Демон скучающий - Вадим Юрьевич Панов
– Майор Гордеев, старший оперуполномоченный по особо важным делам.
– Майор Вербин, старший оперуполномоченный по особо важным делам.
Чтобы не смущать Кукка и не плодить ненужных вопросов, полицейские решили не уточнять, в каких территориальных органах несли службу.
– Ну, моё имя вам известно, – пошутил ожидавший их за столиком мужчина. Сделал приглашающий жест рукой и осведомился: – Чем обязан?
– В первую очередь, Урмас Маанович, позвольте поблагодарить за то, что вы так быстро нашли для нас время, – вежливо произнёс Никита, располагаясь за столиком. – Как правило, когда люди узнают о том, что с ними хотят встретиться полицейские, у них молниеносно находятся важные и неотложные дела.
– Будем считать меня приятным исключением, – улыбнулся Кукк. – Прошу вас, заказывайте, не стесняйтесь – не люблю есть в одиночестве.
– Мы здесь можем себе позволить разве что кофе, а кофе мы уже напились, – мягко ответил Вербин.
– Разве я не могу вас угостить?
– Не сейчас.
– Как скажете. – И Кукк неожиданно продемонстрировал хорошее воспитание: подозвал официантку, негромко сказал: – Не готовьте пока, я скажу, когда можно будет подавать. – И вновь вернулся к полицейским: – Мне нужен адвокат? – И сделал глоток вина.
– Полагаю, это вам решать, – ответил Гордеев. – Мы проводим опрос… Вы ведь понимаете разницу между опросом и допросом?
– Теоретически. Я не силён в уголовной юриспруденции.
Держался Кукк с уверенностью, которая не показалась Феликсу наигранной.
– Полагаю, теоретических знаний будет более чем достаточно, – мягко произнёс Никита. – Скажите, Урмас Маанович, вы были знакомы с Ильёй Семёновичем Ферапонтовым?
– Да.
– Насколько близко?
– Что вы имеете в виду?
– Он приглашал вас в свой загородный дом?
Кукк не удержался от короткого смешка, извинился и объяснил:
– Видите ли в чём дело… Для того чтобы быть приглашённым в загородный дом, близкое знакомство необязательно: на светские мероприятия съезжаются нужные люди, а не близкие. Но я был знаком с Ильёй достаточно плотно. Во-первых, я вёл с ним дела, мы были партнёрами в нескольких проектах. Во-вторых, мы оба коллекционируем живопись, причём увлечены одним периодом, поэтому постоянно конкурировали на аукционах.
– Можно сказать, что вы дружили?
– Почему вы спрашиваете?
– Нам важно понимать, каким был уровень доверия в ваших отношениях, – ответил Вербин, внимательно глядя на Кукка.
– Это я понял. – Голос Урмаса стал прохладнее. – Я хочу знать, почему вам важно это понимать? Или мне действительно позвонить адвокату?
– В настоящий момент проверяется причастность Ильи Семёновича Ферапонтова к одному старому преступлению, – ответил Гордеев.
– Насколько старому?
– Достаточно старому. Причём речь идёт не о мошенничестве или уклонении от налогов. И срок давности по тому преступлению ещё не истёк.
– Но срок Ильи истёк, – грустно заметил Кукк. – Вам говорили, что он умер?
– Это не важно, – веско произнёс Вербин. – Важно установить все детали.
– Какие именно?
– Мы обратили внимание, что в особняке Ферапонтова часто собирались одни только мужчины.
– Помимо светских раутов, в особняке случались деловые встречи.
– Многие участники оставались ночевать.
– Бывает так, что деловая встреча плавно перетекает в деловую вечеринку, – пожал плечами Кукк. – Неформальные переговоры такой же двигатель серьёзного бизнеса, как реклама – торговли.
– Ферапонтов предлагал гостям какие-то особые развлечения?
– Только выпивку.
– Наркотики? Что-нибудь иное?
– Илья был человеком старой школы и предпочитал алкоголь, в котором очень хорошо разбирался. Очень хороший виски, превосходный коньяк, коллекционные вина… – Кукк улыбнулся, видимо, припомнив застолья. – Не скрою, я любил бывать у него в гостях.
– Мы обратили внимание.
– Вы за мной следили? – Голос Кукка стал холоден.
– Мы взяли на заметку всех, кто часто бывал в особняке Ферапонтова. – Голос Гордеева стал жёстче.
– Вы были знакомы с Леонидом Дмитриевичем Орликом? – вернулся в разговор Феликс.
– У моей жены неплохая коллекция его украшений.
– Это значит «да»?
– Это важно?
– С Орликом знакома только ваша супруга?
– Нет, мы знакомы с Лёней, – медленно, но с прежней холодностью, ответил Кукк. – Были знакомы.
– Вы бывали у Ферапонтова вместе с Орликом?
– Или вы говорите, в чём меня подозреваете, или разговор окончен!
Кукк бросил фразу так громко, что пришлось извиняться перед соседними столиками.
А когда на них перестали обращать внимание, Никита негромко сообщил:
– Мы подозреваем, что Орлик изнасиловал и убил Костю Кочергина. Причём произошло это в особняке Ферапонтова.
– Мне об этом ничего не известно.
– Вы забыли сказать: «Какой ужас!» – заметил Вербин.
– Это подразумевается. – Теперь холодным стал не только тон Кукка, но и взгляд его водянистых глаз. – В чём вы меня обвиняете?
– Мы точно знаем, что преступник – Орлик, мы точно знаем, что он совершил преступление в доме Ферапонтова. Мы ищем свидетелей.
– Поскольку знаем, что вы приезжали в особняк вместе с Орликом.
– И с другими людьми.
– Среди которых не было женщин.
– Среди которых не всегда были женщины, – вернул себе слово Кукк.
Несколько мгновений полицейские держали паузу, а затем Феликс произнёс:
– Извините, оговорился. – И чуть заметно улыбнулся.
– Вы не оговорились. – Кукк обвёл полицейских медленным и очень тяжёлым взглядом. – Мне не нравятся ваши намёки. Мне не нравятся ваши вопросы. Мне ничего не нравится, поэтому если вы захотите поговорить со мной ещё раз – договаривайтесь о встрече с моим адвокатом. Всё. – Он резко поднялся, бросил салфетку на стол, а официантке: – Я потерял аппетит! – И быстрым шагом вышел из зала.
– Хорошо, что у нас был раздельный счёт, – прокомментировал его выходку Вербин.
– Мы ничего не заказывали.
– И это тоже хорошо. – Феликс убрал записную книжку и посмотрел на напарника: – Он в деле.
– Может, просто испугался, что мы обнародуем его пристрастия? – предположил Никита. – Вряд ли жене и тестю понравится, что их… гм… родственник – гомосексуалист.
– И это, безусловно, тоже. – Вербин медленно провёл ладонью по столу и вновь улыбнулся: – Жаль, что мы не успели задать Кукку очень важный вопрос.
– Какой?
– Получил ли он в подарок авторскую копию «Демона скучающего»?
* * *
Он знал, что в этой двери очень хорошие замки, идеально подогнанные, бесшумные – она не любила громкие металлические звуки, знал, но всё равно открывал дверь очень осторожно. Тяжёлую металлическую дверь, которая, разумеется, даже не скрипнула – она терпеть не могла скрип в любых его проявлениях. Открыв примерно наполовину, он проскользнул внутрь, бесшумно прошёл по коридору и заглянул в самую большую комнату.
И замер, увидев стоящую перед мольбертом девушку. Изящную художницу, задумчиво разглядывающую почти законченную картину. Или уже законченную – палитра лежала на столике слева, а рядом покоился фартук, который она иногда надевала во время работы. Девушка отложила краски, сняла фартук, но что-то заставило её вернуться к полотну, и сейчас художница стояла перед мольбертом, не отрываясь смотрела на картину и грызла кончик деревянной кисточки, которую держала в левой руке. Не замечая ничего вокруг.
На ней были только низкие белые кеды, узкие трусики и тонкая белая рубашка с закатанными рукавами. Он знал, что больше – ничего, и это знание возбуждало сильнее, чем вид прелестной красавицы.
Пугать её он не хотел и потому тихонько кашлянул.
Не испугал. И не удивил.
Девушка перевела взгляд на палитру, несколько мгновений разглядывала краски, затем, выбрав оттенок, аккуратно взяла его на кисть и сделала мазок. И только после этого, не оборачиваясь, произнесла:
– Когда я сказала, что сегодня можно, то не подумала, что ты сразу заявишься.
– А зачем сказала? – хрипло спросил Арсен. И откашлялся. На этот раз по-настоящему и довольно громко.
– Потому что можно.
– Я хочу поговорить.
– Почему не по телефону?
– Нельзя рисковать.
– Тебя проследили?
– Я знаю все камеры в округе.
– А в парадном?
– Ты забыла, что у меня есть доступ к системе безопасности дома? – Арсен достал из кармана смартфон и повертел им. Несмотря на то, что она по-прежнему смотрела на картину. – Я уже стёр своё пребывание в парадном.
– Просто стёр?
– Да.
– То есть можно заметить, что запись редактировали?
– Можно, – признал Арсен. – Однако они не будут знать, что стёрто и кто стёр.
Несколько мгновений она размышляла над ответом.
– Тогда хорошо.
Он не обратил внимания на её картину. Она это заметила, но промолчала.
– О чём ты хотел поговорить?
– Меня нашли.
А вот теперь она вздрогнула. Но повернулась к нему не резко, плавно, и прищурилась:
– Как это произошло?
