Демон скучающий - Вадим Юрьевич Панов
– В современном мире всё несколько запуталось. – Феликс позволил себе улыбку. – Хакер может ходить в дешёвый паб, носить китайские штаны и жить в коммунальной квартире, но при этом прятать под сломанной половицей флешку с биткоинами на двадцать – тридцать миллионов.
– Чаще они покупают шикарные квартиры, дорогие шмотки и люксовые машины, – пробурчал Васильев.
– Чаще, но не всегда.
– То есть мы признаём вероятность того, что Клён и есть спонсор Абедалониума? – продолжил гнуть свою линию Голубев. – Который, в этом случае, скорее всего Чуваев?
Следователю очень хотелось, чтобы это оказалось правдой, и тем окончательно посрамить Вербина.
– Я бы сказал так: мы признаём вероятность того, что Клён может оказаться спонсором Абедалониума, – ровным тоном ответил Феликс.
– Трудно отказаться от версии, в правильности которой сам себя убедил? Или боишься потерять лицо?
– Предпочитаю опираться на факты.
– На какие?
– Хотелось бы увидеть флешку с двадцатью – тридцатью миллионами в битках.
С таким ответом Голубев спорить не мог. Пробормотал хмуро:
– Может, и увидишь. – И отвернулся, когда Васильев задал свой вопрос:
– Феликс, а какова твоя версия? Кто такой Клён?
– В современном мире невозможно сохранить инкогнито, не обладая соответствующими знаниями и навыками в сфере IT. Или не имея на службе опытного профессионала, – тут же ответил Вербин. – Я предполагаю, что Клён – один из членов команды Абедалониума, сформированной спонсором художника. Это объясняет его хорошие отношения с Чуваевым, который, по моей версии, тоже член команды – они с Клёном находились на одном уровне.
– Хорошие отношения? – зацепился за сочетание Голубев.
– Так точно.
– Не дружба?
– Если бы они по-настоящему дружили, Клён выглядел бы чуть более расстроенным, когда я упомянул Чуваева.
– Ты говорил Клёну, что Чуваев убит?
– Нет. Но я знаю, как люди реагируют на упоминание друзей, о смерти которых им известно.
– Может, Клён хороший актёр?
– Может быть. – Феликс давно понял, что не нужно спорить со следователем по пустякам.
– Но тогда…
Закончить Голубев не успел. Никита, о котором в очередной раз все позабыли, неожиданно громко спросил:
– А вдруг Абедалониум и его команда пошли против спонсора? – И оглядел замолчавших офицеров. – Такое ведь возможно?
* * *
Ошибка?
Или она просто-напросто запуталась?
А разве в том, что человек запутался, нет ошибки?
Какая-то глупость…
Или нет? Ведь если вдуматься, нельзя запутаться просто так: шёл, шёл и запутался. У всего есть начало, стартовая линия, которую она однажды переступила, в надежде… А надеялась ли она хоть на что-то? Нет… Понимала, что выходит на старт весьма опасной гонки? Нет… Задумалась о последствиях? А кто о них задумывается? Она просто приняла интересное предложение. И не она одна. На старте всегда много претендентов на победу, все хватаются за интересные предложения в надежде заполучить главный приз. Только его они видят в качестве последствий, только его они видят, когда бегут… Не замечая, что претендентов становится всё меньше, а если замечая, то радуясь этому. Ведь главный приз потому и ценится так высоко, что его нельзя разделить.
Главный приз предназначен для одного.
И девушка не хотела, чтобы он достался Шмальцеву, который окончательно перестал стесняться в выражениях в её адрес.
– Кажется, получилось неплохо, – прошептала Вероника.
В действительности получилось очень хорошо, однако «внутренний редактор» требовал от девушки ещё одной проверки. Многие ею пренебрегали, но Вероника никогда не жалела времени на финальную вычитку – она подписывала своим именем только те тексты, в которых была абсолютно уверена. Поэтому вернулась в начало статьи, примерно минуту просто сидела, просто глядя на заголовок, а затем принялась медленно читать вслух:
– Никто не связал таинственную смерть Барбары Беглецкой, знаменитой питерской Барби, с событиями вокруг выставки Абедалониума. А между тем появились неопровержимые улики, доказывающие связь между владелицей эскорт-агентства, исчезновением её сотрудниц-моделей и картиной Абедалониума «Магазинчик сломанных кукол»…
* * *
– Ты меня балуешь, – рассмеялся Никита, усаживаясь на пассажирское кресло. – Кофе по утрам приносишь, машину к управлению подгоняешь… Народ может решить, что мне дали генерала. Только секретного.
– У тебя есть какие-нибудь штаны с красными лампасами? – поинтересовался в ответ Феликс. – Приди в них завтра на службу – чисто проверить реакцию.
– Так себе шутка. – Гордеев помолчал. – Наш объект – Урмас Маанович Кукк, заметный в городе бизнесмен, известный коллекционер живописи с плотными связями за границей.
– Поэтому с него начал?
– Да. – Ещё одна пауза. – Телефон Кукка бывал в особняке довольно часто, в последний раз – за полгода до смерти Ферапонтова, и в том числе бывал там, когда в особняке собирались исключительно мужчины. А выбрал я его не только из-за связей в мире искусства, но и потому, что Кукк показался самым слабым из тех, чьи телефоны часто заезжали к Ферапонтову: своему положению он обязан удачной женитьбе и только ей.
– Но раскачать нам его нечем, к сожалению, – заметил Феликс.
– А как же наша харизма?
– На неё только и надеемся, – поддержал шутку Вербин.
И замолчал, потому что Гордеев шикнул и сделал радио громче.
– В настоящий момент пресс-служба ГУВД никак не прокомментировала статью Вероники Ларионовой о связи самоубийства Барбары Беглецкой с выставкой Абедалониума, а точнее, с картиной «Магазинчик сломанных кукол», но, в частных разговорах, сотрудники полиции намекают, что связь существует и всё, о чём написано в статье – правда…
– Чёрт!
– Согласен, – поддержал товарища Феликс.
– Но зачем?
– Ваши дали чёткий запрет на публикацию?
– Я не знаю.
– Если его не было, то вопрос закрыт: журналист сам принимает решение, выкладывать материал или нет.
– Нам это помешает?
– Я пока не знаю.
– Угу. – Гордеев выключил радио и негромко спросил: – Вероника рассказывала, как связана с историей Подлого Охотника?
– Да, – коротко ответил Вербин. – Сразу.
– Что скажешь?
Оба они были профессионалами, с близким ходом мыслей и критериями оценок, поэтому Феликсу не потребовалось переспрашивать, что имеет в виду Никита. Но отвечать он начал издалека.
– Вероника одной из первых получила материал о Косте Кочергине и опубликовала его, не посоветовавшись с вами.
Делать выводы из одного случая полицейские не стали, но на факт внимание обратили. А вскоре и следующий подоспел.
– Вероника дала наводку на Куммолово, – вздохнул Никита. – Но я сразу скажу: она действительно хороший профессионал, всегда внимательно изучает материалы по теме, которой занимается, и она… умная.
– Не спорю, – отозвался Феликс.
– И там, в Куммолово, Вероника действительно была в шоке. Такое невозможно сыграть.
– Потом на неё напали, а напавших убили… – Вербин покачал головой: – Но больше всего меня смущает не перечисленное, а то, что Ника находилась в «Манеже», когда там появилась Алёна Иманова.
– Мы тоже.
– Мы точно знаем, что оказались там случайно. Если бы Кочергины не перенесли встречу, мы бы приехали в «Манеж» много позже. Или много раньше. Я понимаю, что присутствие в «Манеже» Ники можно объяснить совпадением, она вплотную занимается этой темой и часто бывает на выставке, но совпадений становится всё больше.
– Ну, да…
Вербин понял, почему короткая фраза прозвучала неуверенно, и тихо спросил:
– Мои слова тебя покоробили?
– Немного, – не стал скрывать Никита. – Ты…
– У нас очень сложное дело, к которому уже причастны влиятельные персоны, и мы не знаем, кто окажется замазан, – плавно перебил напарника Феликс. – За время нашего общения Ника не пыталась выведать какую-либо закрытую информацию или повлиять на ход расследования. Но в своих рассуждениях я не могу не учитывать вскрывшуюся связь с преступлениями Подлого Охотника.
– Ничего личного?
– Ника мне нравится, – помолчав, ответил Вербин. – Но сейчас, да – ничего личного. Иначе меня нужно отстранять.
– Размечтался, «отстранять», а кто преступников будет ловить? – улыбнулся Никита. Но тут же вновь стал серьёзным. – Я тоже прокручивал в голове все эти… совпадения… и они мне тоже не нравятся. Моё мнение таково: если… Я подчёркиваю: если! Вероника погружена в это дело глубже, чем мы знаем, она стала жертвой манипуляции. Или её используют втёмную.
– Человек, который это придумал, очень умён, – произнёс Вербин, показав, что согласен с выводом Гордеева. И выключил двигатель. – Вот дом, который нам нужен.
– Вижу, – ответил Никита, открывая дверцу. – Теперь нам нужен ресторан на крыше.
Из окон которого открывался прекрасный вид на другие крыши и те достопримечательности, которые над крышами возвышались. День сегодня выдался тёплым, солнце
