Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
— Вам чего от него надо, а? — Густо подведенные глаза гневно уставились на меня, губы в черной помаде презрительно скривились. — Валите отсюда, ясно? А то учителей позову.
— А ты еще кто? — Я смерила глазами наглую девицу: черные волосы с перьями оранжевых прядей, колечко в крыле носа, макияж, которому бы позавидовал настоящий индеец. — Его подружка?
— Я его сестра. — Девчонка толкнула меня шлемом, заставив отступить на шаг.
Лукас, воспользовавшись моим замешательством, припустил через двор. Потрепанный рюкзак прыгал на тощей спине, мелькали грязные подошвы кедов. На нас начали обращать внимание: подростки откровенно пялились, кто-то свистнул Лукасу вслед. Рыжий пекарь хлопал ресницами, переводя круглые, как у куклы, глаза с меня на Мию и обратно.
— А я — Чили, — назвалась я, глядя на сестру-близнеца Единорожка. — Помнишь меня? Я жила в доме напротив вашего. И дружила с Дэвидом.
Густо накрашенные ресницы дрогнули, шлем опустился.
— Простите, я думала, вы очередная журналистка. Они нашей семье прохода не дают. Из-за всего этого, — она махнула рукой в сторону постеров и тут словно впервые заметила рыжего мальчишку. — А ты чего тут уши греешь? Шел куда-то? Вот и греби дальше!
Юный пекарь смутился, покраснел и, бормоча: «А я че? Я ниче», пошел к велосипедам, оглядываясь на нас через плечо.
Мия перевела на меня задумчивый взгляд:
— Я вас помню. Вы тут из-за Дэвида?
Я кивнула. Мия казалась прямолинейной и проницательной, и мне это понравилось.
— Не хочешь об этом поговорить? — предложила я. — Можем перекусить где-нибудь. Я угощаю. Бургер или пицца?
Девушка задумалась на мгновение, потом тряхнула волосами:
— Ладно, Джонни все равно еще на занятиях… Это мой парень, — тут же пояснила она и прибавила: — Только давайте в «Аль Капоне». Это пиццерия. Ее арабы держат, туда перки[51]ходят в основном. Они болтают меньше.
Мия водила скутер. Узнав, что я на велосипеде, она предложила мне прицепиться к ней. Я ухватилась за багажник, и мы покатили по улицам Дыр-тауна. Ветер бил в лицо, не защищенное шлемом, но я улыбалась. Мне словно снова было четырнадцать, я держалась за Дэвида, а впереди ждало удивительное приключение, в которое нам предстояло пуститься вместе.
Крошечное заведение с безликими белыми стенами и покрытыми красной клеенкой столами оказалось практически пустым. Только у барной стойки сидел бородатый человек восточной национальности, потягивал кофе и трепался с барменом на своем языке. Я заказала два бургера с картошкой фри, и мы уселись за столик подальше от витринных окон.
— Что вы хотели от Лукаса? — перешла сразу к делу Мия, беззастенчиво рассматривая меня так, будто сравнивала с сохраненной памятью картинкой десятилетней давности.
— Поговорить. — Я подождала, пока бармен, поставивший перед нами стаканы с колой, вернется за стойку. — Вчера я заходила к вам домой, и он сказал кое-что. Я хотела уточнить, что он имел в виду.
— Ну и как они там? — Мия отпила колы через соломинку.
Я отвела взгляд, делая вид, что рассматриваю стоящую у стены пыльную искусственную пальму.
— Ну-у… Твою маму я не видела. А Эмиль с Лукасом держатся, кажется, неплохо: если принять во внимание все, что в последнее время произошло. Вам, наверное, сейчас ужасно тяжело: сначала болезнь Сюзанны, потом эта история с Дэвидом…
Мия фыркнула:
— Ой, не смешите меня. Мать сама виновата: бухать надо было меньше. А что до Дэвида, так Эмиль, наверное, всем в местной бодеге[52]пивас поставил, когда услышал, что брат пропал. Лукас… Фиг знает, что у парня в башке творится. Все почему-то думают, что если мы близнецы, то мысли друг друга читаем. А вот ни хрена подобного! Он уже давно для меня — закрытая книга. — Она медленно провела трубочкой по кромке стакана и вскинула на меня особенно светлые на фоне черной обводки глаза. — Так что он вам такого ляпнул?
Я встретила ее взгляд:
— Сказал, чтобы уезжала. Что мне тут нечего делать. И назвал меня дурой.
— Вот козел! — Мия тряхнула головой и сморщила лицо. — Надеюсь, вы ему вправили мозги?
— В тот момент я немного растерялась, — призналась я. — Вот и пришла к школе, чтобы с ним поговорить.
Девушка задумчиво покусала конец соломинки.
— Не думаю, что Лукас имеет что-то конкретно против вас. Все дело в Дэвиде. Понимаете, — во взгляде Мии отразилась застарелая боль, — брата много лет учили ненавидеть Дэвида. С тех пор как… погиб отец, наша жизнь стремительно покатилась под откос. Мама и Эмиль винили Дэва во всех несчастьях. Внушали нам, что он — причина всех зол. Лукас всегда легко поддавался влиянию. Знаю, это не его вина, но… — Она запустила пальцы в густые волосы, взъерошила разноцветные пряди. — Вы напоминаете всем о Дэвиде. Всем, кто знает, что тогда случилось. Воспоминания Лукаса во многом — это истории, которые ему рассказали. Он просто запутался. Все эти сообщения в новостях, статьи в газетах… — Мия зажмурилась, потерла рукой лоб. — Ваш приезд все усложнил еще больше.
Я вытащила трубочку из своего стакана и сделала большой глоток. Пузырьки ударили в нос, в глазах защипало.
— А что с твоими воспоминаниями? — Я испытующе посмотрела в светлые глаза Мии, так похожие на глаза Лукаса. — Ты можешь отличить подлинное от фальшивого, навеянного чужими словами? Многократно повторенная ложь становится правдой.[53]
Мия горько усмехнулась.
— Конечно, я тогда была маленькой. Вы вот тоже, наверное, думаете, что я ничего не помню. Но есть моменты, — она постучала по виску пальцем с обкусанным ногтем, — которые сидят вот тут. Ты хотела бы от них избавиться, забыть. Но для этого придется взять дрель и просверлить дырку себе в черепушке.
Мия замолчала: к нашему столику направился бармен с тарелками с бургерами и картошкой. Когда он отошел, я молча взмолилась, чтобы девушка продолжала говорить. Даже дыхание затаила, боясь ее спугнуть. Но Мия была не из пугливых.
— Маленьким Лукас был не такой. Нас с ним тогда все время путали, мы всегда все делали вместе, были неразлучны. И любили Дэвида — очень любили. Он же больше всех с нами возился. Но однажды в детском саду… — Мия взяла с тарелки картофельный брусочек в кетчупе и уставилась на него, будто это был ключ к ее детству, — мы играли в куклы. Лукас, конечно, с нами — ему вообще нравилось играть с девчонками, так же как мне лазить по деревьям с мальчишками. У нас была кукольная семья: мама, папа, дети. И вот один из пупсов-мальчиков что-то
