Апрель в Испании - Джон Бэнвилл
– Да хрен его знает, – сказал Терри, пытаясь создать впечатление, будто поездка в Испанию – это последнее, чего ему хочется, хотя это было не так. Дело в том, что он немного беспокоился о том, каким будет его следующий шаг. Это даст ему время расслабиться и помозговать. Ещё одно словцо, которое ему нравилось, «помозговать». Оно означало «подумать», но звучало как-то внушительнее, весомее.
– Все расходы оплачены, – проворковал Ленни. – А впереди ждёт кругленькая сумма в триста фунтов: стольник с полтиной на руки прямо сейчас, новёхонькими купюрами, другая половина по завершении. – Он замолчал. Несколько секунд они слушали дыхание друг друга. – Давай, Теренс, не ломайся, скажи «да». – Ленни издал противный смешок. – Работа проспонсирована правительством – белый нал, просто конфетка!
Терри напевал себе под нос пришедшую на ум мелодию:
О, как люблю я бывать у моря…[49]
Да, палочка настоящего брайтонского леденца сейчас пришлась бы очень кстати.
Доностия
36
Первым, что бросилось Фиби в глаза, стала одежда инспектора. Его куртка для игры в крикет, когда-то белая, а теперь серая, явно видала лучшие дни, как и мешковатые брюки цвета хаки. Обут он был в пару плотных туфель примечательного желтовато-коричневого оттенка с растрескавшимися передками и носками, подбитыми металлом. Не хватало только пробкового шлема. В руке у него была замусоленная книга, переплетённая в выцветшую зелёную ткань. Он держал её близко к лицу. Ему стоило бы надеть очки для чтения.
Когда девушка с ним заговорила, он резко подпрыгнул и вскочил на ноги, закрыв книгу, но зажав пальцем место, на котором остановился. Его плащ начал соскальзывать на пол, оба наклонились вперёд, чтобы его подхватить, и чуть не столкнулись лбами.
К зоне вылета двинулись уже вместе.
– Что читаете? – спросила Фиби.
Он посмотрел на книгу, которую держал в руках, как будто видел её впервые в жизни.
– Тацит, – ответил он. – «Анналы».
– И как, хорошая?
– Хорошая? Полагаю, да. Написано немного суховато. Впрочем, здесь пока про Тиберия. – Он указал пальцем на зажатую ранее страницу. – Я всё ещё на нём.
– А-а, – протянула Фиби. – Тиберий. Ну да. Ясно.
Он не носил обручального кольца. Может быть, он, как изящно выразилась бы её подруга Изабель Гэллоуэй, держит курс к подветренной стороне Промежножного мыса? – Фиби потребовалось мгновение или два, чтобы уразуметь суть этого речевого оборота. Изабель была актрисой и разбиралась в таких вещах. Фиби надеялась, что он не «из этих».
Казалось, полёт будет длиться целую вечность. Над Бискайским заливом они попали в турбулентность, и Фиби с опаской подумала, что придётся воспользоваться бумажным пакетом для рвоты. Всё, о чем девушка могла думать, пока самолёт то взмывал, то ухал вниз, было яйцо всмятку, которое она съела на завтрак, и морщинистый слой молочной пенки на поверхности кофе, за чашку которого она заплатила в баре аэропорта, да так и не выпила. Как только они достигли побережья Испании – как же далеко внизу была земля! – самолёт сделал крутой вираж, и её внутренности виражировали вместе с ним. Страффорда полностью поглотили ужасы правления Тиберия.
В поезде стало получше, хотя и шума там было побольше. Грохоча со страшной силой, он полз, извиваясь, по выжженным склонам холмов, то и дело ныряя в глубокие зеленеющие долины. Она часами не могла оторвать взгляда от окна, очарованная знакомой чужеродностью пейзажа. В вагоне крепко разило чесноком, пóтом и ещё чем-то, чему она так и не смогла подобрать название. Фиби предположила, что это просто запах Заграницы.
* * *
На место назначения они прибыли поздно ночью. Её поразила мягкость ночного воздуха. Город лежал в тиши под куполом звёзд. В воздухе пахло морем. Дома так не пахло.
Квирк встретил их на вокзале с уже заказанным такси. Подошёл к Фиби, поцеловал. Она уловила лишь еле различимый запах спиртного. Видимо, он держал себя в руках. До сих пор Эвелин оказывала отрезвляющее влияние на его образ жизни, но то дома. Фиби надеялась, что отец не использует нахождение за границей как предлог для возврата к старым привычкам.
На голове у Квирка было надето не что-нибудь, а панама. Купленная, надо полагать, по настоянию Эвелин. Фиби твердила себе, что смеяться ни в коем случае нельзя.
– Это чудесно! – воскликнула она.
Он пожал плечами:
– Это же просто шляпа.
– Да, но ты в ней такой красивый! – Это была ложь. Теперь она заметила, что у Квирка перебинтована рука. – А что это с тобой случилось?
– Устрица покусала.
Страффорд отступил назад, и теперь Фиби повернулась и протянула руку, чтобы вытолкать его вперёд, чем на мгновение живо напомнила Квирку свою покойную мать.
– Это инспектор Страффорд, – бодро сказала девушка, как будто он был выставлен на продажу, а она рекламировала его покупателю. – Мы летели вместе в самолёте, а потом ехали на поезде. Он читает Тацита!
Двое мужчин осторожно пожали друг другу руки. Квирк холодно принялся разглядывать детектива. В прошлом им несколько раз доводилось взаимодействовать друг с другом, в силу профессиональных нужд, но близко они не сходились.
– Приветствую вас, Страффорд. Вот ведь неожиданная встреча!
– Долго пришлось ждать? – спросила Фиби.
– Мне сообщили, что ты опоздаешь, – сказал Квирк. – Я велел таксисту не уезжать.
Он выглядел сердитым. Бывали моменты – впрочем, не такие уж и многочисленные, – когда Фиби побаивалась отца. В нём таилась свёрнутая пружина, что при малейшем предлоге могла распрямиться и нанести удар. Его прошлое было змеёй, и эта змея всегда была готова выползти из норы.
– Пошли, – коротко сказал он, разворачиваясь.
Таксист, смуглый, толстый и слегка попахивающий, принял у Фиби и Страффорда чемоданы и засунул их в багажник. Инспектор придержал заднюю дверь, и Фиби, сверкнув лёгкой улыбкой благодарности, проскользнула мимо него и села. Он закрыл дверь и обошёл машину с другой стороны. Квирк сидел спереди, рядом с водителем, держа шляпу на коленях. Сзади он казался монолитной глыбой – большой, квадратной, молчаливой. Водитель завёл двигатель, и такси, визжа шинами, умчалось в ночь.
Фиби пожалела, что приехала. Она злилась на Квирка. Он уговорил её сюда прилететь, а теперь пребывал в одном из своих припадков уныния и не нашёл для дочери ни одного ласкового слова. Нога Страффорда касалась её ноги. Фиби не была уверена, насколько он отдаёт себе в этом отчёт. Сдвинулась на свою сторону и стала смотреть в окно. Некоторое время они на
