Демон скучающий - Вадим Юрьевич Панов
Они всё-таки заказали по десерту, просто чтобы не тянуть один лишь кофе, и Полина продолжила:
– Я очень обрадовалась, узнав, что Абедалониум решил устроить выставку в Питере, отправилась в «Манеж» в день открытия и была потрясена, увидев «Демона скучающего». Стояла перед картиной минут двадцать, не меньше и тогда поняла, что Абедалониум – гений. Возможно, он останется гением, написавшим лишь одно гениальное полотно – такое бывает, но этого достаточно. «Демон скучающий» – картина невероятной силы. Если вглядываться, «Демон» начинает завораживать, вползать в тебя, возможно, захватывать тебя. Абедалониум не показал ничего, но показал всё. У «Демона» нет лица, но в какой-то момент начинаешь его видеть. А потом неожиданно понимаешь, что стоишь не перед картиной, а перед демоном, которому неистово скучно и который готов на всё, чтобы разогнать свою скуку. Или обуздать пылающие внутри страсти. – Полина посмотрела Феликсу в глаза. – Всё это я почувствовала в первый день выставки, когда скандала ещё не было. А когда узнала о Косте Кочергине и, самое главное, об ужасном колодце в Куммолово, то подумала: а вдруг «Демон скучающий» – это автопортрет?
* * *
Тот апрельский вечер выдался приятным, достаточно тёплым – целых плюс десять, и безветренным. И сухим. Дождь не обещали, но, выходя из дома, Валентина всё равно взяла зонтик. Стильный чёрный зонтик-трость, она его любила. И ещё любила носить в такую погоду чёрный плащ чуть выше колен, который подчёркивал фигуру, скрывая её и тем возбуждая особенный интерес.
Когда-то давно, будучи совсем молоденькой девчонкой, Валентина искренне считала, что привлекательность достигается исключительно демонстрацией тела, чем больше на виду – тем лучше. Затем ей объяснили, что воображение – лучший возбудитель, что мужчине достаточно увидеть совсем чуть, чтобы начать представлять, что скрывается под тонкой или толстой тканью, под блузкой или плащом. Сначала Валентина не поверила, всем нам тяжело расставаться с привычными стереотипами, но ей предложили понаблюдать, посмотреть, кто ценится «на рынке» и почему они ценятся, и Валентина, будучи девушкой неглупой, постепенно приняла правоту советчиков. А вместе с ней и следующую аксиому: «Классика всегда в цене». Мода приходит и уходит, она – дыхание времени, его игрушка, которую можно в любой момент заменить на следующую, но с классическим стилем время так и не научилось справляться. Он выше игр, и время с тем смирилось.
Поняв это, Валентина сделала всё, чтобы превратиться из привлекательной красотки в стильную даму, рядом с которой любой мужчина чувствовал себя как минимум бароном. Хотя… не любой мужчина, а только тот, кто мог себе это позволить. Валентина не играла в классику, а жила ею, носила одежду с таким изяществом, словно получила воспитание и выросла в благородной семье с традициями. Умела преподнести себя, бегло говорила на английском и неплохо – на французском. Надевала только настоящие драгоценности. Продавала себя, и продавала дорого. Но ведь классика всегда в цене, не так ли?
Пройдя по улице, девушка увидела остановившуюся у тротуара машину – дорогую, чёрную, уселась на переднее сиденье и улыбнулась:
– Привет.
– Добрый вечер.
– Я соскучилась. – Пошлая и лживая фраза прозвучала очень и очень искренне – правила высшей лиги требуют от игроков быть отличными актёрами. – Какие планы на вечер?
– Самые ужасные.
– Звучит интригующе.
– Ты даже не представляешь, насколько это будет… интригующе.
– Хочешь меня удивить?
– Собираюсь.
– Надеюсь, получится, – легко рассмеялась девушка.
– Уверена, что надеешься?
– Я люблю сюрпризы.
– Ты не будешь разочарована.
* * *
Заканчивая разговор – и лёгкий обед, – Феликс поинтересовался у Полины, не нужно ли её подвезти, по ответному взгляду понял, что предложение поступило вовремя, помог девушке добраться в дальний конец Петроградки и вернулся в отель. По дороге позвонил Шиповнику, доложил обстановку, рассказал, что пытается определить учителя Абедалониума, добился ворчливого: «Присылай контакты – пробьём твоих художников», – поблагодарил и на следующем светофоре отправил подполковнику имена. Затем набрал номер Никиты, попросил проверить видеокамеры, установленные в парадном Лидии, объяснив, конечно, для чего это нужно. Услышал: «Постараюсь кого-нибудь найти, но не обещаю», – понял, что всё будет сделано, и вздохнул. Чувствуя неловкость от того, что не сообщил Гордееву о сделанных Полиной выводах насчёт найденного у Чуваева альбома.
Знал, что ставит под удар свои отношения с Никитой, но не сообщил. Потому что Гордеев обязательно доложит Васильеву и Голубеву, после чего следователь сразу же обнародует информацию об убийстве Абедалониума. Не забыв, разумеется, попенять Вербину на упрямство. Пинков Голубева Феликс не боялся, а вот сообщать журналистам о смерти художника считал преждевременным. А основания для такой осторожности отсутствовали.
Никаких оснований, кроме нюха.
Дорога до отеля отняла меньше времени, чем рассчитывал Феликс. Настолько меньше, что при желании можно было и вздремнуть перед поездкой в «Деловую тыкву», однако Вербин сдержался. Вместо этого достал ноутбук и занялся накопившейся бюрократией. Рассчитывал управиться за час, но процесс затянулся, и остановить его получилось только одним способом: через два часа Феликс закрыл ноутбук, сказав себе:
– На сегодня хватит!
И в то же самое мгновение, словно его подслушивали, раздался телефонный звонок. Взгляд на экран – Вероника. Впрочем, можно было догадаться.
– Алло?
– Я думала, сегодня мы тоже идём в «Тыкву».
– Мы? – удивился Феликс.
– Так ты всё-таки идёшь? – «удивилась» в ответ девушка. – Какой ты молодец, Вербин. Глупо, что ты мне ничего не сказал, наверное, хотел устроить сюрприз, да? Я так и поняла. Ты такой милый…
– С чего ты взяла, что я собираюсь в «Тыкву»?
– С того, что ты мне ничего не сказал.
– Потому что не собирался.
– Ой, Вербин, зачем ты опять? Мы ведь выяснили, что врать мне ты не умеешь даже по телефону. Просто прими как данность и больше не пытайся. Ты собирался, конечно, у тебя ведь там дела и прочая служба, просто не хотел меня с собой брать, ведь так? Чего ты молчишь? – Однако пауз для ответа девушка не делала. – Я ведь не обижаюсь, просто хочу услышать. В общем, подтягивайся, если будет желание, здесь сегодня народу полно, но я заняла столик на двоих и уже устала отбиваться от ищущих компанию мужиков. Вербин, ты не представляешь, сколько в Питере озабоченных самцов! Скажи, в Москве так же? И они тоже вылезают по субботам? И по пятницам, наверное? Ты ведь ходишь по барам в поисках быстрых приключений? Милый, здесь занято, а если ты останешься, я попрошу мужа взять с собой бейсбольную биту. Да, он едет, и я как раз объясняю ему самый короткий маршрут! Вербин, это не тебе! Видел бы ты его обиженную моську. Такой смешной! У тебя есть бейсбольная бита? Или тебе нельзя? Ты ведь не против, что я назвала тебя мужем? Так проще объясняться с самцами. Если скажу «мой мужчина», наверняка услышу: «А чем я хуже?» Придётся объяснять, объяснение затянется, тут приедешь ты, увидишь, почувствуешь ревность, разозлишься… Что ты мне ответил про бейсбольную биту? А так он понял, что я – приличная женщина, и отвалил. Но если захочешь, я покажу тебе этого ловеласа, объяснишь ему, что я пошутила. Хотя он не в моём вкусе. – Очень короткая пауза. – Вербин, чего ты молчишь?
Чтобы не сказать лишнего.
Феликс прекрасно понимал, насколько сильно девушка интересуется расследованием, но не ожидал, что Вероника отправится в «Тыкву» без него. Даже не предупредив. Тем более что он бы не отказал во встрече – глупо отказывать после двух предыдущих.
– Почему не позвонила?
– А почему ты не позвонил? Не знаю, как в Москве, а у нас мужчина приглашает девушку на свидание.
«А если мужчина не звонит, девушка приезжает сама…»
Однако вслух Феликс этого не сказал, потому что когда-то был женат.
И ещё потому, что прикидывал, может ли Вероника испортить ему дело в «Тыкве»? Бармены, разумеется, её «срисовали», и если Арсен заявится, могут указать на него девушке. Как поступит Вероника? В лучшем случае, позвонит ему. В худшем – начнёт пялиться на Арсена или попытается с ним познакомиться и тем выдаст себя. Если Арсен в чём-то замешан, то больше он в «Тыкве» не появится.
– Ты через сколько будешь? – осторожно спросила девушка. – Вербин, ты меня слышишь? Я что, всё испортила? Хочешь, я уеду?
– Дождись меня, – вздохнул Феликс. – Если верить навигатору,
