Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
Все трое принесли клятву, однако, так как Ли Женьцы в этот день был занят делом об исчезновении одной знатной горожанки, он устал и предложил им ознакомиться с материалами с завтрашнего утра на свежую голову. Сюаньжень и Шэн не возразили, но после ухода Ли Женьцы со службы Сюаньжень всё же из чистого любопытства сунул нос в протокол и тут же умчался в нужник. Растерянный Шэн проводил его взглядом, тоже заглянул в протокол, прочитал и замер в оторопи. Тем временем вернулся Сюаньжень, посетовавший, что от запаха этой бумаги его вывернуло наизнанку.
— Что это за запах? Такой забористой вони я ещё никогда не нюхал! И, как назло, слишком глубоко вдохнул. Где писали этот протокол? Если в гробнице, то что же там происходит?
Сюаньжень задумался. Для законодательства могилы были священны, что их осквернение почиталось ужасающим преступлением. Застигнутый за вскрытием могилы и снятием крышки с гроба, подлежал наказанию сотней ударов палкой. Если же он извлекал оттуда тело, ничто не спасало преступника от смерти через удушение. Продажа надгробий с заброшенных могил каралась тюремным заключением. Любого, кто повредил гроб, охотясь за крысами, лисами или дикими кошками, устроившими себе нору в могиле, ожидало восемьдесят ударов палками и двухлетняя ссылка. Если для того, чтобы выкурить лис из нор, был зажжен огонь, который уничтожил мертвое тело, охотник наказывался сотней ударов и ссылался на три года.
Однако, несмотря на жестокость закона, гробокопатели, в просторечии называвшиеся горными псами, все равно нарушали покой мертвецов. Они грабили захоронения, а после перепродавали опустевшие могилы.
И в протоколе, доставленном в Судебный магистрат, действительно содержалось описание разоренного погребения. Но это явно были не расхитители гробниц: восточное кладбище знати охранялось, да и похитители никогда не трогали самого погребенного, забирая только ценности из захоронения. Однако гробницу Вэя подлинно изувечили: разбили гроб, истоптали останки, залили их селитрой и подожгли, при этом не забрали ни одного из драгоценных сосудов, слитков серебра и курильниц из погребения, просто втоптав их в землю!
Сюаньжень поморщился.
— Ненависть вторгшегося в гробницу явно направлена на самого покойного.
— Но самого мертвеца уже давно нет среди живых! — Ван Шэн пожал плечами. — Непонятно. Думаю, нам придётся осмотреть гробницу самим. Хоть общий росчерк преступления кажется мне странным: странные детские причуды с иероглифами на стене и совсем недетская жестокость обращения с останками…
— А ты не мог бы сразу выйти на дух Вэя? Ведь сегодня канун дня духов.
Ван Шэн задумался.
— Сложно. Мне надо увидеть гробницу, и только тогда попробовать поговорить с ним. Можно сходить сейчас: завтра, при Ли Женьцы, это будет, пожалуй, неудобно.
Сюаньжень, не задумываясь, кивнул и встал.
— Пошли.
Ван Шэн тоже поднялся, про себя подивившись бесстрашию Сюаньженя. Похоже, его вообще ничего не пугало. В этом проступало что-то странное: то ли отвага бессмертного, уверенного, что с ним не может ничего случиться, то ли мужество бесстрашного, просто не понимающего и не видящего опасности. Впрочем, оказалось, что кое-чего Сюаньжень все-таки опасался.
— На всякий случай я захвачу пояс. Обмотаю им нос. Боюсь задохнуться в этой могиле: коли так протокол осмотра провонял, наверняка смрад там стоит жуткий… Не люблю такие крайности. Созерцать наполовину раскрывшиеся цветы и слегка захмелеть за чашей вина доставляет удовольствие. Но осыпающиеся цветы и разнузданное пьянство неприятны. Ко всему доведенному до крайности следует относиться с большой осторожностью. Тут же ощутима запредельная крайность…
Кладбище было обнесено четырьмя стенами. К гробницам знати первого и второго ранга вела извилистая, мощенная камнем дорога, по краям которой дорожки возвышались две каменные колонны, тонувшие в зелени пихт и кипарисов, а вдоль неё стояли гранитные скульптуры животных больше натуральной величины.
К гробнице Вэя вела кедровая аллея, вдоль которой стояли каменные фигуры. По обеим сторонам аллеи располагались окруженные деревьями гробницы поменьше с останками его потомков.
Возле гробницы находится просторный храм, над которым поднималась сводчатая крыша из желтой черепицы, опирающаяся на высокие красные колонны. Перед ней стоял жертвенник, а на гранитных колоннах, поддерживавших разукрашенную крышу, были начертаны молитвы, в которых содержалась просьба ускорить путь блуждающих душ в элизий. Рядом находился пруд, окруженный кустами, служившими убежищем для храмовых цапель. Они считались священными. При храме, в «пагоде мертвых», постоянно находились два буддийских священнослужителя, в чьи обязанности входило чтение заупокойных молитв.
Эпитафия на могильном камне Вэя, датированная вторым годом эры Жэньшоу,[3] изображала цилиня,[4] который, по преданию, появляется при рождении мудреца, и содержала имя умершего Вэй Сыюна, указание, к какому поколению он принадлежал, даты рождения и смерти, титулы, имена сыновей и внуков.
Перечислялись и его добродетели
Ван Шэн прочитал вслух. «Император Вэнь-ди, получив повеление Небес, говорит: «Слава царства в том, чтобы преумножать благосостояние и награждать достойных. Из всех достойных особо следует возвышать тех, кто помогал создать царство, потому что, видя эти поощрения, другие также будут склонны действовать на благо царства. Так делали и в древности, и в современности. И это справедливо. Ты, Вэй Сыюн, был полезен до крайности. Когда ты был генералом, твой нрав поистине был благородным, а сердце — верным. На службе ты был почтительным и исполнительным. Внезапно ты умер. Это горько опечалило меня, и я разрешаю воздавать твоей душе больше почета, чем обычно. Твоя душа не лишена сознания, так пусть она в полной мере насладится этим. Ты храбро сражался, многие годы охранял границу. Я приношу тебе жертвы, чтобы показать, как оплакиваю твою смерть. Процветай в потомстве, и пусть к нам вернутся твои сыновья».
Император Вэнь-ди, основатель династии Суй, положил конец двухвековой раздробленности царства, его правление, по свидетельству хроник, «отличалось снисходительностью, законы были чёткими и ясными. Поднебесная охотно подчинялась ему и уважала его». Вэнь-ди подавил мятежи и бунты, расправился с разбойниками и грабителями. Затем он взялся за восстановление хозяйства.
Карьера Вэя при императоре была крайне успешной. Исполняя обязанности военного и гражданского чиновника, он в итоге дослужился до командующего имперской армией. И помпезность его гробницы соответствовала статусу. Так чем же не угодил генерал Вэй ночному осквернителю могилы?
— Даже если предположить, что в эпитафии покойника отражены лишь его заслуги, а не его грехи и промахи, всё равно — со дня его смерти прошло сто восемнадцать лет!
— Ладно, пошли внутрь, — вздохнул Сюаньжень и поспешно замотал нос тканевым поясом.
_____________________________________________________
[1] Ворота Ширящегося рассвета
[2]когда умрет навсегда, быть вечным мертвецом, вечная смерть.
[3] 602 год
[4]Мифическое животное.
