Цветок мертвецов - Ольга Михайлова
От былого гнева принца не осталось и следа. Он снова был безмятежен, как озёрная гладь под луной.
— А ты что, знаешь, где он хранился? — тяжело дыша, удивился Ока Тадэсукэ.
— Ну, конечно, знаю. Для хранения священного зеркала предназначен дворец Сюнкодэн. Две другие императорские регалии — меч и яшмовые подвески — хранятся в доме Кэндзинома, правда, здесь его все зовут павильоном Глициний. Там они и сберегаются, где же ещё? — как о чём-то само собой разумеющемся сказал Наримаро.
— А что, если его уже хватились? — трепеща всем телом, спросил Ока.
— Ну, это вряд ли, — усмехнулся принц. — Если только похититель не взял сдуру ящики для его хранения. Если он оставил их на месте да завязал тесемки, меча могут не хватиться до смерти нынешнего императора. Меч уложен в продолговатый ящик, михисиро, — пояснил он, — а михисиро заложен в другой, мифунасиро, который завёрнут в парчовый чехол. Когда ящики и парча ветшают, их заменяют новыми. Охраняют регалии дежурные фрейлины-найси, и только они имеют право прикасаться к ним.
— Но как меч оказался здесь?
— Не знаю, но это, — принц небрежно и даже брезгливо ткнул пальцем в сторону трупа, — как тебе уже сказали, сэнсэй, Харуко, одна из этих самых дежурных фрейлин. Кроме неё, есть ещё несколько, и одна из них — Цунэко, дочь Фудзивары-но Фунамори, моя двоюродная сестрица. От неё-то я и знаю о точном местонахождении реликвий, там их и видел перед коронацией.
— А кто другие фрейлины?
— Ванако, дочь Татибаны-но Оцугу, и Митико, дочь покойного Сакано-но Мурамаро.
Ока всё ещё топтался на вощёном полу в нерешительности.
— Но как мы вернём меч? — задача явно казалась ему неразрешимой.
Принц Наримаро не видел тут ничего сложного.
— Что ты заладил? Говорю же тебе, просто положим на место. Там должна находиться одна из фрейлин. Глупо скрывать от всех смерть Харуко — шила в мешке всё равно не утаишь. Тодо-сама пусть пока допросит найси и отвлечёт её, а я спущусь тем временем в хранилище и положу меч в ящик. А если это не он, а тот меч лежит на своём месте, то я вынесу его в складках хакама обратно. Вот и всё.
Ока Тадэсукэ, в последние часы пребывавший почти в истерике, всё ещё не веря, что затруднения, которые он считал скандальными, непреодолимыми и страшными, можно так легко и просто разрешить, резко кивнул головой.
… Спустя минуту все они, оставив охрану вокруг чайного домика, направились в павильон фрейлин. По дороге принц остановил своего слугу и отдал ему шёпотом несколько распоряжений.
В павильоне они действительно нашли младшую фрейлину Сакано-но Митико. Тодо внимательно оглядел её. Девице было не больше двадцати. Нижнее кимоно без рисунка, верхнее — из атласа зелёного цвета с мелким шитьём, и широкий церемониальный пояс сильно стесняли движения фрейлины. Причёска «симада» с низко отпущенными волосами была перевязана шнуром и увенчана парными золотыми гребнями.
На этом красота девицы и заканчивалась. С лица она выглядела настолько дурно, что едва ли отважилась бы сесть возле зажжённой свечки. Однако Тодо был великодушен: ноздри, может, и широковаты, зато дышится через них легко. Бровей нет? Нарисовать можно. Уши огромны? Почему бы не прикрыть их волосами? Волосы редкие? Зато летом не жарко. Чересчур полная? Но поверх платья можно набросить парадную накидку свободного покроя!
Мысленно сравнив убитую Харуко с Митико, Тодо понял, что девица едва ли испытывала к своей миловидной напарнице тёплые чувства, но в целом допрос фрейлины не дал ничего: девушка ничего не знала, заступила на дежурство в час Обезьяны, а до того присутствовала с двумя другими найси, Ванако и Цунэко, на службе в храме Симогамо. Она заметила, что Харуко не сдала ей дежурство… Что? Она заколота неизвестным преступником?.. Какой ужас!.. Страшно подумать!..
Тодо заметил, что, пока он выслушивал всё это, Наримаро исчез, — явно затем, чтобы вернуть орудие преступления на положенное ему место.
Позже принц поведал, что спустился в хранилище, зашёл за ширму и обнаружил, что мифунасиро содержит михисиро, но меча в последнем нет. Тогда Наримаро вынул клинок из складок штанов и, надёжно упаковав в ящики и парчу, водрузил на место.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ГРЁЗА ПОКОЛЕНИЙ
ЧАС ПЕТУХА. Время с пяти до семи часов вечера
Заверив всё ещё потного от волнения и испуга Оку-сама, что ничего страшного не произошло, Наримаро попросил выставить охрану вокруг сада, но снять её с чайного домика. А уж они с Тодо-сама постараются разобраться в случившемся.
Ободрённый тем, что скандала удалось избежать, Ока Тадэсукэ, с души которого свалился валун величиной с гору Фудзи, пообещал немедленно всё устроить.
— Не знаю, как и расплачусь, Наримаро. С меня — такая выпивка, такая пирушка… Три бочонка китайского вина… молодой бычок… — сбивчиво бормотал он. — Но ты не забудь выдать другой меч за орудие убийства, — тихо попросил Тадэсукэ друга, в замешательстве явно не учитывая тот факт, что многие убийцы вообще не имеют обыкновения оставлять орудие убийства на месте преступления. — Мы не сможем уехать, пока всё не разъяснится, убийцу надо разыскать во что бы то ни стало. Подумать только, императорское сокровище! И этот безумец разгуливает здесь! Чего ещё ждать? Найдите его!
Наримаро кивнул, словно обещая сделать всё в точности, сам подозвал слуг, распорядился одному направиться в департамент церемоний, второму — просто что-то пошептав на ухо. Оба вышколенных слуги исчезли, точно растворились в спускающихся сумерках.
Тодо же никак не мог прийти в себя. Он был одновременно успокоен, растроган и взволнован. Успокоен тем, что неминуемого скандала и кровавой распри удалось избежать, растроган же праведным гневом принца, ибо никак не думал, что эти высокопоставленные царедворцы имеют хоть что-то святое, а взволнован неожиданным пониманием того, что раньше только слегка коснулось его души едва заметным ощущением. Тодо теперь узнал тот облик, что примерещился ему в монахе Гандзине в нише чайного павильона! Этот самый лик отрешённого спокойствия проступил сейчас в Златотелом Архате! Это был он, вне всякого сомнения.
Как только Ока-сама удалился, Тодо робко обратился к царедворцу.
— Вы так похожи на монаха Гандзина в чайном домике, Фудзивара-сама, точно его душа переселилась в вас.
— Боюсь, это неверно, Тодо-сама, — с любезной улыбкой разуверил его принц Наримаро, — хоть, безусловно, я должен отдать должное вашей удивительной наблюдательности. На самом деле между мной и этой статуей и впрямь есть сходство, но правильнее сказать, что это он похож на
