Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
Бывший игиловский координатор, трудившийся инженером в Стамбульском порту, Недред Ердек, а на досуге переправлявший новобранцев в Сирию с проводниками или намечавший цели для террористических атак в России, сам обратился к Кабиру Салиму в Багдаде за помощью.
Горюнов нашел выход для Недреда. «Убил» его и отправил работать в порт Умм-Касра под другой фамилией, ухитрившись заручиться поддержкой самого министра транспорта Ирака Хади аль-Амири – человека влиятельнейшего, чуть ли не теневого лидера, активно поддерживаемого Ираном.
Воспоминания нахлынули на Петра, у него даже потемнели голубые глубокие глаза, словно прямо сейчас он перенесся в жаркий Умм-Каср, небольшой город, куда он приезжал уже после вторжения американцев и их поганой коалиции убийц. Сколько они положили иракцев в одном только этом портовом городе, за который шли страшные бои! Организовали в Умм-Касре фильтрационный лагерь Букка. Содержали в нем без суда и следствия, взрастили там и псевдохалифа Абу Бакра аль-Багдади, и многих его приспешников. И как небезосновательно считал Горюнов, американцы не просто создали невыносимые унизительные условия для людей, после чего те ударились в экстремизм, но и проводили с некоторыми определенную работу. Подручный Тарека Алим сидел в этом лагере, еле унес оттуда ноги и утверждал, что будущая верхушка ИГИЛ[49] жила в лагере не в пример комфортнее остальных и периодически их вызывали в административный корпус, якобы для профилактических бесед, чтобы не бунтовали обитателей.
Поэтому, услышав словосочетание «профилактическая беседа» применительно к боевикам ИГИЛ[50], Петр с таким скепсисом и отреагировал, хотя в данном случае фраза была уместной, хоть и наивной.
В Умм-Каср ездить Кабиру доводилось в 2011 году, когда он еще не подозревал, что ему уготовил Центр. Он чувствовал себя свободным и в тонусе. В порту Кабир проводил кое-какую доразведку, связанную с американским присутствием там. За две недели от портовых рабочих и от горожан получил столько информации, что пришлось дважды встречаться со связным, чтобы передать все детали тамошней обстановки.
– Так в чем загвоздка? – спросил Уваров, бросив взгляд на часы.
– Время, Анатолий Сергеевич. Только Всевышний знает, сколько времени это займет.
Зоров быстро взглянул на Петра, пытаясь понять, не рисуется ли шеф, выражаясь велеречиво. Иногда ему казалось, что и акцент – это в какой-то степени желание продемонстрировать свою исключительность, особость. Однако Горюнов говорил так по привычке, не замечая ни акцента, ни некоторой манерности, свойственной арабам, но по-русски звучавшей чужеродно.
– Поподробней, Петр Дмитрич. Я смогу со своей стороны ускорить процесс?
– Не думаю. Это наши внутриведомственные заморочки. Я попрошу, для меня сделают быстрее, чем если бы выполняли просьбу по вашему официальному запросу. Мы потом сделаем запрос, задним числом. Так можно?
– Можно, если осторожно, – проворчал Уваров, покосившись на Зорова. Ему явно претила мысль соглашаться на такой маневр в присутствии майора. – Сейчас по домам, а завтра с утра пораньше надо браться за дело всерьез. Мирон Гаврилыч, манипуляции Петра Дмитрича не отменяют наши разработки. Пусть коллеги в Грозном аккуратно опросят родителей этих субчиков. Под любым благовидным предлогом. Через соседей, по поводу социальных пособий и так далее, сам сообразишь, подскажешь. Да им на месте виднее. Только не спугнуть!
– Лучше подождать ответа от моего человека, – вмешался Петр.
– Будем действовать параллельно. А также, Мирон Гаврилыч, переговорите с Тимофеевым и Павлюткиным. Надо, чтобы они расспросили проходивших по их делу осужденных игиловцев. Показать им фотографию, кто что знает. Как раз Тимофеев, насколько я помню, и Павлюткин вели дела, где фигуранты побывали в Сирии именно в 2013 году, и существует вероятность, что они там пересекались.
– Из тюрьмы тоже можно весточку передать, – напомнил Горюнов.
– И Байматов, и Наргизов знают, что их ищут, – уже раздраженно заметил Уваров. Его начинала выводить из себя прямолинейность и излишняя осторожность полковника.
– Они думают, что ищут за их поездки в Турцию и только подозревают. А если начнем расспрашивать в колонии их соратников по ИГИЛ[51] – это то же, что в мегафон прокричать, что мы их ищем за причастность к ИГИЛ[52]. Затаятся, возможно, рванут обратно в Сирию, чтобы отсидеться.
– Как перейдут границу, если мы их ищем? – неуверенно поддержал генерала Зоров. – А вот затаиться могут.
– Это не самое страшное, – покачал головой Горюнов. – А что если они решат ускориться и начнут действовать без особой подготовки? В таком случае они наломают еще больше дров. Озлобленные и обученные убивать, владеющие почти всеми видами оружия. Как волк в стаде овец. Тренировочный лагерь «Шейх Сулейман» – это серьезно. Я там лично не был, но наслышан. А уж наших фигурантов в лагере натаскивали отдельно ото всех, со слов Ваиза. И я уж не говорю о том, что они обретались в Харитане в «Имарат Кавказ».
– Откуда эти сведения? – насторожился генерал.
– Так Ваиз же нам сообщил, – напомнил Зоров.
– Так вот, – продолжил Горюнов, – они там особо агрессивные. Из той же породы, что нашим пленным в Чечне горло резали еще будучи детьми. В Сирии таких же пацанов готовят, – Петр осекся, вспомнив про Мансура.
Он испытал сейчас острое ощущение, что с его сыном происходит нечто схожее, что и с теми мальчишками, которых формирует среда черного халифата. Судьба и сам Горюнов своей внезапно накрывшей его страстью поместили Мансура с рождения в среду воинственных курдов РПК. Что парень постигал все эти годы? Кто на него оказывал влияние?
Зарифа, подавленная митовцами, с революционным мусором в голове, мрачный Бахрам, по сути человек неплохой, но бандит. Сейчас Мансура выдернули из той среды, но все осталось в нем – в душе, в привычках, в повадках. Поэтому идея Александрова упала на благодатную почву.
Мансура так же будут натаскивать, прививать навыки, но только для созидания, а не разрушения. Горюнову, в принципе, претила идея стирания собственной личности ради чего бы то ни было. Не каждому хватит терпения и смелости сохранить себя. Иногда его посещала мысль, что он ощущает себя больше Кабиром Салимом – цирюльником из Багдада, чем Петром Горюновым. Правда, это его не пугало, а скорее, забавляло, а чаще просто раздражало, так как становилось неуместным в новой обстановке. Петр порой хотел стряхнуть с себя Кабира, а когда ему было выгодно, прятался за него, как за ширму.
– Ладно, – нехотя согласился Уваров. – Ограничимся разведкой на местности. Опросим родственников и знакомых. Проверим их связи – не было ли контактов по телефону, по интернету с нашими объектами. Нам нужен хоть какой-то их след, пусть самый слабый.
– Анатолий Сергеевич, может, целесообразнее нам выехать на
