Часы смерти - Джон Диксон Карр
– Может, вы хотя бы скажете, о чем идет речь?
– Я попробую это крайнее средство не раньше, чем рухнет моя последняя надежда. Не беспокойтесь! Речь не идет о чем-то, от чего пострадает ваша совесть. Ну а сейчас я пойду с вами в комнату Эймса. После этого мне понадобится часа четыре…
– Одному?
– Во всяком случае, без вас двоих. Вы согласны следовать моим инструкциям?
– Согласен, – ответил Хэдли, после того как они обменялись быстрыми взглядами. – Итак?
– Я хочу, чтобы в мое распоряжение предоставили машину с водителем, только машина должна быть обычная, ни в коем случае не полицейская. Мне также понадобятся два ваших человека для специального задания; совсем не обязательно, чтобы они были очень сообразительными – я бы даже предпочел людей попроще, – но они должны уметь хранить тайну. И наконец, вы должны проследить, чтобы все домочадцы Карвера были сегодня на месте к девяти часам вечера. Вы тоже там будете с двумя своими людьми…
Хэдли, одним движением защелкнув замок портфеля, поднял глаза.
– При оружии? – спросил он.
– Да. Но те, кто с вами будут, должны держаться подальше от глаз и ни при каких обстоятельствах не доставать его, пока я не скажу. Это должны быть самые здоровые и быстрые ребята, каких вы сможете найти, потому что, будьте уверены, шуму будет много и, возможно, дело дойдет до драки. Ну а теперь пойдемте.
Мельсон, не будучи человеком дела, почувствовал под желудком неприятный тугой узелок, когда проследовал за ними из комнаты. Но он не собирался никому признаваться в этом. Он обязательно должен хоть мельком взглянуть на убийцу, прежде чем бросится на него… если он бросится. Как можно знать заранее, что ты станешь делать в подобных обстоятельствах? В конце концов, это будет всего лишь мужчина… или женщина. Так что – какого дьявола! И все же он чувствовал себя беспомощным…
Под низкими набухшими облаками улица казалась призрачной. Она приобрела тот пыльно-серый цвет, в который окрашивается небо над Лондоном с наступлением сумерек или перед бурей; по верхушкам деревьев на Линкольнз-Инн-Филдз пробежал ветер. Вдоль изгибающейся Портсмут-стрит, окруженные нимбом, мерцало несколько тусклых газовых фонарей. Дома здесь стояли низкие, кирпичные, с выступающими вперед окнами и крыльцом; поддельная лавка древностей на углу придавала всей улице удивительное сходство с гравюрой Крукшэнка[35]. Справившись в блокноте, Хэдли повел их в грязную аллею, окруженную кирпичными стенами – одним из этих неожиданных скопищ домов на задворках больших улиц с покосившимися навершиями труб и высохшей геранью в ящиках за стеклами окон. Он дернул шнурок звонка дома номер 21. Ответом ему было долгое молчание. Потом раздался звук медленно приближающихся шагов, его сопровождало негромкое позвякивание, словно из самого чрева дома возник призрак в цепях. Маленькая полная женщина с лицом, напоминающим засаленную сковородку, подняла чепец от глаз и, тяжело дыша, с подозрением уставилась на них. Ее ключи звякнули снова.
– Да-с-р, ш-штом нужно? – произнесла она ровным голосом. – Хотите комнату, да?.. Нет? Хотите видеть кого? Мистерэмса? Мистерэмс, его нету дома, – объявила она и тут же попыталась захлопнуть дверь.
Хэдли успел просунуть ногу, и затем начались сложности. Когда ему наконец удалось объяснить ситуацию, остались только две вещи, которые женщина знала и на которых настаивала: то, что она и ее муж – люди порядочные, и то, что им абсолютно ничего ни про кого не известно. Она ничуть не испугалась. Она просто упорно отказывалась выдать какую бы то ни было информацию.
– Я вас спрашиваю – посетители у него были?
– Может, и да. Не зна-а… Что за посетители?
– Кто-нибудь приходил к нему?
– Может, да. – Подобное горному обвалу, пожатие плечами. – Может, нет. Не зна-а… Мой Карло, он ха-роший человек; мы оба люди ха-рошие, спросите у полицмена. Мы ничего не знаем.
– Но если кто-то приходил к нему, вы же должны были открывать дверь, верно?
Она не смутилась.
– Зачемта? Мистерэмс, он – как это? – не анвалид, да? Может, мог и сам сойти. Не зна-а…
– Вы видели с ним кого-нибудь?
– Нет.
Этот натиск, с вариантами и повторениями, продолжался до тех пор, пока Хэдли не начал дымиться. Доктор Фелл попробовал свой итальянский, но у него был сильный акцент, и это привело только к тому, что на них обрушился поток слов ни о чем. Хэдли проиграл бой еще до того, как начал его, и знал это. Свидетель, который когда-то жил в страхе перед мафией, держит язык за зубами, даже когда мафии поблизости больше нет; угрозы обыкновенного блюстителя порядка всерьез не принимаются. В конце концов, следуя его приказанию, она, покачиваясь, провела их по темной лестнице и открыла дверь в комнату.
Хэдли чиркнул спичкой и зажег газовый рожок без плафона. Уголком глаза он продолжал наблюдать за женщиной, спокойно расположившейся в комнате, но делал вид, что не замечает ее. Комната была небольшая, голая, за окном громоздились колпаки дымовых труб. Обстановка состояла из железной кровати, туалетного столика с кувшином и тазиком, треснутого зеркала и грубого деревянного стула. Везде царила удивительная чистота. Кроме потертого чемодана, кое-какой одежды в шкафу и пары древних туфель в углу, они ничего не нашли.
Пока главный инспектор двигался по скрипучему полу, Мельсон вдруг поймал себя на том, что, как и Хэдли, наблюдает за невыразительным ртом женщины. Ее глаза все время куда-то прятались… Хэдли просмотрел одежду в шкафу, ничего не обнаружил – рот оставался бесстрастным. Он осмотрел туалетный столик – по-прежнему полная невозмутимость. Он подошел и прощупал матрас – бесстрастность, граничащая с издевкой. Дуэль продолжалась. Единственными звуками, раздававшимися в комнате, были поскрипывание пола и шипение газового рожка. Когда Хэдли наклонился, исследуя часть пола, рот немного изогнулся. Когда он подошел к плинтусу у стены рядом с окном, рот изогнулся еще больше…
Вдруг Хэдли присел и сделал вид, будто что-то нашел.
– Итак, миссис Караччи, – мрачно объявил он, – вы солгали мне, не так ли?
– Нет. Я ничего не знаю, как я вам и говорила!
– Вы лгали мне, не отрицайте. Да-да, лгали. У мистера Эймса в комнате была женщина, верно? Вы понимаете, что это значит? Вы потеряете лицензию на содержание меблированных комнат, и вас вышлют; может быть, даже отправят в тюрьму.
– Нет!
– Будьте осторожны, миссис Караччи. Я отведу вас в суд, знаете, к тому большому
