Лондонский туман - Кристианна Брэнд
— Нет-нет, она англичанка. Ты хорошо ее знаешь, — нервно отозвалась Роузи. — Но ее... э-э... любовник — француз, и все еще на континенте, что только осложняет положение...
— Эти лягушатники пойдут на любые увертки, чтобы избежать неприятностей, — с презрением заключил адвокат незамужних матерей.
Так как ей больше ничего не оставалось, Роузи все рассказала Мелиссе.
Мелисса Уикс была дочерью подруги Матильды по монастырской школе, и Матильда, скорее отличавшаяся добротой, чем благоразумием, предоставила ей квартирку в полуподвале дома на Мейда-Вейл и назначила маленькое жалованье в расчете на помощь в кухне и заботу о старой миссис Эванс. Это была тощая нервная девица с густой копной каштановых волос, прядь которых постоянно опускалась на правый глаз к раздражению всех окружающих и удовольствию самой Мелиссы, практиковавшейся перед зеркалом, откидывая голову назад и позволяя локону снова падать вниз. В свои двадцать два года она оставалась подростком, никого не любящим и никем не любимым, терзаемым неопределенностью относительно своего будущего. Мужчины и брак поглощали все ее мысли, и она постоянно испытывала мучительную зависть к Роузи, с такой легкостью заводящей знакомства. Несмотря на свою бесхитростность, Роузи смутно это ощущала, но, покинутая прочими друзьями, была вынуждена положиться на милость Мелиссы. Свернувшись на довольно жестких белесых подушках дивана в комнате полуподвала, она осторожно поинтересовалась, не знает ли она аккуратного, но недорогого подпольного акушера.
— Кажется, я залетела. На континенте мужчины такие настойчивые — им невозможно противостоять.
Мелисса провела пару семестров в брюссельском монастыре, благодаря чему писала цифру семь с поперечной черточкой и часто не могла найти нужных английских слов, но ее опыт с континентальными (как, впрочем, и с другими) мужчинами был равен нулю, несмотря на отчаянные попытки, предпринимаемые в связи с приближением двадцатитрехлетия и боязнью остаться в старых девах. Тем не менее Мелисса достала маленькую записную книжку и стала перелистывать ее в поисках подпольных акушеров, которых она и ее подруги готовились посещать. Но среди многочисленных имен, в том числе абсолютно невинных, ей не удалось найти ни одного практикующего специалиста, к которому могла бы обратиться Роузи. Вместо этого они начали хвастаться друг перед другом своими победами, причем трудно сказать, кто из них выглядела более жалкой — та, у которой побед было слишком много, или та, у которой они отсутствовали вовсе.
Впрочем, последнее было не совсем правдой, ибо несколько недель тому назад, когда Роузи еще находилась в Швейцарии, Мелисса, прочитав в женском журнале, что завести новое знакомство можно, отправившись на каток и сделав вид, что упала — то есть «сломав лед» в переносном смысле. Она последовала рекомендации и, хотя упала в самом буквальном смысле, была в обоих смыслах «подобрана». Мелисса повела свою жертву домой на чашку чаю, но, в отличие от Роузи, осталась целой и невредимой, так как, несмотря на чепуху, которую болтала подруге, была воплощением респектабельности. Она пыталась заинтриговать молодого человека намеками на какие-то тайны и безмерные страсти, изображая ледяную холодность. Он, будучи старше и опытнее, вел ту же игру, но с куда большим успехом.
— Звучит заманчиво, — сказала Роузи. — Как его зовут?
Молодого человека звали Станислас. Он не назвал ни фамилии, ни адреса — только имя и номер телефона.
— Возможно, твой Станислас принц или граф, — предположила Роузи. — Он иностранец?
Мелисса, в глубине души сознавая, что Станислас, по всей вероятности, получил при крещении имя Стэнли, поспешно ответила, что его английский безупречен (что не вполне соответствовало действительности), поэтому она не может это определить. В благодарность за интерес Роузи Мелисса поинтересовалась, что собой представляет ее парень.
— Который? — решила уточнить Роузи. — Их было так много.
— Ну... э-э... отец ребенка.
— Дорогая, моя, если бы я знала, кто из них отец, — сказала Роузи, удивленная тупостью Мелиссы. — По-моему, я тебе все объяснила.
— Ты имеешь в виду, что они все были твоими любовниками и тебе неизвестно, от кого из них ты ждешь ребенка?
— Разумеется, — кивнула Роузи. — Именно потому я не могу выйти замуж. Первым... дай мне подумать... да, первым был парень, которого я встретила в поезде; второй был очень беден, но с очаровательной квартиркой на холме, и наша связь продолжалась долго — целых несколько недель; третий был ужасно богат, а у меня тогда не было ни гроша; четвертый повез меня в своей лодке, которая качалась на волнах, а я все время хихикала; пятый... думаю, их было не меньше дюжины.
— Но никаких принцев, графов или кого-нибудь в таком роде? — спросила Мелисса, надеясь качеством победить количество.
— Нет, никого похожего на твоего Станисласа. Судя по твоему описанию, он куда симпатичнее всех моих любовников, — великодушно сказала Роузи, и поскольку ее ум никогда не был способен сосредоточиться более чем на двух мыслях одновременно, с надеждой добавила: — Может быть, он знает какого-нибудь столь же симпатичного иностранного акушера?
— Мне бы не хотелось его об этом спрашивать, — честно ответила Мелисса.
Таким образом, Роузи поведала о своей беде Матильде, Тедварду, бабушке, Деймьяну и Мелиссе. Томасу она не могла об этом рассказать. А больше у нее никого не было.
Глава 3
Утром следующего четверга в телефонной трубке послышался голос:
— Матильда?
— Боже мой! Нет! — воскликнула Тильда.
Тем не менее это оказался Рауль.
— Но что ты делаешь в Лондоне?
— Прилетел вчера вечером. У меня дела в Брюсселе, и я подумал, что могу вести маленький бизнес и в Лондоне. Я хотел бы повидаться и поговорить с тобой, Матильда.
— С удовольствием, Рауль! Когда мы можем встретиться? Мне подойдет любое время.
— Сегодня утром и во второй половине дня у меня дела, а в полдень бизнес-ленч. Остается вечер, так как завтра утром я улетаю в Брюссель. Ты могла бы пообедать со мной в отеле «Ритц»?
Матильда, только что уверявшая, что ее устроит любое время, внезапно обнаружила, что это не так.
— К сожалению, Рауль, у служанки сегодня выходной, и дом оставить не на кого. Приходи обедать сюда.
«Господи, что я могу подать к столу?» — подумала она.
— Я бы хотел поговорить с тобой наедине, Матильда. Приходи ко мне в номер.
Но Тильда не собиралась повторять
