Цветок мертвецов - Ольга Михайлова
— Как бы не так! Там были люди из императорского департамента следственных дел, и ничего не раскрыли. Туда посылали и нашего человека, но и он не смог ни в чём разобраться. А ты мгновенно все понял. Расскажи-ка подробно.
Уступив настойчивым просьбам приятеля, Тодо коротко поведал о расследовании. Ничего сложного там не было: молодая девица, отданная в монастырь Небесного бамбука и принявшая постриг под именем Харуми, была найдена служками в местном озере. Вначале подумали, что несчастная просто упала с хлипкого мостика, но на запястьях Харуми обнаружили следы от размокшей верёвки и пятна от яда на теле. Тогда, понятное дело, заподозрили чей-то преступный умысел.
— Я прибыл в монастырь три дня спустя и выяснил из расспросов послушниц, что Харуми так и не привыкла к звукам гонга и кимвала, часто пропускала службы, потом начала совращать паломников вместе с монахиней Тоёмэ, которая тоже считалась красавицей. Вскоре обе погрязли в распутстве.
— Не они первые, — хмыкнул Хатакэяма. — Но почему Харуми убили?
Тодо усмехнулся.
— На второй луне в храм пожаловал Корикава-сан, красивый сын местного богача. Ублажали его обе монашки, не отпуская никуда из кельи, и неудивительно, что два месяца спустя здоровье его было подорвано неразумным распутством: когда все меняли тёплые платья на лёгкие, юнец лишь зябко кутался в несколько ватных халатов. И именно Корикава-сан стал причиной убийства.
— Но я слышал, что его тогда в монастыре уже не было…
— Не было, — согласился Тодо, — молодой Корикава в конце концов по требованию отца покинул монастырь, однако, прилепившись сердцем к Харуми, решил жениться на ней и послал монахине письмо, перехваченное её подружкой Тоёмэ. Узнав, что ей предпочли Харуми, Тоёмэ угостила соперницу ядовитыми пирожками, связала по рукам и ногам, чтобы та не могла найти противоядие. А когда Харуми в муках умерла в заброшенной келье, Тоёмэ ночью дотащила её на спине до моста и сбросила в озеро за храмом. Вот и всё. Что же тут сложного-то было? Дело самое простое.
— Это для тебя простое. Однако никто до этого не додумался, — резонно заметил Хатакэяма.
Тодо в ответ только пожал плечами, не зная, что ответить.
Когда он распрощался с Хатакэямой, у нижней площадки храма начались дворцовые состязания мечников, и, подойдя ближе к ристалищу, с вершины полукруглого моста Тодо с удивлением увидел того самого аристократа, который недавно выиграл приз на стрельбище. Дрались воины на заточенном оружии, их тела защищали стальные доспехи.
Победитель стрельб сражался с двумя противниками. Легко парировав атаку одного, он молниеносно нанес режущий удар в живот второго и, резко развернувшись, поразил первого. Тодо следил за ним и сначала не мог понять, что вызвало его недоумение, но потом расслышал в шуме толпы исполняемую флейтистами в лиловых одеждах песню «Цветы на ветру», и тут до него дошло, что нахал не просто сражался! Он танцевал, и в этом танце проступили и дерзкое пренебрежение опасностью, и вызов противникам, и явная насмешка над ними. Расправившись с обоими мечниками, воин сделал последнее ритуальное па, и музыка смолкла, точно звучала именно для того, чтобы сопровождать поединок.
Какой мастер клинка! До чего ловок! Тодо невольно восхитился боевыми талантами кривляки, подумав про себя, что наглец он, видимо, тоже порядочный.
Тем временем блистательная процессия, в которой участвовало более сотни человек, уже собиралась в Императорском дворце. Парад начался у Южных ворот, откуда торжественное шествие должно было двинуться к святилищам. Первые паломники уже пересекли реку перед храмом Симогамо.
Во главе процессии в богатейшем одеянии двигался император, стоявший в запряженной быком повозке, убранной цветами мальвы. Быка вели мальчики, облачённые в парчовые рясы. Эти непоседы, обычно бегавшие вприпрыжку, теперь выступали чинно, словно маленькие величавые бонзы во главе молитвенного шествия.
Телохранители государя из церемониальной свиты прошли так близко от Тодо, что он заметил наспех закрашенные лаком царапины на их шляпах. За ними показалась группа облаченных в белые кимоно людей из свиты императорского наследника, и Тодо с изумлением снова увидел среди них того самого аристократа, который выиграл стрельбы и только что упражнялся в танцах на ристалище. Теперь он оказался в первых рядах сановников и со смехом рассказывал что-то одному из них.
Процессия приблизилась к храму, микадо торжественно проводили по ступеням в святилище.
Тодо стоял среди прочих паломников и по окончании службы неожиданно опять увидел того самого молодого вельможу — и не где-нибудь, а рядом с самим императором! Государь что-то негромко сказал, сановник ответил, чуть согнувшись в поклоне. Видимо, сказанное рассмешило микадо: он улыбнулся, однако тут же укоризненно покачал головой. Тодо невольно задался вопросом, кто же этот человек и какого он ранга, если ему позволено стоять рядом с самим Сыном Неба?!
Началось движение к храму Камигамо. Тодо безучастно шествовал в толпе со своими людьми, сетуя в душе на то, что горести и печали достигают его сердца, а вот веселье — почему-то не ощущается, и праздник не смог порадовать ничем, лишь утомив шумом да толчеёй.
…Вдруг чья-то рука обхватила запястье Тодо. Перед ним снова стоял Хатакэяма. Он был взволнован, тяжело дышал, лоб его блестел от пота. Хатакэяма резко вытащил Тодо из толпы паломников и, чуть задыхаясь, проговорил ему в ухо:
— Тебя срочно хочет видеть Ока-сама. Давай быстрей, — и Хатакэяма с силой повлёк его к дороге во дворец.
Тодо, успев только крикнуть своим людям, что его вызывают по делу, без всяких возражений побежал за Хатакэямой к лошадям: Ока Тадэсукэ был большим человеком, ближайшим соратником самого сёгуна Токугавы, который, не доверяя донесениям официальных лиц, часто поручал Оке изучать обстановку в провинциях. Человек сёгуна ведал назначением чиновников, делами большой политики и мелочами никогда не занимался. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее, понял Тодо, если сам Ока-сама пожелал видеть его, никому не известного наместника крохотного округа, прямо на празднике.
— Что произошло? — спросил Тодо, едва они, взлетев в седла, понеслись к Императорскому дворцу.
Хатакэяма, бледный и серьёзный, негромко ответил.
— Убили фрейлину из свиты принцессы Митихидэ. Только что.
— А я тут причём? — удивился Тодо так искренне, что едва не выронил поводья.
— Это не ты, я понимаю, — пряча улыбку, с невозмутимой серьёзностью сообщил Хатакэяма. — Но, узнав об убийстве, Ока-сама сразу велел тебя разыскать.
— А что, других следователей у него не нашлось?
Хатакэяма поторопился оправдать своего начальника.
— Ока-сама же не всеведущ, Танэцугу! Не мог он знать, что тут кого-то прирежут! Мы в Киото — гости, у нас с собой одна охрана.
