Часы смерти - Джон Диксон Карр
– Сэр! О сэр, вы должны все сказать. Мисс Элеонору арестовали? Арестовали, сэр! О, это ужасно! Вы должны сказать! Мистер Карвер места себе не находит, он все звонил в Скотленд-Ярд, но не мог вас застать, а они ему там ничего не говорили, и…
Хэдли опасался, что ее радость может оказаться не ко времени, слишком быстро подскажет ответ всем остальным. Он взглядом заставил ее замолчать, хотя выражение его лица говорило о благожелательном отношении к этой свидетельнице.
– Я ничего не могу вам сказать. Где они?
Она ошеломленно закрыла рот и указала в направлении гостиной. Через мгновение ее личико начало медленно морщиться, и из глаз хлынули слезы. Хэдли быстро прошел к двери в гостиную. Он ощутил новую атмосферу, которая прокралась и воцарилась в доме, атмосферу одновременно суеты и напряженного ожидания, рук, сжатых в кулаки, и лиц, готовых заплакать. Как и вчера ночью, Мельсон слышал в тишине шуршащий шум часов, тикающих в передней мастерской, но на этот раз они, казалось, тикали быстрее. Из гостиной доносился приглушенный голос Лючии Хандрет. Вот он стал громче:
– …Повторяю, я сказала вам все, что могла. Если вы будете продолжать настаивать, я сойду с ума. Я дала слово никому ничего не говорить, но могу предупредить, что вам лучше быть готовым к…
Хэдли постучал.
Белая дверь с фарфоровой ручкой и большим ключом в замке открылась, как театральный занавес, – среди мгновенно наступившей тишины. Карвер, огромный и взъерошенный, все еще в домашней куртке и тапочках, перестал расхаживать взад-вперед перед камином. Он так сжал зубами короткий мундштук своей трубки, что на скулах вздулись и заиграли желваки, и Мельсон увидел сверкнувшие зубы, когда уголок верхней губы пополз вверх. Миссис Стеффинз сидела у стола, скорбно раскачиваясь и размазывая платком тушь вокруг заплаканных глаз. Она обратила к двери свое круглое лицо, на котором теперь отчетливо проступали морщины. При виде Хэдли у нее вырвалось икающее рыдание, и она замерла как завороженная. Лючия Хандрет, гордо выпрямившись, стояла у каминной доски – руки скрещены на груди, лицо пылает.
На какую-то секунду эмоции замерли в своей высшей точке, причудливо исказив лица собравшихся, в то время как их невидимые токи – ненависть, слезы, злоба, торжество – вполне осязаемыми волнами накатывались на Хэдли и Мельсона, стоявших в дверях. Они чувствовали эти эмоции, как можно чувствовать жар костра. Затем Лючия Хандрет выдохнула, Карвер шагнул вперед, а рука миссис Стеффинз упала на стол, выбив костяшками пальцев короткую дробь.
– Я так и знала! – вдруг вскрикнула миссис Стеффинз, словно услышала подтверждение. Ее лицо в один миг стало невообразимо уродливым от слез. – Я так и знала, запомните! Я вас предупреждала! Я говорила, что это не минует сего дома…
Карвер медленно сделал еще один шаг вперед, его широкие плечи заслонили свет лампы. Бледно-голубые глаза были непроницаемы.
– Долго же вы заставили нас ждать, – произнес он. – Ну?
– Что вы хотите знать? – резко спросил Хэдли.
– Я хочу знать, что вы сделали. Вы арестовали Элеонору?
– Мисс Хандрет, – ответил главный инспектор с невольной иронией, – без сомнения, дала вам понять, о чем шел разговор в комнате мисс Карвер сегодня утром…
Бледно-голубые глаза пристально всматривались в него. Карвер чуть заметно шевельнулся. Казалось, он становился больше и ближе, хотя сам он не двигался.
– Это к делу отношения не имеет, господин инспектор. Не имеет абсолютно никакого отношения. Мы хотим только знать… правда ли это?
– А что вы сами думаете?
– Стыд-то какой! – вскрикнула миссис Стеффинз и бешено застучала руками по столу. – Какой ужасный стыд! Арестована за убийство. В этом доме. Живет в этом доме, а про нее пишут в газетах, что она арестована за убийство. Я все что угодно могла бы вынести, но не это…
Хэдли обвел присутствующих бесстрастным взглядом:
– Да, у меня есть для вас кое-что, если вы успокоитесь. Где мистер Боскомб?
– Он никому ничего не сказал. Но он просто такой же глупец, как и все, – ответила Лючия, пнув угол камина. – Он отправился искать ей адвоката. Говорит, что у вас нет ничего против нее, не было и никогда не будет…
– Он совершенно прав, мисс Хандрет, – сказал Хэдли очень тихо.
Все вновь ошеломленно замерли в наступившей тишине. Создалась странная иллюзия, будто их лица запечатлены на фотоснимке. Мельсон чувствовал, что его барабанные перепонки готовы лопнуть. В этой тишине громко прозвучал голос Хэдли.
– Все обвинения против мисс Карвер отпали, – продолжал он. – У нас нет против нее никаких улик, не было и никогда не будет. Мы узнали об этом сегодня днем, и у нас было время приготовить еще кое-что. – Здесь в его голосе зазвенели зловещие нотки. – Она сейчас мило проводит время в кинотеатре в компании молодого человека, за которого в скором будущем собирается выйти замуж. Через несколько минут они будут здесь.
Мельсон наблюдал за Лючией и миссис Стеффинз. На лице последней застыло глупое выражение, какое бывает у пьяного, пытающегося найти нужный ключ перед дверью. Потом осознание услышанного пришло к ней, и она как-то осела на стуле. Голова с непроизвольной театральностью откинулась на спинку, и трясущиеся губы зашевелились. Мельсон готов был поклясться, что она сказала: «Слава богу».
– Вы сошли с ума? – произнесла Лючия Хандрет.
Это был не вопрос, а короткое, резкое, недоуменное утверждение. Она шагнула к Хэдли. Грудь ее вздымалась и опускалась.
– Разве это известие вас не радует, мисс Хандрет?
– Очень прошу вас, оставьте ваш любезный тон. Я… я не радуюсь и не огорчаюсь. Я вам просто не верю. Это что, шутка? Вы сами говорили мне сегодня утром…
– Да. Но с тех пор до нас дошла и другая информация. Боюсь, что ваши показания не… не получили должного подтверждения, если вы меня понимаете. Я думаю, что понимаете.
– Однако все те улики?.. – Ее голос зазвучал громче. – Что она сказала? Что она сообщила вам? Вы хотите сказать, что Дон серьезно намерен же… Что вы хотите сказать?
В этот момент в поле зрения Мельсона попал Карвер. Он сунул давно потухшую трубку в рот и с шумом затянулся. Старый часовщик выглядел так, словно с его плеч сняли огромную тяжесть. Он не сердился
