Смерть в прямом эфире - Кирстен Уайт
Разговаривать с бывшей подругой сейчас совсем не хочется. Только не после того, как она поступила с Китти.
– Мы уезжаем, – резко бросает Вэл. – И забираем твою машину, даже если придется ее украсть.
Дженни шикает на нее, прижимая к губам палец, чтобы призвать к молчанию. Затем разворачивается в попытке скрыть свои действия и незаметно указывает на микроволновку, после чего беззвучно, но медленно, чтобы все могли разобрать, шепчет: «Не вслух».
Однако уже поздно.
Доносится щелчок, и наступает относительная тишина, которую все замечают лишь через несколько секунд. Каждый звук, создававший ранее вездесущее гудение вокруг – шум холодильника, лампочек, кондиционера, – исчезает.
– Wi-Fi пропал, – комментирует Маркус, взглянув на телефон. – Нет сигнала.
– Дерьмо, – выдыхает Дженни. – Нужно быстрее сматываться, – она спешит к входной двери.
Остальные следуют по пятам. Вэл задерживается на пороге, ощущая что-то липкое, будто попала в паутину, и оборачивается.
Электричество отключилось, но экран телевизора по-прежнему призывно мерцает, обещая показать и другие моменты прошлого.
– Ни за что на свете, – произносит Вэл и шагает наружу.
Дженни уже подбегает к минивэну с ключом, но…
– Опоздали, – Хави кивает в сторону единственной дороги, ведущей отсюда и сюда.
Несколько машин припаркованы в сотне ярдов от здания, блокируя путь отступления.
– За дом? – предлагает Маркус.
Но позади ничего нет: ни дорог, ни городов – только пустошь, неровная местность, которая тянется на бесчисленное количество миль во все стороны. Даже минивэн Дженни вряд ли одолеет столь непроезжие дебри. И кто знает, далеко ли придется трястись по ухабам до ближайшего населенного пункта.
Джип и внедорожник медленно выдвигаются вперед из-за кордона, ясно давая понять, что не позволят сбежать даже в пустыню.
Дженни стискивает ключи в кулаке так сильно, что белеют костяшки пальцев.
– Простите. Правда, мне очень, очень жаль. Я не знала.
Вот только на самом деле они все понимали, к чему идет. По крайней мере, Вэл понимала. С того самого мгновения, как приблизилась к странному строению. Однако упрямо игнорировала предчувствия. А теперь слишком поздно. Она одной рукой обнимает Дженни. Та всхлипывает и послушно позволяет Маркусу прижать ее к груди. Вэл же возвращается к старой роли, как к хорошо разношенным сапогам. Берет руководство на себя, чтобы защитить друзей. И в одиночку решительно шагает в сторону вереницы машин, жестом остановив Хави и Айзека, когда они пытаются отправиться следом.
– Я узнаю, что им нужно.
Когда из последнего внедорожника в импровизированном заграждении появляется мэр, Вэл совершенно не удивляется. И также не удивляется, когда другие мужчины встают возле машин с винтовками. После увиденного в странном доме вообще уже сложно ее чем-то поразить. Единственное, что вызывает любопытство, – вопрос: что именно собравшиеся планируют извлечь из этой ситуации?
Мэр выдвигается вперед, чтобы встретиться с девушкой. По бокам его защищают сопровождающие с оружием.
– Валентина, – приветствует он с прежней отечески снисходительной улыбочкой.
– Старик, – отвечает в том же тоне Вэл, после чего кивает и охранникам. – Урод первый. Урод второй.
– Нет никакой необходимости прибегать к оскорблениям, – увещевательно произносит мэр, но его улыбка кажется натянутой.
Вэл широко расставляет ноги, скрещивает руки на груди. Чем больнее получится задеть оппонента, чем менее ожидаемо повести беседу, тем сильнее он разозлится. На ферме нечасто приходилось пользоваться подобной методикой, но иногда всё же случалось. В гневе люди становятся менее предсказуемыми, но более неосмотрительными, поэтому допускают ошибки.
В сознании всплывает далекое воспоминание, предупреждение, что именно такое упрямое и вызывающее поведение послужило причиной отправки на передачу в детстве. Именно с ним не сумела совладать мать, именно его должен был скорректировать Господин Волшебник.
Вэл улыбается.
Мэр ждет.
И она тоже ждет.
Он ждет, чтобы ей первой пришлось спросить, чего они хотят. Но она не позволит диктовать им свои условия. И наплевать на их желания. Наконец, старик раздраженно фыркает.
– Вы не можете уехать.
– Я заметила, – саркастически выгибает бровь Вэл.
– Мы этого не допустим.
Она безразлично смотрит на собеседника. Тот слегка ежится под ее взглядом, затем начинает наливаться краской и в итоге делает шаг вперед, тыкая пальцем при каждом слове для усиления эффекта.
– Мы хотим всё вернуть. Хотим восстановить разрушенное тобой. Ты обязана нам помочь.
– Без понятия, что там я натворила в детстве, – лениво пожимает плечами Вэл. – Не представляю, как это исправить. И мне совершенно наплевать.
– Ничего, сейчас мы прибавим тебе мотивации! – мэр облизывает бледные губы. – Ты во всём виновата! Виновата, что нарушила традиции многих поколений, что сломала учения многих поколений. Сначала изменила их, а потом и вовсе развалила систему. Новые дети отвергались, потому что ты забрала с собой самую важную деталь!
Левая рука Вэл рефлекторно дергается, но она не смотрит вниз и старается не выдавать своих эмоций.
– Ты о чем? Что за новые дети?
– Мы пытались исправить всё и без тебя. Пытались перезапустить всё с самого начала, – мэр фыркает с флегматичной насмешкой. – Напрасно потратили время. И не изображай удивление. Мы знаем, что ты посмотрела видео и что мать Айзека предала наше доверие. Я всегда говорил: следовало набирать кандидатов не со стороны, а только из нашего сообщества, – он вздыхает, качая головой: – У плохих родителей и дети никчемные.
Вэл, щурясь, смотрит вверх. Солнце уже начинает клониться к горизонту. Пора договариваться. Записи – жизненно важное доказательство. Но она воспитана на тех же старых идеалах, что и Глория, а потому знает: справедливость для Китти обеспечат не официальные каналы. Так что кассетой можно и пожертвовать. Поплатиться всех виноватых заставит сама Вэл. Но их не обязательно посвящать в свои планы.
Она выпрямляется и разводит руки в стороны.
– Мне кажется, у нас есть неоспоримая улика, что халатность персонала и опасные условия на площадке привели к гибели моей сестры. Для всех вовлеченных в процесс съемки передачи это будет довольно серьезным риском, вплоть до уголовной ответственности. Думаю, вам самим выгодно, чтобы все покинули это место. Мы на минивэне Дженни, а вы на своих машинах. Как только доберемся до шоссе, мы отдадим вам кассету и разъедемся каждый в свою сторону. Я снова исчезну, как послушная девочка. Можете даже обвинить меня в случившемся, мне наплевать.
Когда мэр начинает смеяться – язвительно, удовлетворенно, – Вэл понимает, что проиграла.
Он качает головой, еще улыбаясь.
– Нам всегда нужны такие упрямцы. Обычно они – мои любимчики. Обожаю наблюдать, как их наставляют на путь истинный.
Вэл с трудом подавляет дрожь отвращения, которая пробегает по спине.
Мэр вздыхает, сует руки в карманы и продолжает:
– Хотя, полагаю, ты пробыла в программе недостаточно долго, чтобы пообтесать твои
