Черное дерево - Мерседес Рон

Секунду поколебавшись, Себастьян выпустил мою руку.

– Я не хотел принуждать тебя. Мне очень жаль, слоник, я не…

И тут я крепко обняла его, но, если бы он в эту минуту о чем-то меня спросил, уверена, я не смогла бы солгать. Он все понял по моим глазам, он всегда превосходно умел читать мои мысли. Как там он меня называл? Открытой книгой? Да, именно такой я и была.

– Я не хочу… – сказала я, стараясь придать лицу непроницаемое выражение. – Уже не хочу.

В глазах Себастьяна читались боль и отчаяние.

– Понимаю, – сказал он.

Правда?

В глубине души я понимала – что-то тут не сходится, но не было времени размышлять об этом. Мне нужно было поскорее уйти.

– Я очень рада, что ты жив, – сказала я, стараясь, чтобы он не заметил перемен в моем голосе. – Но это не значит, что мы с тобой…

Он кивнул, и в глазах мелькнула печаль.

Она протянул руку к моей щеке и отбросил с моего лица локон.

– Ты никогда меня не простишь, да?

Мое сердце обливалось кровью.

Я покачала головой, чувствуя, что вот-вот заплачу – не только о нем, но и о себе, зная, что Маркус по-прежнему имеет власть над моим умом и телом.

Себастьян ушел, и я свернулась калачиком в своей комнате. Я чувствовала себя так уютно в его объятиях, мне было так хорошо. И вдруг, стоило почувствовать его пальцы внутри… Я видела и чувствовала только Маркуса.

Меня охватила такая ярость, что хотелось крушить все вокруг. Хотелось кричать. Но я ничего такого не сделала.

Я просто замкнулась в себе, поклявшись, что больше не позволю воспоминаниям о том, что со мной сделал Маркус, помешать следовать моим целям и желаниям.

Я не собиралась давать ему столько власти над собой.

Проснулась я раньше всех, потому что так и не смогла уснуть. Кошмары усугублялись тем, что произошло накануне. Снова и снова повторялся один и тот же сон: Маркус насилует меня, затем встает и стреляет Себастьяну в голову. Тот смотрит, как Маркус меня насилует, а затем замертво падает на пол, и никто не пытается его спасти.

Я вышла на кухню, чтобы выпить чашку кофе. Знаю, знаю, я ненавижу это черное варево, но мне нужно было чего-нибудь выпить, чтобы проснуться и развеяться.

Потом прошла по коридору в спортзал, чтобы заняться гимнастикой и сбросить накопившееся внутри напряжение. Сначала я полчаса бегала, а затем, натянув черные боксерские перчатки, висевшие на стене, принялась отрабатывать удары руками и ногами – пусть не слишком умело, зато со всей скопившейся в душе злостью.

Видимо, поднятый мною грохот привлек внимание Рэя.

– Что это ты делаешь, зверек?

Я бросила на него предупреждающий взгляд.

– Я не настроена шутить.

Рэй поставил на стол чашку с кофе и подошел ко мне.

– Я и не думал шутить, я говорю серьезно. Что ты делаешь?

Разве это не очевидно?

– Тренируюсь, – сказала я, не спуская глаз со своей цели, то есть с груши.

– Неумело работаешь, – сказал он. – Так легко получить травму.

Я остановилась и, тяжело дыша, посмотрела на него.

– Ты сказал, что будешь меня учить. По твоей милости моя жизнь оказалась в опасности, раз ты не выполнил обещания.

Рэй снисходительно посмотрел на меня и жестом указал на мои ноги.

– Вес тела должен быть распределен равномерно, ты должна быть готова к удару. Даже если он и не собьет тебя с ног, все равно причинит урон, и тогда человек, которого ты хотела побить, будет смеяться тебе в лицо.

Мне осталось лишь молча смотреть на него. В другое время я бы послала его ко всем чертям, но сейчас хотела договориться по-хорошему. Хотела учиться. Хотела быть сильной. Хотела драться, как храбрая женщина.

– Скажи мне, что делать, и я это сделаю.

В спортзале мы провели два часа. Рэй гонял меня, как последняя сволочь. Заставлял делать растяжку, отжиматься, бегать по дорожке, и лишь потом показал несколько базовых приемов джиу-джитсу.

– Груша не предназначена для отработки ударов ногами, – сказал он. – Тебе нужен мешок-банан – вон тот, подлиннее.

Я кивнула, и мы перебрались туда.

– Движение должно идти от бедра, – наставлял он. – Твое тело – как якорь, и чувство равновесия очень важно.

Я внимательно его слушала и следила за своими движениями. Нужно было ударом ноги качнуть мешок из стороны в сторону, как маятник. Попытавшись это сделать, я чуть не свалилась на пол.

– Прижмись лицом к мешку, – сказал он после того, как я трижды упала и совершенно вымоталась. – Злость – отличный стимул для тренировок.

Я фыркнула и серьезно посмотрела на него.

– У тебя с самого начала было такое лицо…

Тренировка продолжалась, он меня поправлял, я старалась следовать его указаниям; он нападал, я защищалась; он говорил, что все бесполезно, и это злило меня еще больше. Прошел по меньшей мере час, прежде чем я наконец сумела правильно ударить ногой. Увидев, как Рэй удовлетворенно кивнул, я могла гордиться собой.

– Что это вы делаете? – спросил чей-то голос за нашими спинами.

Я застыла с бутылкой воды у рта и повернулась к двери. Это был Себастьян, и, судя по его лицу, его появление не сулило ничего хорошего.

Мне стыдно было вспоминать о том, что произошло накануне вечером. Он проникал мне между ног, целовал, а я отшатнулась, как последняя трусиха, потому что уже через все это прошла. Хоть я и утверждала, что Маркус не властен над моей душой, но на самом деле очень даже властен, и нет ничего хуже, чем оказаться в ловушке собственного тела.

– Изучаю кое-какие базовые приемы, – сказала я.

Я почувствовала на себе взгляд Себастьяна, хотя и смотрела в сторону.

– Ты всегда любила учиться.

Его тон мне не понравился, поэтому я все-таки посмотрела на него.

Казалось, он принял какое-то решение. Он выглядел обеспокоенным и в то же время разъяренным.

– Оставь нас наедине, – попросил он.

Я посмотрела на Рэя, взглядом умоляя не уходить, но тот лишь молча кивнул и удалился.

Было понятно, что Рэй не хотел сыпать Себастьяну соль на рану. Снятие с должности и известие о гибели бывшей жены от рук врагов были достаточной причиной, чтобы дать ему передышку, разве не так?

Я повернулась к мешку, продолжая пинать его и мутузить кулаками.

Себастьян подошел ко мне и встал рядом.

– Я хочу поговорить с тобой о прошлой ночи, – сказал он без обиняков.

Еще два удара ногой и три кулаком; затем я остановилась