Демон скучающий - Вадим Юрьевич Панов
– «Облапал взглядом» в твоём присутствии? – уточнил Васильев.
– В том-то и дело.
– Ага… – Полковник удовлетворённо кивнул, а в следующее мгновение среагировал на прозвучавшее имя: – Подожди! Что ещё за Ника?
Деваться было некуда.
– Вероника Ларионова, – ответил Вербин.
– Журналистка?
– Так точно.
– Что она делала с вами в баре? – холодно спросил Голубев.
– Со мной, Никита ни при чём, – уточнил Феликс. – Ника проследила меня от отеля.
– Почему не прогнал?
– Она бы всё равно не ушла, – развёл руками Вербин. – А так хотя бы обеспечила мне прикрытие.
– То есть ты взял гражданское лицо на оперативное мероприятие? – Следователь сделал пометку в блокноте. Улыбаясь.
– В баре было полно гражданских, – негромко заметил Гордеев.
Однако Голубев его «не услышал».
– Андрей Андреевич?
– Я с ними поговорю, – хмуро пообещал полковник.
– Очень хорошо. – К чему относилось это замечание следователя, осталось невыясненным. – Клён говорил с кем-нибудь?
– Позвонил адвокату, попросил приехать, если не перезвонит утром. Соответственно, адвокат явился, и сейчас они общаются. Ребята сказали, что адвокат готовит жалобы.
– Хороший адвокат?
– Отличный и дорогой. – Никита помолчал. – Вчера Клён держался дружелюбно. Дал показания, подписал всё, что требовалось, пожелал спокойной ночи. Когда узнал, что мы его задерживаем, закрылся и теперь общается строго официально.
– Раз мы его отпускаем, то нужно организовать очень плотное наблюдение, – проворчал Васильев. – Следить за каждым шагом и каждым словом, потому что Клён – наш единственный живой клиент.
И выразительно посмотрел на Голубева.
Голубев взгляд «не заметил».
* * *
– Папочка? – Девушка игриво огляделась. – Папочка, ты здесь?
Тишина.
– Мы решили поиграть? Папочка, я совершенно потерялась в твоём огромном, очень красивом доме. Мне здесь страшно, но страшно интересно.
Натуральная платиновая блондинка с распущенными кудрявыми волосами была одета в кружевное платье старого кроя с корсетом на шнуровке и длинную, в пол, но очень лёгкую, почти прозрачную юбку. Больше ничего, даже туфель. Девушка путешествовала по особняку босиком, поэтому шаги получались бесшумными, едва различимыми в ночной тиши. Коридор и лестницы были едва освещены, установленные здесь маленькие, искусно спрятанные светильники не разгоняли плотный полумрак, а наполняли его тенями, поэтому девушка несла в левой руке трёхглавый подсвечник.
– Папочка?
– Я приказывал не называть меня так, – послышалось из темноты.
Она улыбнулась, направилась на голос и вскоре оказалась в большой зале, стены которой были плотно увешаны картинами, написанными задолго до появления первой электрической лампочки и потому органично смотрящимися при свечах. Портреты, пейзажи… Девушка впервые оказалась в этом помещении, напрочь позабыла об игре и пошла очень медленно, завороженно разглядывая старые полотна. И потому испуганный возглас – в тот миг, когда появившийся из-за спины мужчина сжал обнажённые плечи блондинки – прозвучал невероятно естественно.
– Ты воровка?
– Нет, – запинаясь, ответила девушка, с трудом возвращаясь в игру.
На самом деле ей очень хотелось продолжить путешествие по залу, похожему на музей.
– Врёшь!
– Я призрак этого дома!
Белое платье, белая кожа, бледные губы, потому что ни грана помады, светлые волосы… В волнительном пламени свечей девушка вполне могла сойти за привидение.
– Здесь нет призраков. Ты – воровка!
– Я – призрак. – Она прикоснулась пальцами к щеке мужчины. – Чувствуешь, какая я холодная?
– Сейчас я тебя согрею, – пообещал мужчина.
– Правда?
Он вырвал из её руки подсвечник, поставил на небольшой столик, повалил блондинку на диванчик, предназначенный для созерцания картин, и задрал воздушную юбку. И зарычал, не увидев на девушке трусиков – их отсутствие было частью сценария. Как и следующие слова девушки:
– Мой лорд, умоляю, простите! Я сделаю что угодно! Я украду для вас любую картину!
– И «Джоконду»?
– И «Джоконду», мой лорд! Я хорошая воровка!
– Как же ты попалась мне?
– Потому что вы очень умны, мой лорд! Никто, кроме вас, не смог бы меня поймать!
– Ты украдёшь для меня, – выдохнул мужчина. – Но сначала ты кое-что мне дашь!
– Мой лорд… – В её голосе послышалось вожделение.
Девушка была профессионалкой высокого уровня, и невозможно было понять, играет она или действительно завелась от грубой ласки. При этом блондинка ухитрилась принять максимально удобную позу на небольшом и довольно жёстком диванчике, сделав так, чтобы заказчику было удобно, но тот, поёрзав какое-то время, велел:
– Поработай.
Что именно от неё требуется, девушка поняла без уточнений. Мужчина развалился на диванчике, блондинка же опустилась на колени и некоторое время старательно возбуждала руками и ртом. Добившись результата, ловко натянула презерватив, запрыгнула сверху, спиной к клиенту, однако продемонстрировать умения в полной мере у неё не получилось – всего через несколько фрикций мужчина застонал, дёрнулся несколько раз и обмяк. Блондинка по инерции сделала пару движений, слезла, повернулась, но сказать ничего не успела: едва девушка обернулась, ей в лицо прилетел тяжёлый кулак. Первый удар в скулу, тут же второй – в нос. А после того, как девушка упала, разъярённый мужчина принялся пинать её ногами.
///
– Швы накладывать не пришлось, – равнодушно доложил телохранитель.
Он едва не начал доклад словами: «На этот раз…» С трудом сдержался, на ходу перестроил фразу, поэтому немного сбился. Но хозяин не заметил, как сидел, вертя в руке стакан с порцией виски – решил начать, не дожидаясь полудня, так и продолжил сидеть. То ли задумавшись о чём-то, то ли тупо пялясь на противоположную стену – такое у Кукка бывало. Единственное, в чём телохранитель был уверен, так это в том, что мысли Урмаса далеки от избитой девушки.
Первой проститутке досталось очень сильно: прежде, чем телохранитель сообразил, что происходит, осатаневший от неудачи Кукк успел порвать девушке лицо. Орал что-то бессвязное и порывался «добить». Но отдышавшись, поступил «цивилизованно»: проститутке оплатили поход в лучшую пластическую клинику города и выдали щедрую компенсацию «за простой». Две следующие девочки, нынешняя и прошлая, отделывались побоями и только компенсацией. Тоже щедрой, но не настолько, как в первый раз.
– Хорошо. Свободен.
Урмас любил завтракать в одиночестве, поэтому кухарка, расставив тарелки, тоже удалилась. После её ухода Кукк выпил бокал апельсинового сока, пожевал омлет, раскрыл планшет, лениво покрутил ленту новостей и вздрогнул, увидев броский заголовок.
Очередной броский заголовок, который напрочь испортил ему настроение. Урмас прочитал статью, поковырял омлет, даже не прикоснувшись к гренкам, налил кофе и набрал номер Селиверстова.
– Я знаю, почему ты звонишь, – произнёс Фёдор прежде, чем мужчины обменялись приветствиями.
– Что скажешь?
«Хозяйка питерских путан покончила с собой!»
– Что я могу сказать? Ушла эпоха. – Селиверстов коротко рассмеялся. – Венок, наверное, пошлю, но на похороны точно не поеду.
– Да я не об этом. – Кукк едва не выругался, не понимая и не принимая вальяжный тон Фёдора. – Как думаешь, Барби могла быть связана со всей этой историей?
– В статье об этом ни слова.
– Если бы об этом было в статье, я бы не позвонил, – язвительно произнёс Урмас.
– Позвонил бы, – хмыкнул Селиверстов. – Только с другим вопросом.
Кукк понимал, что Фёдор прав, понимание ему не нравилось, и он поспешил вернуться к главной теме:
– Что думаешь?
– Думаю, если бы наша страшненькая, но миленькая Барби оказалась в списке Абедалониума, об этом уже трещали все новостные каналы.
– А если им запретили полицейские?
– Ну, запретили и запретили, – пожал плечами Селиверстов. – Плевать.
– Почему? – растерялся Кукк.
– А почему нам должно быть не плевать? – удивился Фёдор. – Каким боком нас это касается?
– Скандал разрастается, – ответил Урмас. – Беспокойно.
– Купи себе что-нибудь, например, спортивную машину, и расслабься, – посоветовал Селиверстов. – А если серьёзно… – Он выдержал паузу. Достаточно длинную, чтобы её обозначить, и достаточно короткую, чтобы Кукк не успел вставить слово. – А если серьёзно, то всё не так уж плохо.
– Что ты имеешь в виду?
– Если ты прав и Барби входит в список Абедалониума, то получается, что, раскрывая преступление, Абедалониум указывает на конкретных людей. Понимаешь? Он целится в тех, о ком точно знает.
– А о нас не знает, – сообразил Кукк.
– Именно.
– То есть опасаться нечего? – приободрился Урмас.
– Ближайшая неделя будет достаточно нервной, – не стал скрывать Селиверстов. – Но я уверен, что если мы будем тверды, то переживём её.
* * *
После совещания Вербин отправился за кофе, а когда вернулся,
