Апрель в Испании - Джон Бэнвилл

Фиби посмотрела мимо него за окно на вид снаружи. Солнечные отблески и тени от облаков гонялись друг за другом по крышам.

Хэккет достал пачку сигарет «Голд флейк».

– Вы не против? – спросил он.

– Пожалуйста, я не возражаю.

Детектив чиркнул спичкой, закурил и глубоко затянулся. Фиби подумала, не закурить ли и ей одну из своих «фильдеперсовых», но не стала.

– Каким он вам показался, ваш отец? – спросил детектив, приподняв брови и оглядывая различные предметы у себя на столе, притворяясь близоруким. У Фиби сложилось впечатление, что он силится не рассмеяться.

– Вы о том, не был ли он пьян? – спросила она. – Нет, не был – по крайней мере, не прямо вот откровенно пьян. Он таким больше и не бывает – с тех пор как женился.

– Стало быть, встал на путь исправления.

Она улыбнулась. Насмешки Хэкетта никогда не переходили за грань мягкого подтрунивания.

– Знаете, – сказала Фиби, – отец совершенно убеждён, что женщина, которую он встретил в больнице, – это Апрель Латимер. Он в этом уверен.

Хэкетт кивнул, всё так же глядя вниз и приподняв брови.

– Под каким именем она там живёт?

– Анджела Лоулесс. Думаю, первым делом ему бросилось в глаза совпадение инициалов.

– Инициалов?

– А. Л. – Анджела Лоулесс, Апрель Латимер.

– А-а. Понятно, – кивнул Хэкетт. – Это вполне может оказаться совпадением. – Он смял кончик сигареты о край жестяной пепельницы и прочистил горло. – На свете наверняка найдётся куча людей с такими же инициалами. Альвар Лиделл [38]. Анна Лори [39]…

Фиби понимала, что детектив её дразнит. У него за спиной, на подоконник снаружи, села чайка и, сложив крылья, дёргала головой, как это свойственно чайкам, будто у неё что-то застряло в глотке.

– Значит, доктор Квирк, очевидно, уже был знаком с вашей подругой, – сказал Хэкетт сонливо-мягким тоном, вновь ударившись в созерцание предметов, лежащих перед ним на столе.

– Да, он виделся с ней при мне, – подтвердила Фиби и тоже опустила глаза. – Как-то вечером мы с Апрель выходили из «Шелбурна». Темнело. Мой… мой отец как раз заходил внутрь. Мы не сказали друг другу ни слова. Он был…

Хэкетт помедлил, поглаживая нижнюю губу большим и указательным пальцами.

– Немного уставший? – ненавязчиво подсказал он.

– Да. – Она щёлкнула застёжкой сумочки, а потом захлопнула её обратно. – Знаете, думаю, он не ошибся. Думаю, он и правда встретил Апрель.

– Понятно, – сказал Хэкетт. Поправил неаккуратную стопку бумаг на столе, затем вытащил из пачки ещё одну сигарету, но тут же заметил недокуренную, которую отложил на край жестяной пепельницы. Вздохнул. – Ну и задачку вы мне задали, мисс Гриффин, – вздохнул он. – То, что вы мне говорите, это «домыслы чистой воды», как любят говорить адвокаты.

– Знаю, – сказала Фиби, – знаю. – Она снова расстегнула сумочку и на этот раз достала портсигар. Хэкетт протянул коробок спичек, подтолкнув его по столу кончиком пальца. – Знаете, я ведь никогда по-настоящему не верила, что она умерла, и вот, когда отец сказал, что видел её, у меня в голове словно зажглась лампочка. Ну конечно, подумала я, ну конечно это она, может ли быть иначе!

Хэкетт сидел вполоборота и смотрел на неё искоса. Его взгляд был таким же, как у птицы на подоконнике, – одновременно пустым и оценивающим.

– Но ведь её брат признался, что убил сестру…

– Да, но…

– …и закопал её тело в месте, где его никогда не найдут. Разве не так?

– Верно, он сказал именно так. Но ведь он был не в своем уме. Это всё была фантазия, разве вы не понимаете? Бедняга был болен на голову. Через минуту после признания он съехал на машине со скалы в море и утопился.

– Но раз он знал, что собирается это сделать, зачем ему было лгать вам о том, что он её убил?

– Я же говорю – он сошёл с ума.

Хэкетт стряхнул пепел с сигареты в пепельницу, но промахнулся.

– Мог ли даже сумасшедший выдумать нечто столь нелепое?

– Конечно, мог. Это ведь и значит быть сумасшедшим: вы фантазируете о всевозможных безумных вещах и думаете, что они произошли на самом деле.

В эту секунду раздался ещё один осторожный стук в дверь, и вошёл высокий молодой служащий Гарды, неся поднос с чайным прибором и тарелку с печеньем. Двинув рукой, Хэкетт отпихнул в сторону нагромождение бумаг у себя на столе, причём половина из них упала на пол. Полицейский поставил поднос и поспешно отступил, на этот раз не рискнув взглянуть на Фиби.

– Поухаживать за вами? – спросил Хэкетт.

Он разлил чай и откинулся на спинку стула, прижимая чашку и блюдце к выступу своего округлого брюшка. Фиби отпила из чашки. Чай был еле тёплый и на вкус напоминал кожу. Если Хэкетт умудрится пролить его на себя, то, по крайней мере, не обожжётся.

– Но разве она уехала бы вот так, не сказав никому ни слова? – спросил он.

Фиби снова посмотрела в окно. Оказалось, чайка уже улетела, а она этого и не заметила. По стеклу стучали капли дождя, хотя в небе светило солнце. Она никогда не понимала, с чего это все вокруг так носятся с весной. Для неё это был сезон недовольства, неутолимых волнений. В этом, как и во многом другом, Фиби узнавала в себе истинную дочь своего отца.

– Он спросил, не приеду ли я в Испанию, – сказала она.

Хэкетт дал передним ножкам своего стула упасть вперёд, а вместе с ними приземлился и сам, ухитрившись не расплескать чай. Уставился на неё.

– Зачем?

– Ну, чтобы удостовериться, что это Апрель.

Детектив неторопливо поставил чашку с блюдцем на стол перед собой.

– И вы поедете? – спросил он.

Фиби сделала вид, что раздумывает. Она уже приняла решение. Хотя Квирк предложил купить ей билет на самолёт, она заплатит за него сама. Она всегда платила за себя из своего кошелька. У неё имелись собственные деньги, доставшиеся от дедушки. Из них она не потратила и пенни. Сумма лежала в банке, увеличиваясь с каждым годом. Девушка никогда не думала о ней, иногда забывала, что эти средства вообще существуют. Всё-таки это были всего лишь деньги, причём, ко всему прочему, окрашенные тьмой времени, из которого они к ней пришли.

Фиби выпрямила спину и гордо вскинула голову.

– Да, поеду, – заявила она.

Старший суперинтендант Хэкетт засунул большие пальцы в карманы жилета и медленно закачался взад-вперёд,