Смерть в пяти коробках - Джон Диксон Карр
– В поджоге и убийстве, – машинально повторил Блайстон, заметно побледнев.
Никто не двигался, слышно было лишь шуршание страниц, когда Г. М. разглаживал их.
– В поджоге и убийстве? – переспросил Сандерс. – Шумана?
– Верно, – без выражения произнес Г. М. – Вчера Боб Поллард получил сведения о том, что сгорела почти вся собственность Шумана, при этом товар не был застрахован. Шуману очень сочувствовали, потому что он слыл честным дельцом. Добрый старый Фергюсон сейчас все разъяснит. «Шуман спланировал и совершил поджог, чтобы скрыть убийство своего единственного серьезного конкурента, сметливого и беспринципного мусульманина по имени Эль-Хаким, стоявшего на его пути. Все было подготовлено заранее. Шуман умышленно не внес страховой взнос – будто бы по забывчивости. Таков был его замысел. Никто не поверит, что можно нарочно уничтожить свой товар, стоящий целое состояние, чтобы скрыть другое преступление. Единственный способ совершить идеальное убийство, говорил Шуман, – это пожертвовать чем-нибудь. Чтобы приготовить омлет, необходимо разбить яйца, говорил Шуман. Он считал, омлет того стоит. По натуре он весьма хладнокровен. За день до запланированного пожара Шуман зарезал Эль-Хакима на чердаке склада (не знаю, каким оружием). Он подстроил все таким образом, что во время пожара был далеко от склада, то есть подготовил себе алиби. Вот как он все организовал. Пол складского помещения был покрыт толстым слоем стружки, древесной щепы и прочих легковоспламеняющихся материалов. Шуман облил все это бензином. Затем взял обычный будильник. Как известно, звонковый механизм таких часов состоит из молоточка, который бьет по колокольчику, пока не кончится завод. Бернард Шуман вынул из будильника колокольчик и вместо него прикрепил к молоточку проволокой несколько больших спичек. Часы поместил рядом с большим деревянным ящиком. Когда срабатывал механизм будильника, спички чиркали по наждачной бумаге и загорались. Ящик Шуман облил бензином, саму адскую машинку присыпал стружкой. Разумеется, Бернард Шуман мог устроить пожар когда угодно, для этого требовалось лишь завести будильник на нужное время. И он завел его на десять вечера – в это время он сидел на террасе отеля „Шепардс“. Редко доводилось мне видеть что-то более эффектное, чем взметнувшиеся к небу языки пламени. Шуман, находясь в компании друзей, заламывал руки. Естественно, на пепелище были обнаружены обгоревшие останки. Вскоре выяснили, что они принадлежали Эль-Хакиму, поскольку этого человека нигде не могли найти. Предположили, как и рассчитывал Шуман, что Эль-Хаким пытался устранить конкурента, поджег склад и сам погиб при пожаре. Все назвали это высшей справедливостью, и, должен признать, именно так оно и выглядело. Шуману все сочувствовали. План оказался весьма удачным».
– Вот вам, – глухо произнес Сандерс, – классический пример преуменьшения. План не просто весьма удачный.
Г. М. с серьезным видом кивнул:
– При условии, что старина Фергюсон не лжет, – да. Убийца не пытается спрятать тело, на чем прогорают большинство преступников. Он вообще ничего не скрывает. Полиция может вести расследование сколько угодно – ему ничего не грозит. И с психологической точки зрения все надежно. Как пишет Фергюсон, никто не поверит, что человек способен уничтожить свою собственность стоимостью в целое состояние, чтобы совершить преступление. – Он нахмурился. – Гм, у нас появились новые подробности. Если они подтвердятся, то перед нами почти идеальное убийство. Единственное, что было известно раньше – еще одно очко в пользу Мастерса и полицейской практики, – это то, что Шуман совершил поджог.
– Так вы все знали? – удивился Блайстон.
– Разумеется. Этот трюк с будильником стар, как первородный грех. Он известен всем. Если вам встречается подозрительный субъект с деталями от будильника, но без звонкового устройства, как в нашем случае, – проверьте, не поджигатель ли он. А если у него в кармане обнаружится еще и увеличительное стекло, будьте внимательны вдвойне. Ибо увеличительное стекло тоже может использоваться при поджоге – трюк старый, как сам Египет.
Сандерс задумался – в голосе Г. М. звучало сомнение.
– Да, но послушайте, сэр! Детали от будильника, найденные в кармане Шумана, не могли использоваться им для поджога в Каире. Они бы расплавились в огне!
– Конечно! – прорычал Г. М. – Это меня и беспокоит. Если только Шуман – что вполне возможно – не пироман и не замыслил еще один поджог. Мы не знаем, какой информацией обладал Феликс Хэй. И не знаем, что было в пяти коробках.
Марсия сложила руки на груди и, взглянув на отца, вкрадчиво сказала:
– Извините, но Фергюсон приводит немало пикантных подробностей о миссис Синклер, своей законной жене. Я не знала, что она жульничает с картинами, пока не прочла его письмо.
– Марсия…
– А ты знал?
– Не твое дело, Марсия, – с раздражением буркнул Блайстон. – Она не совершила ничего противозаконного. Разве не так, Мерривейл? Что о ней пишет Фергюсон?
– Фергюсон, – ответил Г. М., пробегая глазами по листкам, исписанным бисерным почерком, – Фергюсон из одной лишь подлости набрасывается на всех подряд. Возможно, кто-то насолил ему в прошлом, но он готов мстить всем и каждому. О тебе единственном здесь нет ни слова, Денни, очевидно, потому, что он тебя не знал. Но я пропущу несущественные подробности, перейдем к убийству Хэя. «У меня не было веских улик против Шумана относительно каирского поджога, но он знал о том, что мне все известно. Когда я пожелал вернуться в Англию и попросил назначить меня управляющим лондонской конторой, он сразу согласился. Всякий раз, когда Бернард Шуман бывал со мной резок или переходил границы дозволенного, я опускал глаза и начинал бормотать: „Большой лондонский пожар тысяча шестьсот шестьдесят шестого года… Большой лондонский пожар тысяча шестьсот шестьдесят шестого года…“ Это здорово действовало. Мне кажется, иногда мои слова снились ему в кошмарах. Должен сказать, что я человек широких взглядов и разносторонних интересов. Мне не нравилось подолгу просиживать в конторе, я не планировал провести там всю жизнь. Я уехал на континент, прихватив с собой некую сумму денег. Можно догадаться, почему Бернард Шуман не подал на меня в суд». Далее, – со злорадным удовольствием произнес Г. М., – описаны некоторые эпизоды его счастливой семейной жизни с миссис Синклер. Несмотря на вашу настойчивость, – он бросил взгляд на Марсию, – мы их опустим. Самое главное дальше. Вот как он рассказывает о позавчерашней ночи: «Итак, старые друзья встретились после долгих лет разлуки. На прошлой неделе, в понедельник вечером, я вошел
