Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
Однако, когда Ван Шэн и Сюаньжень оказались в тишине дома за трапезой, Шэн впервые решился упрекнуть старшего товарища.
— Сюаньжень, ну что ты творишь? Повторяется история Суяна? Как можно так рисковать? Ладно, в Суяне ты сослался в оправдание твоей безумной проделки на то, что мне угрожала опасность. Потом вы с Сюли пробрались в императорский дворец. Ладно, вы спасали тебя от угрозы женитьбы на глупых принцессах. И вот сегодня ты снова в центре столицы устраиваешь пожар и переполох! Только не говори, что этот ничтожный старикан чем-то угрожал тебе!
— А я и не говорю. Я вообще-то довольно благодушен, но как взбешусь — превращаюсь в лиса. На старика я просто обозлился. Бесит семидесятилетняя тварь, которая отнимает жизнь у двадцатитрехлетней женщины. Тебе Небо позволило дожить до семидесяти, но разве Небо позволяло тебя красть чужую жизнь и молодость? Ну, вот и укокошил я его. И не раскаиваюсь. Даже Яньван на моем месте вынес бы точно такой же приговор. При этом не пойму, Шэн, — продолжил Сюаньжень, — дикобразу ли ежа в колючести упрекать? Ты разделался с отравителем Сунь Цзуном столь же бездумно, и я не помню, чтобы тебя по этому поводу сильно мучила совесть.
— Я не о совести говорю, а об опасности! Что, если кто-нибудь заметил бы тебя?
Сюаньжень искренне удивился.
— Заметить рыжий лисий хвост в рыжих всполохах пламени? На это способна только лиса, но ворон ворону, сам знаешь, глаза не выклюет, и лиса о лисе тоже никогда дурного не скажет. Но есть и то, что подлинно насторожило меня: я становлюсь ленивым и беспечным. Мне было досадно не найти убийцу сразу. А то, что пришлось мотаться по городу в дома подозреваемых — раздражало. Это нехорошо.
— И что ты собираешься делать?
— Впредь быть ревностнее, старательнее и внимательнее.
— И я все же хотел попросить тебя не рисковать впредь и обсуждать свои планы со мной.
— Хорошо. Но ты зря беспокоишься. К тому же я уравновесил эту выходку добрым делом.
— Добрым делом?
— Да, оказывается далеко не все женихи принцесс — записные мерзавцы, как говорил Сю Бань. Пэй Сюнь вовсе не хотел жениться на принцессе — отец требовал. Так я прикинулся владыкой подземного царства Яньваном и застращал папашу.
— Ты неподражаем, Сюаньжень…
Чень Сюаньжень сдержал своё обещание относиться к своим служебным обязанностям с большим рвением. По свободе от крупных преступлений на службе он изучил насколько мудрых трактатов о следственной работе, обнюхал в местных аптеках ещё сотню медикаментов и ядов, запоминая запахи и изучая особенности лекарств. Шэн часто составлял ему компанию, и хоть не мог различить больше пяти запахов подряд, а, нанюхавшись благовоний, вообще переставал различать какие бы то ни было ароматы, время они проводили с пользой, беседуя о преступных делах былых времен и тщательно разбирая методы их расследований.
Сюаньжень поделился наблюдением.
— Кстати, я не рассказывал тебе? Когда мы устроили вылазку за лотосами, в речной таверне подавали жареную свинину…
— И что? Тебе она не понравилась?
— Не в свинине дело. Куски мяса рубили прямо при нас, и тогда я внюхался в нож, который оставался на другом столе. Его рукоять была в свиной крови, но она… она сохранила для меня запах того, кто им пользовался…
— Так рубщик мяса был перед тобой… Понятно, что ты чувствовал его запах.
— Нет, я чувствовал другой запах! Я ещё не встречал двух людей с одинаковым запахом, и я понял, что этот запах на орудиях преступления сохраняется очень долго, если смешивается со следами крови жертвы — в ней они, по сути, консервируются на десятки лет. То есть кровь убитого может сохранить уникальный запах убийцы навсегда.
— Ты не шутишь?
— Нет. Он рукояти ножа в свиной крови исходил не запах тела рубщика, а этот же запах, усиленный и словно очищенный. И теперь я хочу проверить…
— Что? На человеческой крови? И не думай даже!
— Почему не думать? Я хочу убедиться в возможности опознания убийцы по запаху крови убитого. При этом заметил, что и запахи от каждого трояки. Я слышу запахи бытовые: мыла и благовоний, еды и парфюмерии. Слышу запахи службы: от маляра смердит скипидаром и краской, блуза чиновника пропитывается запахом чернил, от торговца несет тем, чем он торгует, аптекаря можно узнать по запаху лекарств. Есть и личные запахи каждого, и прежде всего телесные жидкости: пот, сперма, кровь и моча. Слышу я и изменения этих запахов в зависимости от проступающих страстей. В итоге, любой распространяет уникальный запах, а взволнованный потеющий преступник делает это особенно интенсивно.
— И что?
— Да то, что в этом случае все, к чему прикасался преступник, становится уликой! Но что делать, если обнюхать улику невозможно, если ареал поисков неизвестен, а подозреваемых нужно не найти, а опознать? Тогда уликой станет не вещь, как носитель запаха, но сам запах, отделенный от вещи, должен использоваться для расследования и предъявления обвинений!
— Ты неподражаем, Сюаньжень! Это невозможно так же, как невозможно привлечь призрака в свидетели при разборе дела. И даже не думай об опытах с кровью! Ещё чего не хватало!
— Да почему нет?
Спор дружков был внезапно прерван. Из правительства принесли новое дело с печатью Высшей имперской канцелярии. Дело касалось банды «Золотого лотоса». Сама по себе эта банда грабителей ничем не отличалась от десятка подобных разбойных смычек, в основном грабивших путников на неохраняемых участках лесных дорог. Было известно, что в «Золотом Лотосе» всего четыре человека, при этом по-настоящему славился только один из них — Му Тяньцзы по прозвищу Проныра. Однако беспокоить власти банда начала всего год назад, когда от разбойных нападений на дорожных трактах перешла к грабежам в столице.
Как уже упоминалось, столица Чанъань имела вид прямоугольника и была разделена на кварталы. Каждый квартал обносился стеной, ворота которой закрывались на ночь по звуку барабана. Эта мера в соединении с запретом передвигаться по ночам в некоторой мере защищала горожан от воров. Но, оказалось, что от Проныры защититься невозможно: он проскальзывал туда, куда не пролезла бы ни одна кошка, мог взобраться по стене, которая показалась бы неприступной даже опытному акробату. Подобно злым духам, он проникал сквозь закрытые окна, подобно бестелесным призракам, ходил по дому, не задевая скрипучих половиц.
В итоге несколько самых знатных семей в городе были одно за другим ограблены. Однако по-настоящему власти забили тревогу
