Соломенный человек - Гарри Кемельман

Гарри Кемельман

Перевод на русский: Е. Р. Сова

Соломенный человек

Настала моя очередь принимать гостей в клубе окружных прокуроров. Это чисто общественная организация, которая предполагает не более чем хороший ужин и вечерние разговоры за столом, в основном приятные хвастовства о том, какие интересные дела мы вели с момента последней встречи.

Округ Фэрфилд — тихая, спокойная община, где мало что становится сенсацией. Поэтому, когда наступала моя очередь рассказать о ловком приёме или о заумных юридических тонкостях, которые позволили мне разрушить порочный рэкет, у меня не было ничего, что могло бы заинтересовать эту компанию, и я вынужден был вернуться к рассказу о логической реконструкции преступления Ники Вельта и моей собственной скудной деятельности в деле «Девятимильной прогулки».

Они вежливо выслушали меня, хотя по их взглядам было видно, что я несколько драматизирую факты, чтобы улучшить свой рассказ. Когда я закончил, Эллис Джонстон, который, будучи прокурором Саффолка, самого густонаселённого округа в содружестве, был деканом нашей маленькой компании, беспечно кивнул и сказал: «Всё это очень хорошо. Иногда такое предчувствие срабатывает. Но когда у вас сотни дел в год, вы не можете полагаться на интуицию, чтобы решить большинство из них. Приходится использовать простую, приземлённую рутину, докапываясь до каждого факта, пока не выудишь правду. Уголовные дела раскрываются не по вдохновению, а тяжким трудом.»

Остальные подхалимски кивнули.

«Вот кое—что, что покажет вам, что я имею в виду», — продолжил он. Из внутреннего нагрудного кармана он достал большой бумажник, из которого извлёк квадратный листок глянцевой бумаги. Он бросил его на стол, и мы все поднялись со своих мест, чтобы взглянуть на него. Это был отпечатанная на фотостате копия записки с требованием выкупа, ставшей в наши дни слишком привычной: маленькие блоки газетной бумаги, наклеенные на чистый лист бумаги для написания сообщения:

«Пятьдесят тысяч долларов в мелких использованных купюрах или Глорию больше никогда не увидят. То же самое, если вы будете общаться с полицией. Дальнейшие инструкции будут даны по телефону.»

Это была самая обычная записка, за исключением одного: на каждом блоке газетной бумаги, выделенном чёрным порошком, который использовал полицейский фотограф, был чёткий, незапятнанный отпечаток пальца.

Джонстон сидел, откинувшись на спинку кресла, и наблюдал за тем, как мы склонились над бумагой. Это был квадратный, плотного телосложения мужчина с мясистыми губами и решительной челюстью. И хотя своим положением он был обязан скорее политике, чем юридическим способностям, его считали первоклассным специалистом в своём деле.

«Обычно мы проверяем отпечатки пальцев», — заметил он, — «но эти мы увидели даже без пыли. Эти квадраты бумаги — не обычная древесно-целлюлозная газетная бумага. Они были вырезаны из глянцевой бумаги таких журналов, как «Лайф» и «Сатердей ивнинг пост», на которой хорошо видны отпечатки пальцев. Вот к чему я клоню. Мы не сидим и не ломаем голову над тем, почему человек, который пошёл на такие тщательные меры предосторожности, чтобы скрыть свою личность, должен все испортить, оставив отпечатки пальцев. В сотнях дел, которые попадают к нам в руки, мы видим, что преступники постоянно делают подобные «косяки».

В данном случае это может быть недосмотром, а может быть, это просто куражом. Мы тоже часто видим подобное. Это почти характерно для преступного ума. Но что бы это ни было, мы не позволяем этому сбивать нас с толку. У нас есть рутина, понимаете? И именно рутина — когда весь отдел работает вместе — раскрывает дела, а не вдохновение, догадки или какие-то внезапные выводы, которые использует ваш друг профессор», — добавил он в мою сторону.

«Мы получаем много подобных случаев», — продолжил он, — «гораздо больше, чем думает общественность. Общественность считает, что похищения — это редкость и что они происходят только тогда, когда попадают в заголовки газет. Но на самом деле это совсем не редкое преступление. Как и в случае с шантажом, преступник имеет все преимущества, и это делает таковое довольно распространённым преступлением. В большинстве случаев жертва расплачивается в течение одного-двух дней, и на этом всё заканчивается. Чаще всего они даже не сообщают об этом в полицию — боятся мести.

Именно это и произошло. Доктор Джон Риган получил это сообщение, через два дня расплатился и вернул свою дочь Глорию. Похитители держали её под наркотиками, поэтому она ничего не могла рассказать. Они с отцом отправились в «Серебряную туфельку», ночной клуб и игорное заведение. Её отца отозвали, чтобы ответить на телефонный звонок. Когда он вернулся, официант сказал ему, что его дочь встретила друзей и пошла с ними в другой клуб. В этом не было ничего необычного. Он остался, провёл пару часов в игорных залах наверху, а затем отправился домой один. Письмо пришло по почте на следующее утро. Позже по телефону ему сообщили, где оставить деньги и где забрать дочь. Похитители оказались верны своему слову, и на следующий день он получил свою дочь обратно.»

«А потом, я полагаю, он позвонил в ваш офис», — сказал я.

Джонстон покачал головой. «На самом деле, нет. Это один из тех случаев, о которых мы обычно не слышим. Даже когда мы занялись этим, доктор Риган был не слишком сговорчив. Он говорил, что заключил сделку и должен оную выполнить. Это, конечно, чушь, но, полагаю, ему не нравилось говорить, что он боится. А мы не могли на него давить. Он важный человек в нашем городе — попечитель нескольких благотворительных организаций, входит в общественные комитеты и всё такое. И он богат. Я не имею в виду богатство модного доктора. Собственно говоря, он уже много лет не практикует, за исключением, может быть, своего старшего брата Филипа, у которого было больное сердце и который жил с ним. Его деньги приносит недвижимость. У него много собственности в городе. С таким человеком не потягаться.

Частный детектив по фамилии Саймс, который руководит местным отделением «Национальных расследований», дал нам наводку и принёс записку.» Он жестом указал на фотостат на столе. «Его вызвал Филипп Риган, старший брат. Предполагалось, что он не будет заниматься расследованием, а просто выступит в роли посредника и займётся передачей денег. Полагаю, идея заключалась в том, что если доктор сам попытается заняться этим делом, то его могут обмануть — забрать деньги и не предоставить ничего взамен, кроме, возможно, требования ещё денег. Оказалось,