Черное дерево - Мерседес Рон
– Защитить тебя – мое единственное желание, – перебил он, вставая. – А как я могу это сделать, если ты так себя ведешь и постоянно демонстрируешь психическую неуравновешенность?
– Ты называешь меня психованной?
– Нет, но это говорит о том, что ты не можешь примириться со случившимся в доме Маркуса, ты не рассказала всей правды о своем пребывании там, и не можешь принимать участия в операции такого масштаба, – вмешалась Ракель, когда он уже собирался что-то сказать.
– Это неправда!
Тут в зал кто-то вошел, и когда я обернулась, у меня душа ушла в пятки.
Это был Уилсон.
– Я побеседовала с агентом Уилсоном относительно…
– Что ты им рассказал? – крикнула я, выходя из себя.
– О своих подозрениях, – ответил он. – Мы с тобой знаем, что случилось в том доме…
– Замолчи!
Я посмотрела на Себастьяна. Увидев здесь Уилсона, он явно удивился, а слова товарища его озадачили.
– Так что же случилось в том доме, Уилсон? – спросил он с таким вниманием, что напряглись все мускулы.
– Марфиль должна поговорить об этом с Ракель, когда будет готова.
– Ладно, он меня бил, – прервала я Уилсона, всячески стараясь замять тему. – Иди вы думаете, что моя жизнь в том доме была похожа на сказку о добрых феях? Да ничего подобного!
– Мы знаем, что ты подверглась физическому истязанию, Марфиль, но кое о чем ты не рассказала. Кое-что ты от меня скрываешь, и это сводит меня с ума!
– Себастьян, – спокойно прервала его Ракель, и ее очки в черной оправе соскользнули с орлиного носа. – Марфиль имеет полное право сама решать, что, когда и кому рассказывать. Чего мы не можем допустить – так это чтобы она лгала мне, потому что я с ней работаю и должна предоставить информацию о ее психическом здоровье и оценить способность участвовать в миссии такого масштаба. А она мне лжет и скрывает, что произошло между ней и Маркусом Козелом.
Я изо всех сил сжала губы, стараясь не расплакаться. Если все присутствующие решат, что у меня не все в порядке с головой…
– Я рассказала всю правду, – процедила я сквозь зубы.
– О нет, не всю, – перебила меня Кэрол, вставая. – Ракель, у тебя есть неделя, чтобы предоставить мне всю информацию о ней, – сказала она, собирая бумаги и засовывая их под мышку. – Если ты решишь, что она может поставить все под угрозу, мы снова рассмотрим этот вопрос.
– Кэрол, только я способна…
– Так не выйдет, Марфиль, – устало произнесла она. – Ты пыталась играть с нами, и мы потеряли время. Если твой психолог говорит, что ты не можешь принять участие в операции, – значит, так тому и быть. Я и так уже слишком многих людей поставила под угрозу и не могу снова совершить ту же ошибку. Все возвращается на круги своя.
Суарес, Рэй, Уилсон и Себастьян встали, а я так и сидела, едва сдерживая слезы и желание врезать тому, кто скажет хоть слово.
– Тебе не кажется, что нам есть о чем поговорить? – спросила Ракель, глядя на меня так же спокойно и доброжелательно, как и на протяжении этих двух недель, когда я думала, что играю с ней, а оказалось, что это она играла со мной.
– Нам не о чем говорить, – отрезала я, смерив ее яростным взглядом и повернувшись спиной.
Я вышла из зала собраний и пошла в свою комнату.
– Марфиль! – крикнул Себастьян мне вдогонку.
Обогнав меня, он преградил мне дорогу.
Я оттолкнула его изо всех сил.
– Не смей говорить со мной! – крикнула я. – Ты снова предал меня, не хочу тебя видеть!
Он пропустил меня и не преследовал, когда я закрылась в своей комнате, хлопнув дверью.
И не сосчитать, сколько раз за последние недели я хлопала дверью.
Я не хотела никого видеть. Не хотела ни с кем разговаривать.
Мне было нужно лишь одно: чтобы меня оставили в покое.
– Ну что ж, начнем сначала, – произнесла Ракель, усаживаясь на маленьком диванчике в комнате рядом с прачечной. Это помещение выделили нам для «терапии». Это место я ненавидела по вполне очевидным причинам, а также потому, что занятия отнимали драгоценное время, которое я могла бы потратить на тренировки.
– Не понимаю, что нового ты хочешь от меня услышать, – сказала я, садясь напротив в позе факира и глядя в окно, выходящее на бетонную стену.
– Ты же понимаешь, что я хочу тебе помочь? – дружелюбно сказала она. – Если, конечно, все еще хочешь участвовать в операции, если намерена все изменить, как сказала вчера.
– Мне что, изобрести какую-нибудь трагедию? – спросила я. – Ты это от меня хочешь услышать?
Ракель поправила свои очки и вздохнула.
– Я лишь хочу, чтобы ты рассказала правду…
Я глубоко вдохнула и выдохнула.
– Он меня изнасиловал, – сказала я холодно и отстраненно. – Ты это хотела услышать?
Ручка Ракель замерла над блокнотом, лежавшим у нее на коленях. Она внимательно посмотрела на меня. Казалось, она решает какое-то уравнение.
– Так вот что на самом деле случилось, Марфиль? – очень спокойно спросила она.
Я почувствовала, как у меня дрожат руки, и засунула их под бедра. По спине стекал ледяной пот, и я откинулась на спинку дивана.
Я знала, что она изучает каждое мое движение, а потому нужно быть очень осторожной.
– Нет, – почти сразу ответила я. – Он пытался, я уже объясняла. Он попытался меня изнасиловать, но мне удалось вырваться…
– И ты оставила его лежащим без сознания…
– Да. Можешь спросить у Себастьяна, он расскажет, как учил меня защищаться в случае попытки изнасилования. Я не позволила ему это сделать! – Я почти кричала, чувствуя, как внутри растет отчаянное желание, чтобы это было правдой.
– Ну что ж, прекрасно. Тогда позволь спросить еще кое-что. – Она продолжала листать блокнот. – Почему ты не позволяешь Себастьяну к себе прикасаться?
Я замолчала.
Не могла даже моргнуть.
– Что-что?
– Он уже не раз говорил со мной по этому поводу. Он очень беспокоится за тебя, Марфиль.
– Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался, потому что зла на него, не могу простить, что он отдал меня Маркусу.
– И ты решила его наказать, доставив ему удовольствие?
Я почувствовала, как краснею.
Что именно Себастьян рассказал Ракель?
Все?
– Не понимаю, куда ты клонишь с этими вопросами.
Ракель отложила блокнот, наклонилась вперед, опершись руками о колени, и посмотрела мне прямо в глаза.
– Он изнасиловал тебя, Марфиль, – очень серьезно произнесла она. – Он
