Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг
Я захлопнул дверцу и дал по газам. Мотор взревел, и «фольксваген» вылетел с парковки — только тормоза на повороте взвизгнули. Прошло, наверное, минут десять, а то и больше, прежде чем я сообразил, что бесцельно кружу по каким-то улицам — бензин жгу, пытаясь успокоиться и как-то осознать произошедшее. Все-таки не каждый день приходится участвовать в автопогоне, удирая от охраны ТЦ с воровкой-малолеткой на борту. Из-за нее я совершенно позабыл о своих делах, а я ведь в Ольборг приехал не архитектурой любоваться.
Тут я заметил внушительную урну у заправки, зарулил туда и с наслаждением запихал джинсы в воняющее окурками и помойкой нутро. Что-то тихо брякнуло, упав на асфальт у моих кроссовок. Наверное, из кармана штанов выпало. Зачем-то воровато оглядевшись по сторонам, я подобрал пластиковую карточку. Вот было бы прикольно, если бы наглая шоп-лифтерша кредитку в кармане забыла!
Но это оказалась не банковская карта, а… студенческая? Выдана гимназией Виборга на имя Марии Бас… Бах… Бак… Короче, Марии с непроизносимой и явно не датской фамилией и физиономией печально знакомой мне любительницы халявных брендовых штанов. На фотке растафари была вполне узнаваема, хотя вместо дредов волосы у нее были собраны в высокий хвост, от чего кошачьи глаза казались еще более раскосыми.
Я повертел карточку в пальцах. И что мне с этим теперь делать? Стоило бы, наверное, просто выбросить ее в мусорку вслед за штанами и забыть. Пусть воровка потом объясняется в гимназии, как студенческий потеряла. Так ей и надо. Но теперь у девчонки с кошачьей мордочкой внезапно появилось имя: Мария. И оказалось, что между нами есть что-то общее. Она тоже учится в гимназии. А значит, ей не пятнадцать. Наверное, она первокурсница, то есть всего на год младше меня. Просто выглядит моложе, потому что хрупкая и мелкая. Я рядом с ней не стоял, но думаю, она бы тогда макушкой мне в подбородок уперлась.
Черт, да что за мысли?! Зачем мне вообще рядом с ней стоять? По-хорошему, надо бы сообщить в гимназию, чем в свободное время их студентка занимается. Хотя… таким, как эта в дредах, все наверняка фиолетово. Завтра учебный день, а она явно не собирается возвращаться в Виборг. Ну и хрен с ней. Мне на нее тоже абсолютно, ну вот просто стопудово пофиг.
— Эй, парень! Заправляться будем или как?
Окрик заставил меня очнуться от своих мыслей и сообразить, что я загораживаю подъезд к свободной колонке. Я извинился, зачем-то сунул студенческий в карман и отъехал в сторону. Припарковался за автомойкой и поднял из-под сиденья распечатку с картой, которую спихнула своей задницей Мария. На листке бумаги отпечатались подошвы ее кед.
— Овца! — выругался я вслух и отряхнул карту.
Из-за гонок по городу я совершенно сбился с маршрута. Распечатал-то его от библиотеки Брёнеслева, где пользовался интернетом, до адреса, по которому, согласно справочнику «Крак», должен был проживать мой отец, Эрик Планицер. А где я теперь, один черт знает.
Но главное, я чувствовал, что не готов к встрече. Все прошло как-то легко и неожиданно быстро. Приехал я в Брёнеслев посреди ночи, проплутав лишний час по каким-то темным проселочным дорогам. Церковь нашел сразу — по ночной подсветке. Запарковался за кладбищем, заполз в спальный мешок в багажнике — благо он большой, «фольксваген»-то двухместный, — и тут же вырубился. Как продрал глаза, пошел в церковь. Закрыто.
Походил, побродил вокруг, наткнулся на какую-то бабку, которая цветы на кладбище меняла. Объяснил про свидетельство о рождении, и она направила меня в приходской офис на соседней улице. Там лопоухий мужик с огромным кривым носом, похожий на сказочного тролля, спросил у меня номер социального страхования, посмотрел документы и ввел номер в компьютер. Через пять минут я стоял с копией свидетельства в руках.
Имя ребенка: Ноа Планицер
Отец: Эрик Планицер
Мать: Матильда Планицер
Дата рождения ребенка…
Все совпадало. И номер страховки на документе стоял мой.
«Отец: Эрик Планицер». Новость меня настолько оглушила, что я вышел из офиса, не попрощавшись. Даже не стал расспрашивать о своей семье, как планировал. Я ведь носатому сказал только, что свидетельство о рождении потерял, и мне нужна копия. Даже не надеялся, что мне просто выдадут его без всяких расспросов. Что это — тот самый приход, та самая церковь, которая на фото. Я ведь так и не увидел ее изнутри.
Помню, залез в машину и долго сидел, глядя на бумажку, подтверждающую мое существование, но не видя ее. Эрик Планицер. Я напряг память, будто это имя было ключом, способным отпереть проржавевший замок и выпустить воспоминания об отце наружу. Но сколько я ни мучил себя, папа по-прежнему оставался для меня черным силуэтом в рамке — пользователем без аватара.
Планицер. Это редкая фамилия. Не то что Крау. Людей с фамилией Крау полно. Это не Нильсен, конечно, и не Андерсен, но все равно… А вот о Планицерах я и не слышал раньше никогда. Ясно, почему мама решила фамилию сменить. Значит, отца будет относительно легко найти. Если, он, конечно, не погиб в аварии, как говорила мама. Всего-то и нужно — раздобыть телефонный справочник типа «Крака» или «Желтых страниц». Зайти в интернет — и это минутное дело. А где можно найти бесплатный вай-фай и принтер? Конечно, в библиотеке, по счастливому стечению обстоятельств располагавшейся в здании рядом с приходским офисом.
Когда поисковик «Крак» с первой попытки выдал мне адрес на Себберсунвай в Ольборге, я даже не удивился. Мама врала. Врала мне обо всем.
Я посмотрел на часы в мобильнике. Было уже больше восьми. Отец наверняка дома в это время. Я специально выждал до вечера. Вдруг приду, а он на работе. А может, я просто убедил себя, что Эрик Планицер может работать допоздна, потому что это оттягивало нашу встречу. Я убивал время, бродя по незнакомому городу и едва замечая, куда ставлю ноги; придумывая слова, способные объяснить необъяснимое. Я его сын. Мама умерла. Я не знал о том, что он жив. Даже о сестре и брате не знал.
А вдруг мой брат живет с отцом? У Лауры теперь своя семья, но что насчет Мартина? Может, мне предстоит совсем скоро встретить их обоих? Как они отреагируют? Вдруг не захотят меня видеть? Или просто вежливо пригласят в дом, предложат кофе, а потом распрощаются навсегда? Что там такое у них произошло тогда, двенадцать-тринадцать лет назад, из-за
