Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
Но принцесса, как ни странно, не сдалась. Она стала говорить, что лицо Дня кажется ей знакомым. И что она чувствует на нем печать магии, а в нем — благородную кровь. Она спросила, умеет ли День читать и писать. Он кивнул. Этому искусству выучили его в доме родителей. Тогда девушка достала из дорожной сумки блокнот и предложила Дню написать ответы на ее вопросы.
Они уселись на траву под огромным вязом, и мальчик смог наконец рассказать свою историю. Впервые за долгие годы нашелся человек, который захотел его выслушать. Который увидел в нем человека, а не бессловесного раба.
Буквы у Дня выходили кривые — пальцы совсем отвыкли держать перо. Он старался писать самое главное и кратко — так было легче. И все равно его история потрясла принцессу. Узнав, что мальчик вот уже восемь лет находится в плену, она не выдержала, вскочила на ноги и заметалась по траве, сбивая подолом платья пух с одуванчиков.
— А что же твои родители?! — восклицала она, взмахивая руками. — Неужели они не попытались тебя спасти? Ни разу за все это время? Разве они не знают, как тут с тобой обращаются? Его величество думал, я не увижу, но я знаю, откуда синяки и ссадины у тебя на руках и шее. Я уже говорила об этом с Робаром, мы даже поссорились… — Принцесса закусила губу и топнула по земле ногой в сапожке.
День воспользовался моментом и быстро написал в блокноте: «Они не знают». Он действительно никогда никому не жаловался. Что бы это изменило? Только причинило бы родителям еще больше страданий.
— Значит, надо, чтоб узнали! — решительно сказала принцесса. — И нечего их жалеть: им не будет так больно, как было тебе. Варварство какое — держать при дворе раба, да еще так унижать человека, равного себе по крови! Нет, с этим надо немедленно покончить! Мы вернемся в замок, и я тут же поговорю с его величеством. Он должен освободить тебя и отправить домой!
Тут День тоже подскочил. НЕ НАДО!!! — написал он в блокноте большими буквами. Он не знал, как объяснить принцессе, что после такого разговора король Баретт точно закопает его живьем в навозной куче. Только сначала крепко выпорет. Но девушка, должно быть, заметила ужас на лице юного провожатого и поняла, что уговоры только навредят. Постепенно она успокоилась, и они с мальчиком снова уселись под деревом. Принцесса предложила перекусить и щедро угостила Дня снедью, которую тот все это время нес в корзинке для пикника. Давно он не ел так сытно и вкусно.
День никак не мог понять, почему девушка добра к нему. Обычно его либо не замечали, как привычную мебель, либо шпыняли и срывали на нем злость подручными средствами. Ничего особенного для принцессы он не сделал — прислуживал в меру сил. Поэтому День решил, что Шип просто по натуре не может терпеть несправедливость и чужие страдания. Раньше он был уверен, что такие люди бывают только в сказках для малышей, но теперь его мнение начало меняться.
После прогулки мысли о спасении пленника принцесса не оставила. В следующий раз, когда они снова оказались в лесу, девушка стала расспрашивать Дня о Королевстве Тысячи Садов. Она попросила показать ей чудесный дуб, через который можно туда попасть.
День отвел туда принцессу. Почему-то ему казалось, что только чары королевы Немезис могут открыть портал в дупле. Как же он ошибался!
Сначала девушка походила вокруг дуба, рассматривая исполина со всех сторон. Потом они расстелили плед под раскидистыми ветвями, и День снова наелся досыта. А потом принцесса вскочила на ноги и затеяла игру. Сначала мальчик не разобрался, зачем ее высочество шлепнула его по плечу, а теперь убегает, звонко хохоча. Но потом День вспомнил. Он сам так играл когда-то — с другими детьми, во дворце своих родителей.
Он вскочил и бросился за принцессой. Она побежала вокруг дуба, он бросился следом. Наконец он догнал ее, прямо у дупла. Догнал и схватил за руку прежде, чем успел подумать, что делает. И тогда принцесса шагнула внутрь…
Когда День оказался на лавандовом поле у шелковицы, то подумал, что это сон. Подобное часто снилось ему, когда он был младше: что он беспрепятственно проходит через дупло и бежит по полю домой, сминая цветы. И там, у горизонта, его уже поджидают мама и папа, широко раскинувшие руки для объятия.
Но теперь с ним была принцесса. Она никуда не исчезла — оборвала лавандовую метелочку и поднесла к носу, жмурясь от удовольствия.
— Как дивно пахнет! Понюхай, — она махнула цветком у Дня перед лицом.
Он обмер. Все случилось по-настоящему!
— Что ты наделала?! — крикнул он, забыв, что нельзя тыкать высочайшим особам и уж тем более повышать голос на них. От ужаса и отчаяния он снова обрел способность говорить: незримые нитки на губах лопнули. — Я же объяснял!.. Теперь все здесь погибнут! Все!
— Не погибнут! — Глаза принцессы сурово блеснули. — Даже если их величества Баретт и Немезис узнают, что мы здесь, они не посмеют напустить мор на эти земли, пока я нахожусь в их пределах. Они не посмеют подвергнуть меня опасности.
День схватился за голову:
— Пока ты тут — да! Но что будет, когда ты вернешься?! Ты ведь не останешься здесь навечно!
— Конечно, нет! — фыркнула принцесса Шип. — Сейчас все с тобой уладим, вот тогда и вернусь.
— Уладим?! Со мной?! — День выпучился на девушку.
— Именно. — Принцесса вытащила из сумочки магическое зеркальце. — Сейчас мы отправимся навестить твоих родителей.
И расскажем им всю правду. А потом вместе подумаем, как противостоять магии Немезис. — Шип провела пальчиком по зеркальной черной поверхности, и она вдруг вспыхнула яркими красками. — Пора вернуться домой, принц День!
Не успел мальчик возразить, как воздух вокруг задрожал и пошел волнами. Лаванда на поле заколыхалась, как от сильного ветра. От жуткого рева заложило уши. День вскрикнул и упал на пятую точку. Из зеркала в руке принцессы рванулись в небо, вырастая на глазах, два дракона — оранжевый и зеленый.
