хотела сообщить тебе лично. До того, как узнаешь от журналистов.
– Ты выходишь замуж? – хохотнул он и вдруг похолодел.
А если выходит? Два вопроса. Какое ему дело до ее личной жизни? И почему от этой мысли резко захотелось кого-нибудь убить?
– О… – В ее голосе послышалась улыбка. – Это бы я тебе сообщать не стала. Нет. Авирона возвращается на сцену. Скоро концерт. И я подумала, что… Словом, возможно, ты хотел бы на это посмотреть.
– Авирона… что? – Он медленно опустился в кресло. – Так вот почему ты продала бизнес.
Аксель прикрыл глаза. В голове что-то вставало на место. Что-то, что не давало покоя, вдруг показалось таким логичным и понятным, таким естественным. Его затопило чувство, напоминающее гордость. Или это удовлетворение?
– А ты соображаешь быстрее моего отца. – На этот раз улыбки не чувствовалось. Скорее, это было похоже на с трудом сдерживаемые слезы. От желания пригласить ее на встречу свело скулы, но Грин упрямо молчал.
– Сочту за комплимент.
– Ты придешь на концерт?
– Если ты приглашаешь, постараюсь быть, – пообещал он прежде, чем сто тысяч причин сбежать от этой женщины на другой конец света не взяли верх. Нет, все принципы и страхи остались при нем.
Он должен раскрыть дело, а потом заниматься собой. Дело. Списки.
Черт.
– Я буду, – повторил он так, как будто она не услышала. – Только пожалуйста, скажи мне, что ты не распустила охрану.
– Охрану? – удивилась Теодора. – А это тут при чем?
При том, что фамилия «Рихтер» тоже была в списке. Она встречалась в трех или четырех записках. Аксель не сконцентрировался на ней лишь потому, что умирал от усталости. Но сейчас, разговаривая с Теодорой, вспомнил. Из контекста обрывков данных можно было сделать уверенный вывод: кто-то из семьи работал в Спутнике-7 в тридцатые. И, вероятнее всего, во время войны. И если гипотеза Грина верна, Рихтеры в опасности.
– У твоей семьи все хорошо? У тебя, брата, отца?
– Ты меня пугаешь.
– Просто ответь.
– Аксель, я позвонила тебе, чтобы пригласить на концерт, а ты решил снова меня запугать? Ты так пытаешься сказать, что рядом с тобой опасно? Или я тебя до такой степени раздражаю, что ты уже не знаешь, как сказать «нет»? Не хочешь приходить – скажи прямо, только не надо этих тупых стен. Я почти не вижу тебя за ними.
– Прекрати, – отрезал он. – Не по телефону.
– Не по телефону?! Я просила позвонить, когда ты будешь готов – ты не позвонил.
– Тео, ради бога. У меня действительно есть основания полагать, что…
– Я в опасности? – перебила она. Это прозвучало горько. – Я всегда в опасности. С рождения. Мать умерла, подарив мне жизнь. Отец ненавидел, сохраняя мне жизнь. Брат сбежал на другой континент – чтобы не портить мне жизнь. А ты лишаешь меня… Прости. Это лишнее.
– Я приду на концерт. И я искренне рад, что ты сделала выбор. – Какие тупые холодные фразы, но у него не получалось говорить иначе. Мозг работал на запредельных оборотах. Нахманы тоже были в Спутнике-7, но Арнольд жив. А что касается других членов семьи? Надо узнать. Рихтеры? Надо узнать! Кто там еще? Двести имен, каждое из которых нужно проверить. И еще несколько сотен неизвестных.
– Я пришлю приглашение. Скинешь адрес?
– Да.
– Прости за вспышку. Я не имею права так с тобой говорить. – Аксель вздохнул. – Все действительно сложно, Теодора, – произнес он после паузы. Хотелось сказать что-то еще, но слова закончились. Он не мог одновременно решать головоломки разного характера.
– Я рада, что ты снова зовешь меня по имени. Хорошего дня.
Она отключилась прежде, чем он успел ответить. Грин включил кофемашину, просмотрел сообщения и список пропущенных вызовов. Ничего важного. Коллеги еще знакомились с материалами, руководство его не контролировало. Арабелла снова умчалась проверять принадлежность нового трупа к общему делу. Все шло своим чередом.
Рихтер.
В отличие от фамилии Гринштейн Рихтер была крайне распространенной. Отец Теодоры, кажется, никого отношения к научному миру не имел. Но сколько ему лет? Чем он занимался? Кто его родители?
Аксель открыл окно сообщений, нашел контакт Дилана Оуэна и сбросил ему просьбу выяснить о сотрудниках Спутника-7 все, что получится. Если
