Смерть в пяти коробках - Джон Диксон Карр
– Благодарю, – буркнул Г. М.
– Но какого черта вы туда полезли? Что вы там рассчитывали найти? Фергюсон был нашим главным свидетелем. И едва мы его отыскали, кто-то его прикончил. Так что же там происходило?
Г. М. задумался.
– Ну, я, в общем, предполагал, что Фергюсон прячется у миссис Синклер. Логично было бы искать его там. Но скажи я вам об этом, боюсь, вы пригнали бы отряд копов, как уже бывало, и Фергюсон ускользнул бы от нас, как акробат на трапеции. Вот я и решил сам поучаствовать в игре. Почему бы и нет? Провалиться мне на месте, никому не позволю называть меня толстопузым! Взгляните только – сплошные мышцы!
Мастерс понимающе кивнул:
– Ясно, сэр. В этом и была главная причина, да? Чтобы доказать, что вы малый не промах, – старший инспектор входил в раж, – и что никакого пуза у вас нет, – хотя, вы уж извините, оно напоминает купол собора Святого Петра – вы умышленно…
– Ладно-ладно, – раздраженно отмахнулся Г. М. – Виноват. Я всегда виноват – до тех пор, пока не заканчивается расследование. А потом вы осыпаете меня своими дурацкими комплиментами и говорите, будто знали, что я припрятал козырь в рукаве. Послушайте, Мастерс, двое наших друзей – доктор и дочь Денниса Блайстона – захотели обыскать дом. Я подумал, интересно посмотреть, что получится, но не мог допустить, чтобы они пошли на риск и наткнулись там на Фергюсона. Вот и решил прийти первым и разведать, там ли он. Поэтому я велел им в определенное время ждать меня за домом. Все было бы в порядке, если бы меня не выследил один из ваших копов.
– И вы швырнули в него цветочным горшком. Отлично, сэр. С чего вам приспичило бросаться цветочными горшками?
– Это был мой хитрый план, – ответил Г. М.
– Хитрый, надо же. Вы просто разозлились, потому что он вас выследил, и…
– Говорю вам, у меня был план! – прорычал Г. М. – Что, так сложно понять? Лучшим способом выяснить, в доме ли Фергюсон, и заставить его выдать свое присутствие, было учинить первоклассную потасовку. И мы учинили. Мы с копом топтались по огуречным грядкам, точно парочка танцующих медведей. И пузо тут ни при чем. Беда в том, что этот паршивец никак не отставал и я никак не мог от него избавиться. Так что пришлось искать убежища…
– В доме?
– В доме. Конечно. Что еще оставалось делать? Мой приятель Шримп Каллоуэй снабдил меня набором превосходных отмычек. Я не собирался отдавать их доктору Сандерсу, потому что сомневался, что он умеет с ними управляться, – сконфуженно признался Г. М. – Конечно, я не планировал участвовать во взломе. Но повторяю: что мне еще оставалось? Я вошел. Вот почему, когда два моих дилетанта явились, входная дверь была не заперта.
Мастерс хмурился:
– Надеюсь, сэр, вы знаете, что делаете, очень надеюсь. А как насчет отравленного молока? Что вообще творилось в доме?
– Там орудовал отравитель, – кратко пояснил Г. М.
Старший инспектор присвистнул и достал блокнот:
– Хотите сказать, что видели…
– Боюсь, что да, – пробурчал Г. М. – Рискую навлечь громы и молнии на свою бедную голову, но это так. Дайте расскажу. Едва оказавшись в доме, я направился прямиком к черному ходу. Понимаете, мне хотелось попасть на задний двор до появления моих дилетантов. В доме было темно. Я не знал, прячется ли там Фергюсон. Оказалось, он был в доме. Я проходил по коридору мимо двери в маленькую заднюю комнату, когда там зажегся свет.
– А потом? Что вы предприняли?
– Я забрался в чулан под лестницей – если кто-то собирается что-то сказать, я… Нет? Ну ладно. Во всяком случае, мне была видна дверь той комнатушки, приоткрытая на два-три дюйма. Можно было разглядеть стул и стол с лампой у камина. Там кто-то передвигался, и я услышал, как Фергюсон с кем-то разговаривает.
– Как вы узнали, что это Фергюсон?
– Я его увидел, вот как. Мерзавец высунул голову из-за двери и огляделся по сторонам. Его фотографии довольно отчетливы, сынок. Очевидно, он с подельником (кем бы он ни был) наблюдал из окна темной комнаты за моим маленьким спектаклем в саду. Итак, Фергюсон высунулся за дверь – в руке у него был пневматический пистолет, – прошелся взад-вперед по коридору, озираясь по сторонам и принюхиваясь, и подергал парадную и заднюю двери. Я бы запросто свернул ему шею, но в комнатушке был кто-то еще. И пока Фергюсон шастал по коридору, тот, другой, развил бурную деятельность.
– Вы не видели того человека?
– Я видел его руку, – ответил Г. М. и добавил: – И больше ничего. В коричневатой перчатке. Я же говорил – если вы слушали, – дверь была приоткрыта. Я смог разглядеть стол у камина, лампу, накрытую газетой, тарелку с холодной говядиной и стакан молока. Я подумал было, молоко только-только вскипятили: от него шел пар. Беда в том, сынок, что на мне очки не для дали. Я смутно видел, как коричневые перчатки мечутся туда-сюда, исполняя над стаканом некий воинственный танец. Пальцы в перчатках как будто дрожали, держа пипетку. Невидимка накапал какую-то жидкость в стакан, но часть пролилась мимо. Он вытер стол и отошел в сторону, как лакей.
– Но вы так и не увидели рукавов?
– Нет. Свет был слишком слабый, и рукава оказались в темноте. Коричневые перчатки. У меня от них мурашки по коже, Мастерс, клянусь. Они были как живые. – Г. М. повертел в руках потухшую сигару и сощурился. – Так вот, едва послышались шаги Фергюсона, одна из перчаток пропала из виду. Вторая еще секунду покружила над стаканом, словно вспоминая, не забыла ли чего. Она до последнего пребывала в нерешительности. Фото отравителя за работой. И прямо перед тем, как Фергюсон вошел, перчатка отпрянула. Я услышал, как Фергюсон говорит: «Похоже, ушли, кто бы они ни были. Но тебе лучше отсюда убраться».
– А подельник ответил что-нибудь?
– Нет. Тогда Фергюсон выключил свет. Стало темно как в преисподней. Я услышал чьи-то нерешительные шаги и подумал, что вот сейчас сцапаю их обоих – Фергюсона и убийцу. Я прикидывал, как получше все провернуть, когда услышал стук. Поняв, что это, я чуть не выскочил из чулана как черт из табакерки. Знаете, что это было? Стук закрываемых ставней. Проклятый стервятник Фергюсон выпустил убийцу через одно из французских окон…
– Вы должны были это предвидеть, сэр Генри!
– Ну конечно. Проворонил! Но в следующую секунду, когда Фергюсон включил свет, я все понял. Он с минуту расхаживал по комнате, страшно довольный. Потом пошарил под креслом и выудил
