Апрель в Испании - Джон Бэнвилл
Сперва он почувствовал только влажность и прохладу, которая вскоре превратилась в тепло. Он пошатнулся вперёд, занеся папку, словно клинок. Отвёл руку назад, готовый обрушить на женщину рубящий удар. Она зашла за стол, упёрлась руками в его край и толкнула его на Терри по полу, выложенному резиновой плиткой.
Капля жидкости, которой она в него плеснула, упала на мягкую ткань чуть ниже левого глаза. Вот тут-то и зародилась боль. Затем его подбородок и шею будто охватило пламя. Он издал вопль, мощь которого удивила даже его самого.
Глаз. Неужели вещество попало в глаз? Сколько Терри себя помнил, он боялся ослепнуть. Часто видел это во сне и всегда просыпался, дрожа в холодном поту.
Мишень сгорбилась за столом, по-прежнему держась за его край, и смотрела на него, как на дикое животное. Почему наркотик не срабатывает?
Он бросил папку, поднёс руки к лицу и почувствовал ладонями ужасный жар. Кислота разъедала кожу. Он собрался нанести жертве сильный удар, но та отпрянула, оказавшись вне его досягаемости.
Господи, какая боль!
Он выругался, развернулся, побежал к двери и рывком распахнул её.
Вода.
Терри побрёл по коридору. Его преследовал запах собственной ошпаренной плоти. Что это за кислота? Явно не серная, всё не настолько плохо… Фенол, подумал он. Да, эта вонь ему знакома.
Нашёл туалет. Толкнул дверь, а та ударилась о стену и отрикошетила с такой силой, что он чуть не упал. Наклонился над раковиной и открыл кран с холодной водой. Сначала вода усилила боль, затем наступило охлаждение. Фенол. Могло быть и хуже. Он видел, на что способна настоящая кислота. Одной из девчонок Реджи Крэя плеснули как-то целую бутыль соляной кислоты прямо в рожу. Он наткнулся на неё пару лет спустя. Она смахивала на Чарльза Лотона в роли Квазимодо в «Горбуне из Нотр-Дама», только хуже.
Ствол. Он возьмёт ствол и найдёт её. О да, он её найдёт!
44
Терри думал, что Малышка упадёт в обморок, когда увидит его. Она встала с кровати, на которой лежала на боку, поглаживая перевязанное запястье. Лицо её было серым от боли, а на лбу и верхней губе выступили капли пота. Она начала что-то ему втирать, но он оттолкнул её и подошёл к зеркалу, висящему у окна. Выглядело всё хуже, чем в больнице. Кожа на подбородке и шее приобрела синюшный оттенок, а на ней пестрели пятна порошкообразной белой субстанции, которую не удалось смыть.
Он налил в раковину воды, намочил одну из своих рубашек и прижал мокрую ткань к лицу. Сел на край кровати. Дышалось тяжело, а время от времени воздух и вовсе застревал в горле и выходил наружу с каким-то сдавленным всхлипом. Малышка всё причитала и причитала, плакала и рвала на себе волосы пальцами здоровой руки. Что-то похожее, наверно, можно было увидеть в кино. Терри бы её отдубасил, если бы чувствовал себя не таким выбитым из колеи. Однако он берёг энергию для Латимеровской сучки.
Вопрос был в том, где её искать. Будет ли она всё там же, в больнице? В какой-то момент ей наверняка нужно будет домой. Город невелик. Он дождётся темноты, затем обмотает лицо шарфом или чем-то ещё и выйдет на охоту. Конечно, она может жить за много миль от города, но Терри почему-то так не думал. Эта выдерга явно не из тех дамочек, какие обитают в увитых розами загородных коттеджах.
Обратится ли она в полицию? Очевидно, не сразу – уж явно не на хмельную голову да со следами от уколов вдоль обеих рук. А может, и вовсе связываться не станет. Торчки – они ведь, как правило, обходят мусоров стороной.
Он снова подумал о паре, с которой видел её возле больницы. Её дружки, по крайней мере, та фляндра в чёрном платье, это уж точняк. Может, она двинет к ним. Только кто они такие? На вид – туристы. По-любому остановились в каком-нибудь фильдеперсовом отеле. А таких здесь не так уж много…
Рубашка согрелась на его горящей коже. Он подошёл к раковине и снова намочил её под краном. Малышка сидела на стуле у окна, баюкая перевязанное запястье на коленях, точно младенца. Терри сгрёб её в охапку, подцепил за костлявое плечо и поднял на ноги. Она испуганно отшатнулась, сверкнула белками глаз и принялась бормотать какую-то тарабарщину, похожую на молитву.
– Заткнись! – крикнул он. Сунул горсть банкнот в её маленькую коричневую лапку и сделал вид, что пьёт из стакана. – Виски, – сказал он. – Понимаешь? Виски! Пить! Spirito!
Она торопливо кивнула и выбежала из комнаты. Ему было всё равно, вернётся она или нет. Впрочем, выпить очень хотелось. Крепкие напитки он употреблял только тогда, когда у него что-то болело, или когда не спалось, или когда призраки прошлого поднимались из бездны и пытались его напугать.
Терри снова сел на кровать, закинул ноги на одеяла, прижал пару подушек к изголовью, откинулся на них и закрыл глаза.
Подбородок пульсировал. Ему было плохо, но не то чтобы нестерпимо. В Каррикли ему случалось получать куда более серьёзные травмы, однако он выжил.
Он стиснул зубы и крепился, словно под пыткой.
* * *
Малышка всё же вернулась и принесла ему бутылку, завёрнутую в бумажный пакет. Он не смог разобрать этикетку. Это было не виски, а какое-то сладкое, липкое пойло. Не важно, Терри всё равно выпил – прямо из бутылки. Он уже начал чувствовать себя лучше. Всё будет путём.
Алкоголь заструился по жилам, делая свою работу. Терри сделал ещё несколько глотков из бутылки, затем закупорил её и поставил на дальнюю сторону маленького столика, стоящего у кровати. Ему нужна была ясная голова.
Сильнее боли, в некотором смысле, Терри жгло чувство, что его оскорбили. Да, оскорбили. Не только она, обдолбанная сука, плеснувшая ему в лицо веществом из мензурки. Все они были в деле – и торчуха, и та тощая в чёрном платье, и тот сонный на вид длинноногий доходяга с растрёпанными волосами, и другие, ибо Терри знал, что непременно должны быть и другие, с которыми он ещё не сталкивался. Все они плюнули ему в душу, это был один большой коллективный плевок, который жёг его самоощущение так же, как кислота жгла тело.
Малышка принесла эмалированный таз, чистую тряпку и начала мыть его обожжённую кожу. Они сидели рядом на кровати, а таз стоял между ними. Забавно, правда, подумал он, оба сидят здесь и
