Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский
Кочетков перевел дух и продолжал:
— Не-ет, так не делается. Заслужить надо. Это всего проще — схватить партбилет. А потом что? А потом ни мыслей у тебя настоящих, ни слов. Но и это все бы не беда, а душа, душа не раскрыта до конца — вот в чем преткновение! Иной раз так стыдно, так стыдно, в глаза даже людям смотреть не могу. Ведь в какую эпоху живу? Сыном какого народа являюсь? А что дал? Что мог бы дать и что дал?!
Кочетков долго молчал и наконец добавил:
— Вот он — отчет моей совести.
Так Иван Петрович Кочетков готовился вступить в ряды Коммунистической партии. И был Кочетков Ирининой находкой.
Впрочем, Ирина не ограничивалась прямой своей работой инструктора политотдела. Она не пропускала мимо ушей ни одной жалобы, у нее был неистощимый запас энергии. Она очень часто ездила по строительству, забегала в рабочие бараки, побывала в каждом уголке, и вскоре ее уже везде знали. Старики звали ее Иринушкой, молодежь как-то подтягивалась, завидев ее. С ней делились, ей верили. Хорошее прокладывает торную дорогу к сердцам людей.
3
С первых же дней у Ирины завязалась дружба с Тоней Соловьевой. Вместе читали стихи, вместе составляли заметки.
Тоня как-то мельком сказала о неблагополучном положении с редактором многотиражки Беловым: дня не бывает трезвым!
— Он, кажется, москвич? — спросила Ирина.
Белов был, действительно, из Москвы, где работал в редакции газеты. Евгения Леонтьевича и его жену Тамару Васильевну очень там любили. Им даже завидовали, их ставили в пример. Нигде не было так уютно и весело, как у Беловых.
Ни на работе, ни в партийной организации никто не знал, что после умных разговоров и дружного веселья, после ухода гостей Белов напивался пьяным, терял человеческий облик, устраивал дебоши и даже лез в драку со всеми уважаемой Тамарой Васильевной.
С годами жизнь Беловых окончательно развалилась. Все реже становились просветы, все чаще безобразные попойки. Раньше он хоть клялся в минуты просветления, что это больше не повторится. А потом и клясться перестал.
Тамара Васильевна долго терпела. Потом настояла на его отъезде.
На стройке Белов вначале сдерживался. Написал несколько дельных статей. Его доклады о международном положении произвели хорошее впечатление своей обоснованностью, эрудицией.
Но ненадолго его хватило. Все чаще работники многотиражки отвечали посетителям:
— Редактора нет, он сегодня болен.
Скоро уже все знали, что это за болезнь. Начались серьезные недоразумения. Однажды в пьяном виде Белов гонялся за уборщицей редакции, а та перепугалась и подняла крик. Затем он пытался избить свою квартирную хозяйку, а та пожаловалась Ирине. Не успела Ирина разобраться в этом деле, как разразился новый скандал: пьяный Белов бросился в речку и стал тонуть, еле его и вытащили; один рабочий бросился ему на помощь, так Белов и его чуть не утопил — сопротивлялся, кричал, ругался и несколько раз ударил рабочего.
— Я помещу о нем большую статью в многотиражке, — как-то сказала Ирина Байкалову: — Приведу факты и его же заставлю печатать эту статью. Надо объявить пьянство совершенно недопустимым и начать с ним беспощадную борьбу. Слишком мы терпимы и милостивы, честное слово! А уж партийцем пьяница никак быть не может. Нет, правда, почему мы так мало этим вопросом занимаемся? Ответственность за таких Беловых несем мы сами, вот в чем дело. Некоторым пьянство представляется даже каким-то молодечеством. Другие думают, что это больные люди. Вот и нянчимся без конца с такими пьянчужками! А мне так их нисколько не жалко! Мне гораздо больше жаль того парня, который вытащил Белова из воды и за спасенье им же был избит!
— Правильно, правильно, Ирина. Пора за это взяться, давно пора!
— Кого чаще всего используют враги? Пьяниц! Иностранные разведки прекрасно знают, что пьянство — это первая ступень, по которой можно подобраться к человеку и заарканить его. А сколько страданий жене, детям, всем родственникам! Пьяница разрушает семью, позорит всех нас. Предлагают лечить! Да неужели воздействие нашего замечательного советского общества слабее влияния врача?
— Ух ты и оратор у меня стала!
— А это я для статьи готовлю. Хорошо получится? Нет, серьезно, непременно пропечатаю Белова, а заодно и всем пьяницам достанется. Давно уж это меня волнует.
— А что ж. Я — за. Это может подействовать на Белова и в буквальном, и в переносном значении отрезвляюще.
Статья действительно появилась. И имела полный успех. Но Белов затаил злую обиду на инструктора политотдела.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВТОРОЙ ТУР ПОЛКОВНИКА ПАТРИДЖА
1
С утра начались неудачи.
Сначала сообщили, что заброшенный на советскую территорию разведчик был немедленно арестован, тогда как все, казалось бы, так хитро было продумано! Но его перебросили через границу — и прямиком в руки пограничников. А все было обставлено соответствующим образом, умно, талантливо, чертовски талантливо и тонко! И все это чекисты разнюхали. В результате все сложилось совсем не так, как это предполагалось по плану, разработанному мистером Весеневым. Такая досада! Только и летят на ветер доллары. А в советской прессе еще и издеваются! И теперь они обязательно изобразят всю эту историю в своем «Крокодиле»... Есть у них художник со странной фамилией Кукрыниксы, — он, конечно, нарисует бедного Дика, который не успел опомниться, как был арестован на самой границе... Что Весенев обескуражен — не жалко, так ему и надо. Главное, какой-нибудь заядлый писака (они все там, кажется, партийные!) в стихах высмеет провалившуюся затею...
Но это было только началом дня.
Не успел Патридж выместить свое раздражение на служащих офиса, как ему доложили, что его просят к телефону. Звонил Камерон и выразил желание видеть его по срочному делу. По сладкому, исключительно вежливому голосу Патридж уже сразу понял, что эта старая лиса, эта великосветская каналья преподнесет какую-нибудь гадость.
Так оно и оказалось.
— Вы, конечно, в курсе дела... — начал Камерон после всех обязательных, по его мнению, справок о здоровье и утверждений, что погода стоит хорошая.
