Часы смерти - Джон Диксон Карр
– Нет. Никакой женщины, ее в этом доме не было! Мужчина – может. Никакой женщины!
Она страстно ударила себя в грудь, и ее дыхание сделалось прерывистым.
– Больше я ничего не знаю! Я бедная женщина. Я ничего не знаю.
– Убирайтесь, – приказал Хэдли.
Он прервал бурю жалобных вскрикиваний, выставив ее за дверь, которую тут же запер на засов; сильное сопрано перекрыло дробь ударов, обрушившихся на нее снаружи. Он достал складной нож и раскрыл большое лезвие.
– Там под окном, – пояснил он, – доска качается. Возможно, под ней что-то спрятано. Но я подозреваю, что там всего лишь его деньги. Она могла добраться до них.
Когда Мельсон и доктор Фелл склонились над ним, он вывернул доску наверх. Из полости между бревнами он извлек несколько предметов: записную книжку в обложке свиной кожи с буквами «Д. Ф. Э.», в которой лежало полицейское удостоверение (денег не было), связку ключей, шелковый кисет с табаком, блокнот, хорошую авторучку и книгу в бумажной обложке, озаглавленную «Искусство изготовления часов».
– Никаких записок, – проворчал Хэдли, поднимаясь на ноги. – Я и боялся, что их не будет. – Он пролистал книгу. – Учил свою последнюю роль, бедняга. Да так и не выучил. Карвер его раскусил… Боже милостивый!
Хэдли отскочил, когда сложенный лист почтовой бумаги выскользнул из страниц и, качаясь, опустился на пол: письмо, и главное – с подписью. Хэдли пробормотал что-то, пытаясь его поднять, но его трясущимся пальцам не сразу удалось ухватить его…
Дорогой Джордж, – гласило письмо, отпечатанное на машинке, – я знаю, ты будешь удивлен, получив от меня весточку после стольких лет, и я знаю, ты считаешь, что я пытался обойти тебя тогда в деле Хоуп-Хастингса. Не стану оправдываться и толковать о том, что хочу все исправить, но пишу тебе, чтобы выяснить, не могу ли я сделать что-нибудь, что вернет мне расположение полицейских властей, даже если мне предложат работать простым констеблем. У меня есть ниточка к этому делу об убийстве в «Геймбридже», которое ты расследуешь, и ниточка верная. Держи это строго при себе и не пытайся встретиться со мной, пока я не напишу тебе снова. Я найду способ связаться с тобой. Дело КРУПНОЕ.
Письмо было с датой: «Хэмпстед, 29 августа» – и подписано: «Питер Э. Стенли». Они посмотрели друг на друга. Газовый рожок тонко посвистывал.
Глава двадцать первая
Лунный свет, которого не могло быть
В половине девятого, после лихорадочных хлопот в Скотленд-Ярде, Хэдли и Мельсон в машине главного инспектора вылетели на набережную. Хэдли рвал и метал. Ему пришлось понизить голос, так как на заднем сиденье расположились сержант Беттс и констебль в штатском, шести футов шести дюймов роста, откликавшийся на имя Спаркл. Но, несмотря на это, главный инспектор был вне себя и машину вел с каким-то остервенением.
– Беседа с помощником комиссара, – отрывисто сообщал он. – И мне абсолютно нечего ему сказать, кроме того, что Фелл готовит очередной фокус-покус. Я даже не знаю, где он сам находится. Стол буквально ломится от дел – ограбили загородную резиденцию какой-то важной шишки, сам комиссар звонил. Полная неразбериха. Вы должны радоваться, что смогли пересидеть эту бурю в отделе находок.
– А что с письмом Стенли?
– Его забрал Фелл. Мне – заметьте, мне! – было приказано пока ничего не говорить. Я, собственно, не возражал против этого. Бог мой! Понимаете ли вы… понимает ли Фелл, что будет, если Стенли окажется виновным? Один полицейский, пусть даже бывший, обвиняется в убийстве другого? Разразится такой скандал, что после него полетит к чертям все руководство Департамента, а вместе с ним, возможно, и некоторые члены правительства. Дело Роджера Кейсмента[36] будет выглядеть сущим пустяком в сравнении с этим! Вы обратили внимание, что я прикрыл Стенли от репортеров: в сегодняшних газетах нет ни слова, ни единой строчки о его причастности к этой истории?.. Что ж, тем хуже, если он окажется виновен. Я могу только молиться, чтобы этого не случилось. Я попробовал прощупать Беллчестера – это помощник комиссара, – так он как с цепи сорвался. Мы, оказывается, выплачиваем Стенли пенсию. Похоже, что этот человек сумасшедший…
– В буквальном смысле?
– В самом буквальном, и несколько раз ему лишь чудом не выдали официальной справки. А стоило бы выдать, если уж на то пошло. Но его сестра уговорила кого-то наверху… Я не знаю всей подоплеки этого дела. Конечно, его не повесят, если он виновен. Отправят в Бродмур, где ему и место. Но вы представляете себе передовицу в утреннем выпуске «Трампетера», к примеру? «Пусть наши читатели задумаются над этим необычным делом сумасшедшего полицейского, которого нынешнее руководство Департамента полиции вот уже несколько лет поддерживает и пестует, вместо того чтобы поместить туда, где он не смог бы причинять людям зло. И так ли удивительно, что власти попытались скрыть от общественности тот факт, что этот человек в исступленном состоянии убил старшего офицера полиции, успехам которого уже давно завидовал, а много лет назад он застрелил банкира, вина которого не было доказана?» – и так далее. Говорю вам…
Большая машина вильнула в сторону, чтобы избежать столкновения с тележкой, и с ревом понеслась дальше сквозь легкий туман и моросящий дождь вдоль размытых огней набережной. Мельсон почувствовал, как сердце у него подпрыгнуло, когда машина пошла юзом, но вся эта безумная круговерть на мокром асфальте была исполнена с легкостью и весельем, словно машина сама спешила добраться до конца дела. Он крепче вцепился в ручку дверцы.
– Но что, – спросил он, – думает Фелл?
– Я мог сказать Феллу лишь то, – ответил главный инспектор, – что ему придется самому разжевывать собственное лекарство. Он тоже должен выбирать что-нибудь одно. Если его представление об этом деле правильно – я говорю об Элеоноре, – тогда Стенли просто не может быть виновен! Получилась бы несусветная чушь, и все остальное тоже потеряло бы всякий смысл. Разве вы этого не видите? Если бы мне только удалось доказать, что найденное нами письмо подложное! Но оно подлинное! Я показал подпись нашему эксперту-графологу, прикрыв само письмо листом бумаги, – он клянется, что подпись не подделана. Так что говорить больше не о чем. Стенли оказывается загнанным в угол… в то время как все, что я могу для него сделать сейчас, – это следовать указаниям Фелла: вернуться в дом и сообщить всей компании Карвера, что мы решили освободить Элеонору. Крутой поворот сюжета, не правда ли? Однако ничего не поделаешь. Если бы этот дурень Полл не…
Он
