Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг
— Хватит пялиться, придурок! — Не дожидаясь ответа, пострадавшая открыла бардачок и начала там рыться здоровой рукой. — Где у тебя аптечка? — Девчонка захлопнула бардачок и помахала ладонью у меня перед носом. — Ау-у! Ты чё, завис?
Я сморгнул, запоздало залился краской, от которой стало горячо-горячо щекам, и выдавил, заикаясь:
— В б-ба… багажнике, кажется.
Она закатила глаза к потолку, а потом снова уставилась на меня синими глазищами идеальной кошачьей формы. Я, наверное, действительно придурок, да еще слепой, раз сначала принял ее за пацана.
— Так чё сидим? — Глазищи раздраженно сузились. — Фаак, вот же повезло на дауна нарваться.
Я проглотил «дауна» и молча полез в багажник. Руки у меня еще потряхивало, так что я долго возился с ковриком, под которым была спрятана аптечка — в углублении для запаски. В итоге оказывала себе первую помощь жертва сама, бормоча себе под нос не слишком лестные для меня эпитеты, причем все в третьем лице.
— Вот, блин, браслет из-за этого дауна похерился. Подарок, между прочим. Ручная работа. И штаны в клочья. Вместе с коленями. Кто его вообще водить учил? Он чё, только что с трактора слез, деревня?
Она бросила на пол использованные дезинфицирующие салфетки и бумажки от пластыря. Стащила с плеча тощий рюкзачок и достала из него новую пару джинсов — с них еще ярлык даже не срезали. Злющие синие глаза снова вперились в меня.
— Ну чё сидишь, извращенец? Не видишь, девушке переодеться надо? Свалил давай из машины.
Тут в голове у меня будто щелкнуло: торговый центр, жирный охранник, выпрыгнувшая из-за запаркованных машин девчонка, джинсы с ярлыком — все сложилось в единую картину. Этюд в криминальных тонах называется.
— Т-ты… — Я кое-как справился с заиканием и ткнул пальцем в расклешенную пару «Ли». — Ты что, их украла?
— Нет, — без всякого стеснения заявила предполагаемая шоп-лифтерша. — Мы просто в цене не сошлись чутка. — Зубами она перекусила шнурок, на котором болтался ценник, и бросила его в меня. — Ты еще здесь?! Вуайерист хренов.
Я вылез из машины, чувствуя, как голова у меня идет кругом. Выходит, я только что помог сбежать от представителя закона малолетней преступнице. Кстати, а сколько ей? Если уже пятнадцать исполнилось, то ей светит срок. Стоп! А с какого бодуна я беспокоюсь, что ей светит? Как насчет меня самого? Мне-то уже восемнадцать! Что, если копы решат, что мы с ней сообщники? Типа, она бутики обносит, а я ее вожу? Вдруг подумают, что я всему голова? Я же старше. Черт, черт, черт! В какое дерьмо меня угораздило вляпаться?!
Надо срочно от нее избавиться, твердо решил я. Вот сейчас она штаны переоденет — и гуд-бай. И взять с нее слово, что, если ее поймают, она меня никогда в глаза не видела.
Стук по боковому стеклу изнутри заставил меня вздрогнуть. Я осторожно приоткрыл дверцу со стороны водителя.
— Долго там торчать еще будешь? — донеслось недовольно из салона. — Поехали!
Я уселся на сиденье, положил руки на руль и сказал, стараясь не смотреть на бедра, тесно обтянутые джинсой за тыщу крон:
— Я не такси. Переоделась и давай… топай.
Краем глаза я заметил какую-то тень, но среагировать не успел, и измазанные кровью и бог знает еще чем штаны прилетели мне прямо в лицо.
— Охренел, даун? Ты меня на фиг сбил своим гробом на колесиках! И потом еще по тому месту, где я лежала, проехался. Да там свидетелей куча! У меня травмы — во! — Мне под нос сунулось залепленное пластырем запястье. — И ходить не могу. Да если я на тебя заявлю…
— Давай, валяй! — Вообще-то, я человек тихий и спокойный, меня сложно вывести из себя — предпочитаю выходить из себя сам и обычно в одиночестве. Но эта… с дредами меня достала. — Тогда я заявлю, что ты штаны из магазина свистнула! — Я подхватил упавшие на рычаг переключения передач джинсы и швырнул обратно растафари-шантажистке.
— А ты видел, как я это делала, а? — заорала девчонка в ответ и хлестнула меня штанами. — Видел?!
— Нет. Но зачем ты тогда в машину ко мне залезла? Или, скажешь, ты от того охранника не убегала? — стойко держался я, защищая локтем голову и ухо, которое, кажется, задело «молнией».
— Да я бы в жизни к тебе не села, если бы знала, какой ты урод! — Меня в последний раз огрели штанами, и вдруг в салоне раздались всхлипывания. — У-у, мне вообще-то руку больно.
И ноги я, наверное, переломала. Ходить не могу. Как я теперь до дома доберу-усь?
Я приоткрыл зажмуренные глаза и осторожно взглянул на бешеную с дредами из-под локтя. Нет, не объять обычным умом женскую логику. Только что она этой самой рукой меня избивала, а теперь баюкает ее у груди и плачет. Правда, плачет. Вон слезы черные от туши по щекам текут.
Я вздохнул. Поерзал на сиденье. Побарабанил пальцами по рулю. Снова вздохнул.
— Ну ладно, это… Куда тебя отвезти-то?
Девчонка громко хлюпнула носом и потянула на себя ремень безопасности.
— Я покажу.
2
— Тут останови, — махнула растафари в сторону парковки у приземистого серого здания с пирамидой на крыше вроде египетской. За окнами во всю стену в ярком свете ламп сверкала искусственной бирюзой вода.
— Это что, бассейн? — с подозрением спросил я, послушно заезжая на свободное парковочное место. К счастью, их по случаю позднего времени было довольно много.
— Нет, оперный театр, — с издевкой бросила девчонка, закидывая на плечо рюкзачок. Слезы у нее давно уже высохли.
— И как же ты пойдешь туда, раз ноги сломаны? — поинтересовался я в том же тоне.
Она обернулась ко мне, положив ладонь на ручку дверцы, и расплылась в широкой улыбке, демонстрируя ровные мелкие зубы.
— А я поплыву.
Меня так и подмывало как следует сдать назад, пока она неловко вылезала из машины. Редко кому удавалось меня настолько выбесить.
Несколько мгновений я смотрел, как непрошеная пассажирка, не оборачиваясь, ковыляет через парковку. Потом пожал плечами, переключил передачу и тут заметил, что ее грязные рваные джинсы все еще валяются на полу у пассажирского сиденья.
Я перевалился через него и открыл дверцу. Крикнул вслед, помахивая штанами:
— Эй! Ты тут забыла кое-что!
Даже не обернувшись, девчонка махнула рукой:
— Оставь себе на память.
Вот стерва! Руки чесались швырнуть ее тряпку на асфальт, но не
