Плохая кровь - Сара Хорнсли
Нет. Проще было забыть. Макс желал лишь, чтобы все это так и осталось в прошлом. Он не мог жить, зная, что они натворили. Именно в такие моменты ясности, когда туман в голове рассеивался, Макс пытался сбежать. Это звучало драматично, но было правдой.
Потому что, попросту говоря, мать не позволяла ему уйти.
Ты нездоров.
Я просто помогаю тебе поправиться.
Скоро все встанет на свои места.
Но он знал правду. По крайней мере, иногда знал. Сегодня был один из таких дней, и Макс повторял про себя: «Марк и Беверли мертвы. Моя мать – убийца. Она подставила Джейка».
Он остановился у зеркала, встроенного в дверцу гардероба. На него смотрело незнакомое лицо. Опухшее от долгого пьянства – он начал пить с того момента, как впервые узнал о Рашнеллах, – с темными кругами возле глаз от недосыпания. Ему нужна была помощь. Макс достал телефон и написал Джимми – единственному человеку, на которого, как он надеялся, можно было положиться.
Он знал, что Джимми зол на него за потасовку в его пабе. Макс до сих пор чувствовал себя виноватым. Именно Эвелин предложила ему встретиться с Джейком. Она сказала, что Макс должен попытаться уговорить его снова уехать, беспокоясь о том, что Джейк слишком долго находится в городе, а это опасно для всех: если Рашнеллы узнают о его присутствии, они могут найти способ шантажировать и его. Джейк воспринял это не очень адекватно: ему во второй раз посоветовали уехать. Он ответил: «Прошлое осталось в прошлом».
И Макс не мог ничего объяснить, не втягивая Джейка во все происходящее, – а он не собирался это делать. Вместо объяснений выплеснул на бывшего друга свою ярость и страх. Он не смог сдержать себя. Джейк не был ни в чем виноват, но Макс сломался, и вся злость, которую он испытывал по отношению к Марку и Беверли, вырвалась наружу, и тогда он набросился на Джейка и прижал его к стене.
Он не хотел этого, но в последние четыре месяца, с тех пор как в их жизни снова объявились Рашнеллы, ему казалось, что все идет прахом.
Может быть, он уже начал сходить с ума от происходящего, еще тогда – до убийств. Ведь именно об этом ему твердила Эвелин – о том, что от стресса он потерял душевное равновесие.
Да, он сожалел о потасовке в пабе Джимми, но они дружили много лет, и Джимми никогда не мог долго злиться на Макса. И это было важно: ведь Макс знал, кто убил Рашнеллов.
Ему следовало бы сразу обратиться в полицию, но, глядя на свое отражение, он понимал, что выглядит не слишком благонадежно. Нет, сначала ему нужно было как-то разобраться в себе. Если б только он мог выбраться из дома!
* * *
Мать принесла ему ужин на подносе, погладила по щеке и сказала, что ему следует пить больше воды. В этот момент она заметила у него в руках телефон.
– Могу ли я тебе доверять? – спросила она. – То, что я сделала, я сделала ради тебя и Джастины. Ты должен мне верить.
– Ты убила их.
– Я считаю, что они сами себя убили.
– Они этого не делали.
– Но именно это они и сделали, Макс, угрожая уничтожить нас таким вот образом. Я не заставляла их так поступать.
– Так не пойдет. – Он услышал, что его голос стал громче. Настойчивее. Может быть, это не он заблуждался, а она. – Я ухожу.
– Тебе плохо. Тебе нужно остаться здесь.
– Я в порядке.
– Нет, Максвелл Джордж Стоун, ты никуда не пойдешь. Только не в таком состоянии. – Макс был удивлен тем, какой внушительной она казалась сейчас. Откуда в ней взялась подобная сила? – А теперь, – продолжила мать, – дай мне свой телефон. Ты нездоров, только и всего, – повторила она, на сей раз мягче.
И снова он почувствовал, как мертвые пустые глаза всматриваются в него из угла комнаты. Это вызывало боль, от которой хотелось разорвать собственную плоть. Как будто, сделав это, он мог снова спрятаться глубоко внутри собственного «я». Он чувствовал, как слабеет, как из него начинает улетучиваться эта минутная уверенность в себе.
Эвелин наклонилась, взяла с кровати запечатанную банку пива и, открыв ее, протянула ему в обмен на телефон.
– Ты всегда был таким хорошим мальчиком, – произнесла она, выходя из его комнаты и закрывая дверь.
И заперев ее за собой.
«К черту быть хорошим! Я хочу быть крутым!» – эхом прозвучал в его памяти голос пятнадцатилетнего Джимми.
Джимми. У них есть план. Мать забрала его телефон, но Джимми пообещал, что они встретятся после его смены у причала.
Макс следил за тиканьем часов на стене, отсчитывая время до побега. Он прислушивался к шагам матери, пока та укладывалась спать.
Стена за окном поросла колючими побегами лозы. Это будет нелегко, но Макс был уверен, что справится. Более того, он знал, что у него нет выбора: он должен был уйти отсюда.
Глава 46
Моя мать сидит совершенно неподвижно, рассказывая о том, каким нервным был Макс в преддверии дня убийства и каким сломленным он стал после. Она едва берет паузы, чтобы перевести дыхание, когда говорит, будто все сделанное ею было направлено на то, чтобы защитить его от самого себя.
Неужели она так жестко держит себя в руках лишь потому, что боится сорваться?
Поскольку теперь я вижу это в ней: не холодность сковывает ее, заставляя казаться неприступной и отстраненной, а страх.
– Ты боялась папу?
– Я испытывала ужас перед ним. Каждый день. Я боялась, что он причинит тебе боль. А потом он это сделал.
– Почему ты осталась с ним?
Она закрывает глаза и начинает плакать.
– Это сложно. Я думала о том, чтобы уйти. Очень часто. Не знаю, как это объяснить; могу только сказать, что не верила, будто смогу это сделать. Кем я была без твоего отца? Он заставлял меня думать, что я существую только благодаря ему. Что я не заслуживаю жить без него. Не смогу. Кроме того, Джерард никогда не позволил бы мне увезти тебя и твоего брата. Я боялась того, что он сделает, если я осмелюсь хотя бы попытаться. Поэтому я оставалась. И наблюдала. И надеялась, что до тех
