Смертельный номер - Кристианна Брэнд
Худые руки совсем отпустили ручки сумки и теперь спокойно лежали на коленях — ладонями вверх, с немного согнутыми пальцами, похожими на коготки мертвой птицы. Но наконец-то они лежали спокойно. Хелен подумала: «Она говорит так убежденно. Она действительно поверила этому испанцу». Вслух миссис Родд сказала:
— Могу лишь надеяться, что вы будете очень счастливы. И вы этого заслуживаете.
— Вы тоже будете счастливы, — ответила мисс Трапп. — Он вернется к вам.
— Не думаю. Видите ли, на сей раз все несколько иначе. Он ее действительно любит.
— Он ее ненавидит, — возразила мисс Трапп. — Они сейчас разговаривают там внизу, на террасе. В его глазах ненависть. — Она снова прижала к себе коричневую сумку и принялась теребить ручки. — Лувейн оскорбила вас, понимаете, она подставила вас под удар, и теперь вся его любовь к вам возвращается, он хочет вас защитить, он боится за вас. — В волнении мисс Трапп крепче прежнего ухватила ручки сумки и подтянула ее под самый подбородок, словно защищаясь от полного грубости мира. — Лувейн считала, что, убрав вас с дороги, завоюет вашего мужа.
Но просчиталась. Именно поступив так, она потеряла его навсегда. — И мисс Трапп доброжелательно улыбнулась. — Вы похожи в этом отношении на меня, миссис Родд: пусть вы страдаете, пусть все потеряли, пусть даже можете лишиться свободы или жизни. Но в конечном счете вы не проиграли. Проиграла она. Вы — выиграли.
Лувейн Баркер встретила Кокрилла у входа в отель, когда они с Фернандо вернулись от начальника полиции. Она давно поджидала его и теперь попыталась улыбнуться как ни в чем не бывало, но улыбка почти не скрыла внутреннего отчаянного волнения. Фернандо, весь в растрепанных чувствах, выплеснул на нее историю их переговоров и поспешил к своей любимой, чтобы поделиться с ней тревожными вестями.
Подойдя к Лули, Кокрилл замедлил шаг: было очевидно, что она хочет с ним поговорить.
— Так вы считаете, что все безнадежно? — спросила она.
— Мы во власти безумцев.
— Придется Лео еще раз поговорить со своим власть предержащим дружком. — Лувейн старалась говорить легко, но инспектор понимал, как важно ей услышать его ответ. — Ведь он же как-никак выпускник Винчестера или еще какого-то нашего колледжа…
— Внешний лоск очень легко сбить, — ответил Кокрилл сухо (ибо сам он не кончал престижных колледжей), — давлением нескольких столетий разбоя и насилия. Наследник пирата Хуана очень легко возвращается к традициям своих праотцов, которые гласят: все в этой жизни можно очень удобно устроить, если найти кого-нибудь, кто пойдет навстречу своей гибели.
Лувейн и Кокрилл шли по верхней террасе. У входа в гостиницу выстроился ряд потрепанных экипажей. Лошади, укрытые от солнца старыми соломенными шляпками, выглядели так, будто в любой момент готовы были ринуться по садам и заменить собой секаторы и плетеные корзины садовника, а потом делиться друг с другом замечаниями, что будь они здесь дня два-три назад, олеандры были бы еще вкуснее.
Рядом кипела новая волна туристов, бельгийцы горячо обсуждали вопрос о любовных предпочтениях, а новый гид носился туда-сюда, как пастух за стадом упрямых коров.
Как будто ничего не случилось.
— Все повторяется, — прокомментировала Лули. — Новые «одиссейцы» отправляются на экскурсию по острову. Так что нам полный простор.
— Для чего? — спросил Кокрилл.
— Как для чего?
— На что вы намекаете, мисс Баркер?
Намекала она на то, что было бы неплохо восстановить картину преступления, как это всегда делают в детективах.
— Чтобы вы проявили свой талант в роли мисс Лейн? — усмехнулся Кокрилл. — И показали, как вы сами убили ее, ударив ножом в те доли секунды, когда повстречались с ней у скалы? А она после этого успела добраться до своей комнаты, лечь на кровать и там тихо умереть?
— Я — убила? Да что вы! — смеясь, возмутилась Лули.
— И таким образом предстали в качестве добровольной жертвы ради спасения супруги любимого друга и возвращения себе его уважения и обожания.
Лули с минуту помолчала, потом сказала весело:
— Эта фраза насчет супруги любимого друга забавно у вас получилась.
— Супругу любимого друга спасать таким путем мы не будем. Я не позволю.
Но большинство поддержало Лули. Лео Родд, глубоко переживая за Хелен и проклиная ее вечную сдержанность, жаждал действия — лишь бы вырваться из круга бесконечных обсуждений, додумывания и высказывания мнений и догадок, лишь бы прекратить мучительное самокопание и самокритику.
— Это никому не повредит, — заявил он. — Может, что-нибудь и выяснится. — (А Хелен заставят выйти из ее добровольного заключения в номере пять, и она вынуждена будет каким-то образом ответить ему или хотя бы понять, если до сих пор не поняла, как он стремится защитить ее, как остро сочувствует и сопереживает ей). — Ради бога, давайте попробуем это проиграть, давайте начнем, ну что в этом такого?
— Кто будет играть роль мисс Лейн? — мрачно спросил Кокрилл.
— Ну, нам казалось, что Лули…
— Я не сторонник театральной постановки ради демонстрации талантов мисс Баркер, — Кокрилл почувствовал себя режиссером поневоле.
— Да не о том речь! — Лео побагровел от злости.
— И вы хотите убедить меня, что мисс Баркер не предлагала этого с самого начала?
— Разумеется, она это предложила. Господи, да она просто пытается хоть как-то загладить свою вину. Если она сыграет обе роли, то мы, по крайней мере, убедимся, что ее невозможно было спутать с этой Лейн.
— Мы уже все убедились в этом, — устало сказал Кокрилл. Они ему положительно надоели. — Вы, значит, предлагаете повторить все события того дня, чтобы показать, когда, как и, конечно же, кто совершил убийство?
— Постараться это показать, — хмуро уточнил Лео.
— На глазах у двух стражей местной полиции, неотступно охраняющих теперь миссис Родд и мечтающих примчаться к херенте с новостями.
Про стражей все забыли.
— О… ну ладно, они не поймут того, что услышат, и не узнают ничего такого, о чем можно было бы сделать разумные выводы.
— Херенте не интересуют разумные выводы, — засомневался Кокрилл.
— Херенте хочет упрятать мою жену в свою мерзкую тюрьму, — Лео кипел
