Убежище - Нора Робертс
Чуть наклонившись вперед, словно решив поделиться секретом, она добавила в голос легкую дрожь.
– Я беспокоюсь о ней. Мужчины обманывали меня, пользовались мной. Я позволила себе стать настолько раболепной, что приняла самое ужасное решение, которое может принять женщина, мать. Она моя дочь, и я боюсь, что она идет тем же путем.
Все с той же грустной улыбкой Шарлотта кивнула репортеру и ухватилась за его ответ, как за подсказку.
– Что? Разрыв Кейтлин с Джастином Харлоу – это из последнего. Все, что я слышу, звучит так, будто она повторяет мои ошибки. Хочет слишком многого, требует слишком многого, ждет, что мужчина заполнит пустоту, и одновременно позволяет пренебрегать собой из-за того, что отчаянно нуждается в любви. Если бы не Конрад, не его доброта и любовь, я не знаю, что бы со мной стало. Могу только надеяться, что дочь найдет кого-то столь же любящего, кто поможет ей обрести свое истинное «я», внутреннюю силу. Кто-то, кто мог бы помочь ей обрести силы, чтобы простить.
В подтверждение сказанному, Шарлотта жестом указала вверх.
– Видите ангела на верхушке ели? Это Кейтлин, мой ангел. Однажды, я надеюсь, она вернется ко мне.
И… снято, подумала Шарлотта.
Глава двадцатая
Кейт и не пыталась справиться со случившимся, просто закрылась от всего. Новости, особенно новости шоу-бизнеса, она не включала. Использование планшета или компьютера ограничила рабочими вопросами и личными интересами. Никаких случайных запросов, никаких попыток посмотреть, даже краем глаза, кто и что написал или сказал.
У нее была работа, а во время праздников еще и большая семья, которая занимала все время.
Не успела она опомниться, как праздники перевалили за февраль.
Февраль всегда предвещал дурные сны. Возможно, теперь сны стали ярче, потому что она вернулась туда, где они начались.
Когда третью ночь подряд она проснулась от того, что дрожала и задыхалась, Кейт решила спуститься и заварить себе чай.
«Опять сон про падение», – подумала она. Фаворит в репертуаре ее кошмаров. Ее руки, детские руки, скользят, беспомощно скользят по веревке из простыней. И все узлы распадаются.
«Падаю, падаю и даже не успеваю закричать, окно второго этажа превращается в утес, а земля – в бушующее море».
Все пройдет, сказала она себе, стоя с чашкой чая и глядя на море. Все проходит.
Но в три часа ночи эти кошмары вымотали Кейт.
Никаких таблеток, подумала она, хотя февраль часто наводил ее на эти мысли. Никаких таблеток. Ее мать использовала их, и часто в качестве оправдания.
«Я так устала, Кейтлин. Я приняла таблетку, чтобы уснуть. Иди скажи Нине, чтобы она отвела тебя в магазин. Мне нужно вздремнуть».
Почему, спрашивала она себя, ребенок жаждет внимания и привязанности того самого человека, который обычно отказывает ему и в том, и в другом? Как кошки, которые хотят залезть на колени к тому, кто их не жалует.
Эта тяга, безусловно, прошла.
Но ей нужно было поспать, потому что утром Лили уезжает в Нью-Йорк, а значит, она должна выглядеть отдохнувшей.
Кейт отнесла чай наверх. Она снова включит какой-нибудь фильм и будет надеяться, что сможет заснуть.
Сон приходил к ней урывками, но умелые руки и чудо макияжа сделали свое дело.
– Вы двое присматривайте друг за другом. Я узнаю, если что-то пойдет не так, – пригрозила Лили Кейт и Хью. – У меня есть свои шпионы.
– Вечером я отведу его в стрип-клуб.
– Не забудь взять наличку, – ответила Лили и снова полезла в сумку. – Там работают трудолюбивые девочки.
Лили вновь закрыла свою огромную дорожную сумку и взяла лицо Кейт в руки.
– Я буду скучать по этой мордашке.
Затем повернулась к Хью и сделала то же самое.
– И по этой.
– Позвони, как устроишься.
– Позвоню обязательно. Ладно, поехали.
Лили поцеловала Хью. И еще раз, прежде чем заключить Кейт в объятия и окутать тонкими облаками J'adore.
– Срази их там, Мэйм, – шепнула Кейт.
Лили приложила руку к сердцу, к губам и села в лимузин.
Бок о бок с Хью Кейт стояла и смотрела, как машина подъезжает к воротам.
– Наконец-то мы одни, – пошутила Кейт.
– Она повсюду, не так ли? У тебя, наверное, теперь есть целый список того, что нужно делать и как за мной присматривать?
– Да, и длинный. А у тебя?
– Аналогично. Поэтому я вычеркну один пункт и спрошу тебя, чем ты сегодня занимаешься.
Февраль благоухал ароматами. Это не могло длиться долго, но в тот день, в тот момент в воздухе витало дразнящее обещание весны. Копья цветочных луковиц, корешки полевых цветов, вытянувшиеся из-под земли, чтобы погреться на солнце. А в море корабль, по-зимнему белый, скользил к горизонту.
Иногда нужно просто наслаждаться моментом.
– Я поработала пару часов, и нужно будет поработать еще. Аудиокнига, все идет хорошо. И, думаю, сегодня можно будет прогуляться по пляжу. Ты можешь помочь мне вычеркнуть из списка пару пунктов. Как насчет того, чтобы посидеть со мной на записи, а потом взять бутерброды или что-нибудь такое и прогуляться со мной?
– Странно, но ведь так я вычеркну пункты и из своего списка.
Он взял ее за руку, как делал давным-давно, когда она еще была маленькой девочкой. И ради него она замедлила шаг, как и он когда-то.
– От отца что-нибудь слышно?
– Да. В Лондоне холодно и дождливо.
– Ну разве мы не счастливчики? Ты счастлива здесь, Кэти?
– Конечно. A разве я не выгляжу счастливой?
– Ты выглядишь довольной, но это не то же самое. Один из пунктов в моем длинном списке – убедить тебя найти кого-нибудь своего возраста. Лили предлагает обратиться к Диллону.
– Да неужели?
– Он прожил здесь всю свою жизнь, у него есть друзья. Работа очень важна, но она не может заменить все.
– Прямо сейчас я не жалуюсь.
Она открыла дверь коттеджа.
– Я наслаждаюсь тишиной, как раньше – бешеным темпом Нью-Йорка.
– Все тихо?
– Дедушка, я же обещала, что если мне снова позвонят, то я не буду молчать. После Рождества звонков больше не было. Хочешь чаю?
– Как ты думаешь, Лили уже далеко уехала? Теперь мне можно выпить колы?
– Едва ли.
Но она пошла на кухню и взяла для него бутылку.
– Наш секрет. Я работаю в кабинке, так что располагайся в главной студии и не беспокойся о шуме. Можешь выходить и
