Цветок мертвецов - Ольга Михайлова
Тодо, хоть и прекрасно понял сказанное Хатакэямой, никак не мог сообразить, почему Ока-но Тадэсукэ, правая рука Токугавы, должен заниматься убийством в Императорском дворце? Разве в Госё нет департамента следственных дел? Однако промолчал. Лишние слова излишни, да и опасны к тому же. Только осторожно возразил:
— Но это не мой округ, Хатакэяма, и не моя юрисдикция. Я при дворе никого не знаю и не имею права не во что тут вмешиваться.
Хатакэяма снова кивнул.
— Конечно, господин уже послал за Златотелым Архатом*. Его сейчас разыщут.
Стук конских копыт по камням заставил Тодо подумать, что он ослышался, и когда они, наконец, спешились у боковых ворот, переспросил:
— За кем послал господин Ока?
— Говорю же, за Златотелым Архатом. Ты что, его не знаешь?
— Нет. Он что, святой? — недоверчиво осведомился Тодо.
На его искушённый взгляд, не дело буддийских бонз — вести следствие, возиться с уликами и допрашивать убийц. Тодо представил себе толстого полусонного монаха, расследующего преступление по свежим следам, и улыбнулся. Картинка совсем не складывалась.
Хатакэяма на выдохе цыкнул сквозь зубы и неохотно ответил:
— Он — Фудзивара-но Наримаро, принц крови, советник императора. Его отец — потомок принца Кадзурахары, сына императора Камму. А Златотелым Архатом его просто прозвали… ну… за наглую рожу.
Что? Тодо сжал зубы и опустил глаза в землю. Он не ослышался? Принц крови? Это был высший ранг кугэ, древней придворной аристократии, и с людьми такого рода и звания Тодо, конечно же, не доводилось встречаться отродясь. Принц крови! И чтобы такой человек к нему, простому самураю, хотя бы голову повернул? Смешно и думать! «Впрочем, — в мозгу Тодо тут же равнодушно и холодно, точно ветер с моря, пронеслась апатичная мысль, — мне-то что за дело? Не захочет — пусть этот Архат сам и возится…»
Резиденция императора находилась в восточной части дворца, но Тодо и Хатакэяма торопливо свернули на юг и быстро добрались до Усадьбы Ароматов, рядом с которой в роскошных апартаментах квартировали люди сёгуна.
Ока Тадэсукэ ждал на веранде и сразу поднялся навстречу подходившим, встав во весь свой немалый рост. Лицо его удивляло: взгляд был обеспокоенным, рот дёргался, по вискам струился пот. Он спустился на три ступени, и Тодо показалось, что Ока шатается. Но отчего человек сёгуна так взволнован? Едва Хатакэяма удалился, Тодо, почтительно поклонившись, сразу приступил к делу, спросив:
— Убили фрейлину, как я понял, Ока-сама?
Самурай резко кивнул и, как показалось Тодо, снова чуть пошатнулся, но схватившись за плечо Тодо, устоял. Тодо едва не поморщился от боли: плечо сжало, точно тисками.
Ока-сама хрипло проговорил.
— Рад, что вы оказались здесь, Тодо-сан. Вам будет помогать принц Наримаро, и я надеюсь, вместе вы быстро во всём разберётесь. Есть только одна… — он умолк, прикусив нижнюю губу, и сильно побледнел.
— Вы хотите сказать, Ока-сама, — очень вежливо переспросил Тодо, чуть склонив голову, — я буду работать под началом советника императора? Принц из рода Фудзивара не станет подчиняться самураю Тодо Танэцугу.
Ока-сама нервно рассмеялся.
— Причём тут чины, Корё? Наримаро вовсе не следователь! Он — сукин сын, но, по правде сказать, с головой.
Неожиданно за спиной Тодо послышался негромкий вкрадчивый голос:
— Обычно у человека ровно столько сословной гордости, Тодо-сама, насколько ему ума не достаёт. Но у меня с головой всё в порядке. Фудзивара-но Наримаро к вашим услугам.
Тодо резко обернулся. За его спиной стоял и кланялся ему тот самый молодой нахал-аристократ из императорского кортежа, что шутил с микадо, до того, танцуя, победил двух соперников, а ещё раньше увёл на стрельбах из-под носа его людей золотую статуэтку пляшущей на чане полуголой богини счастья.
________________________________
*Все ссылки см. в глоссарии
ГЛАВА ВТОРАЯ. УНИЧТОЖЕННЫЕ УЛИКИ
ЧАС ОБЕЗЬЯНЫ. Время с трёх часов дня до пяти вечера
Сейчас на принце не было белых одежд. Фудзивара-но Наримаро предстал перед ними в простых чёрных хакама и тёмной накидке — без герба и вышивок. От волос сановника шёл умиротворяющий аромат храмового фимиама. Тодо мельком рассмотрел на боку принца меч на коротких подвесках — с выгравированной на навершии оружия мистической птицей Хоо. Это был баснословно дорогой клинок: Тодо даже представить себе не мог его настоящую цену.
Принц же, спокойно выдержав взгляд Тодо, обернулся к Оке и фамильярно заговорил:
— И что случилось, Тадэсукэ-кун? Чтобы ты, сенсэй, вспомнил о Златотелом Архате, должно было произойти нечто удивительное. Твои люди не дали мне даже перекусить праздничными пирожками, так торопили, словно на пожар тащили. И что же стряслось? Не явился ли тебе во сне мерзейший демон Эмма? Не совратил ли тебя в ночи рыжий лис Шакко? Не имел ли ты пророческих видений о грядущих бедах империи? Не похищены ли три священных сокровища микадо?
Тодо по панибратскому тону Златотелого Архата сразу понял, что они с Окой-сама давно и весьма близко знакомы. Одновременно отметил, как при последних словах принца, сказанных явно для упражнения в риторике, человек сёгуна заметно побледнел.
— Ты не так уж и неправ, — лицо Оки ещё больше напряглось. Он приблизился к принцу и обнял его за плечи. Другая его рука легла на плечо Тодо. Он сдвинул их обоих лицами друг к другу, наклонил голову и заговорил тише и сбивчивей. — Произошла жуткая история, Наримаро, и очень важно, чтобы она не вышла за пределы не то что дворца, а даже чайного павильона. Убита фрейлина, тело обнаружил Саками, мой человек. Сейчас десять моих людей охраняют павильон. Вы оба будете первыми, после местного чайного мастера, меня и Саками, кто туда зайдёт, и после расследования навеки забудете то, что там видели. Вы меня поняли?
Тодо закусил губу и растерянно взглянул на принца. Принц Наримаро, видимо, куда лучше него понимавший Оку, выглядел медитирующим Буддой. Голова его чуть запрокинулась, глаза вспыхнули, но само лицо, вырезанное с классической строгостью, сохраняло безмятежное спокойствие.
— Я правильно понял тебя, сенсэй? — задумчиво осведомился он наконец. — Я должен забыть не о гибели фрейлины, а о каких-то деталях её смерти, не так ли?
— Да. Если Саками прав, то никому ни слова, — прошипел Ока и злобно выругался. Тодо заметил, что
