Цветок мертвецов - Ольга Михайлова
Но всё это Тодо разглядел после. Пока же, едва Ока-сама и его охранник отошли от входа к закрытому окну, давая войти им с Фудзиварой, в глаза Тодо бросилось распростёртое на полу тело.
Да уж, воистину, утром — румянец на лице, а вечером — белые кости. Убитая, молодая девушка лет семнадцати, пожалуй, при жизни могла считаться хорошенькой, хоть Тодо и не назвал бы её красавицей. На ней почти не было одежды, и ноги, бесстыдно обнажённые, опирались пятками о циновку. Тодо внимательно рассмотрел тонкие лодыжки и запястья, раскинутые, точно в танце, руки. Девушка показалась ему мотыльком, погибшим от любовного томления, несчастной бабочкой-махаоном, приколотой к полу жестоким любителем мимолётной красоты.
Сверху на фрейлине было не обычное косодэ, которое носили служительницы её ранга, а камисимо — тяжёлое мужское парадное одеяние с вышивкой глициниями по подолу и плечам. Тодо сразу понял, что вещь не принадлежала фрейлине: женщины такого не носили, а длина подола не дала бы найси пройти и несколько пядей. Сам же подол этой дорогой шелковой одежды внизу казался заляпанным, точно на него разлили сакэ.
С силой втянув в себя воздух, Тодо понял, что ошибся и закусил губу. Он учуял запах мужского семени.
Снять и выстирать одеяние девушка уже не могла: левую и правую полу стянули на груди, из их пересечения в расплывшейся алым цветком крови торчал старый меч с зеленоватой патиной на клинке. Крови было очень много, она затекла на шею и плечи убитой, окрасила циновку под ней и залила прическу с двумя золотыми шпильками. Капли крови были даже на лице убитой.
Это было странно. Меч в ране должен был остановить кровь и не дать ей вытечь в таком количестве.
Тодо потребовалось несколько секунд, чтобы оглядеть место преступления, и это были последние мгновения тишины, которая внезапно взорвалась грязной бранью, настолько злобной и площадной, что наместник вздрогнул и испуганно попятился в угол.
Ругался принц Наримаро, сжимая кулаки и не сводя глаз с меча. Он едва не выл, снова и снова харкая непристойным чёрным сквернословием и давясь злобными проклятьями. Тодо с ужасом увидел, что на глаза сановника навернулись слёзы. Ока тут же оказался рядом, с другой стороны подоспел его человек. Они обхватили принца за плечи.
— Тише! Тише! — испуганно прошипел Ока-сама. — Ведь это же он, да? Ты тоже понял, Наримаро? Просто немыслимо! Такое кощунство… Значит, Саками прав? Токугава просто убьёт меня за такой скандал! Надо что-то делать!
Принц неожиданно затих, точно поперхнувшись бранью, однако после нескольких тяжёлых вздохов выпрямился и обвёл их помутневшим, ничего не видящим взглядом. Через несколько минут его взгляд все же просветлел, и Наримаро уже спокойнее, хоть и точно спросонья пробормотал:
— Ты… Ты о чём это, Тадэсукэ-кун?
— О мече, конечно же! Саками — сын оружейника и хорошо разбирается в клинках, так он сказал, что таких уже тысячу лет нет. И тут я вдруг подумал, что если это… тот самый… Сансю-но дзинки!* Сокровище императора!
Принц Наримаро постоял минуту с закрытыми глазами, открыл их, помедлил, потом, никем не остановленный, подошёл к телу, резко извлёк меч из груди убитой, и зло уставился на него. Кровь давно свернулась и запеклась на клинке. Левой рукой принц вытащил из-за пазухи шёлковый платок, попытавшись стереть кровавую ржавчину с зеленоватой патины, несколько секунд внимательно разглядывал клинок, потом хмуро и уверенно, хоть и потрясенно проронил.
— Да, чёрт возьми, это «меч небесных густых облаков», меч-коса. Кусанаги-но цуруги.
Тодо в ужасе замер. Теперь наконец он всё понял! Одно из священных сокровищ императора? Он, разумеется, знал о них. То были зеркало больше пядени, меч небесных густых облаков и сияющая изогнутая яшма — три регалии императорской власти божественного происхождения, которые всегда фигурировали на церемонии коронации нового микадо. Все они считались мистическими дарами богини Аматерасу первому императору Японии. И этот меч, величайшее сокровище империи, в день великого праздника осквернён кровью? Боги, как можно?!
Тодо не раз слышал, что при древнем императоре Кейко его сын Яматодакэ был послан на восток для покорения варваров. Он зашёл на поклонение в храм Исэ и из рук верховной жрицы получил меч, как талисман в предстоявшей ему битве. В области Суруга Яматодакэ был окружён дикарями, которые хотели сжечь его живьём в степном пожаре, для чего зажгли траву со всех сторон, но Яматодакэ мечом выкосил траву вокруг своей ставки и тем избег гибели. Тогда-то этот и меч получил новое имя — «меч-коса».
Он был святыней императорского двора!
У Тодо потемнело в глазах. Злость и беспокойство Оки и истерика принца Наримаро стали ему понятны: отношения между сёгунатом и дворцом императора были неустойчивыми и сложными, и лишний раз обострять их сейчас, в наступившую блаженную эпоху относительного покоя, ни одной стороне не хотелось. Визит человека сёгуна призван был максимально укрепить и упрочить отношения Эдо и Киото. И понятно, что убийство, да ещё с осквернением сокровищ императорского двора, именно в то время, когда тут находились люди сёгуна, не могло не нарушить хрупкого сложившегося равновесия и не вызвать скандала.
Но скандал был не нужен ни сёгунату, ни Госё! И желание Оки Тадэсукэ утаить, во что бы то ни стало утаить от всех во дворце это ужасное происшествие, Тодо прекрасно понимал. Да, скандала допускать нельзя! Нового противостояния и новых свар обескровленной земле уже не выдержать! Нужно любой ценой избежать этой беды! Немедленно очистить священный меч от пролитой крови и вернуть, срочно вернуть на место! Где его хранили, боги? Как клинок оказался здесь? Мысли эти хаотично проносились в воспалённых мозгах Тодо, горло совсем пересохло, в висках стучало.
А вот к принцу Наримаро почему-то неожиданно вернулось былое бесстрастие. Он принёс чайник с водой, смочил платок и начал тщательно оттирать запекшуюся на клинке кровь.
— Да, это что-то странное, — внимательно разглядывая меч, произнёс принц себе под нос.
Ока-сама меж чем нетвёрдо проговорил, точнее, прохрипел.
— Понимаешь теперь, что я не могу обратиться ни в следственный департамент, ни к микадо? Мы ушли отсюда незадолго до убийства и доказать, что я и мои люди тут ни при чём, я не смогу. Если пойдут слухи… Это конец, просто конец! Токугава никогда не простит мне такого!.. И что делать?!
Наримаро пожал плечами.
— Я полагаю, Тадэсукэ, наилучшим решением будет отнести меч к дежурным фрейлинам и положить его на место,
