Бюро темных дел - Фуасье Эрик
В стене с другой стороны дома, противоположной той, откуда Валантен сюда проник, было узкое окно. Осенний ветер трепал незакрепленный ставень, и тот издавал назойливый стук, который и привел инспектора в эту комнату. Нервное напряжение, не отпускавшее его с тех пор, как он покинул свой наблюдательный пункт, внезапно исчезло. Пришла уверенность в том, что он опоздал.
Валантен уже собирался вернуться в коридор и обыскать остальные помещения, скорее для очистки совести, чем в надежде кого-либо найти, когда сердце в его груди вдруг пропустило удар. «Черт побери, чуть было не прошляпил! – мысленно взвился Валантен. – Ковер! Ковер – в мастерской?!»
Через секунду он уже наклонился и поднял край затертого ковра.
Под ним в дрожащем пламени лучины обнаружился прямоугольник люка.
Нервы в один миг снова натянулись до звона. С величайшими предосторожностями он взялся за вделанное в деревянную крышку кольцо и потянул на себя. Открылся черный колодец. Неровные ступени вели в самое чрево кривого домишки.
Спускался он предельно осторожно, с пистолетом наизготовку, вглядываясь в темноту и отведя руку с лучиной подальше назад. Запах сырой земли постепенно наполнял легкие. Неприятный запах. Удушливый. Через несколько секунд от этого могильного духа у него начали подгибаться ноги, но он быстро призвал себя к порядку.
Лестница привела его к двери, оказавшейся незапертой, – створка качнулась под рукой, скрежетнув петлями. Первое, что Валантен увидел за ней, был стрельчатый свод подвала, построенного, должно быть, еще в Средние века. А в следующий миг его взгляд остановился на клетке: массивной, страшной, из стальных прутьев.
На подстилке у дальней стены лежал мальчик, совершенно голый. Спутанные светлые волосы почти полностью скрывали его лицо. Из перерезанного горла вытекло много крови – она темным пятном засохла вокруг деревянного распятия на кожаном шнурке, лежавшего на тщедушной груди.
Маленький деревянный крестик, усеянный вмятинами…
– Дамьен, – вырвалось у Валантена из пересохшего горла.
Однако, еще даже не успев подойти к трупу и отвести от мертвого лица льняные пряди волос, он уже с абсолютной уверенностью знал, что Дамьеном этот мальчик быть не может.
Глава 23. Единственный и неповторимый доктор Тюссо
Валантену понадобилось целых два дня, чтобы прийти в себя после вылазки в квартал Сен-Мерри. За это время он смирился со своим поражением, окончательно осознав, что Викарий выскользнул у него из рук, ушел, как уходил до этого множество раз, когда охоту на него еще вел Гиацинт Верн. Однако теперь монстр не оставил вообще никаких следов. Инспектор опросил соседей и выяснил, что некий пожилой человек поселился в кривом домишке несколько недель назад и уже пару дней не показывался – взял да исчез. Соседи думали, он ремесленник, купивший мастерскую, чтобы ее отремонтировать и открыть свое дело, но ничего конкретного о нем не знали. Незнакомец все это время жил затворником и в разговоры ни с кем в округе не вступал. Тщательный обыск дома не дал ничего, что могло бы вывести молодого инспектора на новый след. Что до мальчика, которого монстр убил, перед тем как сбежать, – его личность установить не удалось. По всей вероятности, это был беспризорник, которого Викарий подобрал на улице, – о его пропаже никто не спохватился.
Но как Викарий узнал, что его тайное убежище раскрыто? Этот вопрос занимал Валантена прежде всего. За неимением лучшей версии, он заключил, что соглядатаи Видока выдали себя каким-то образом. Хищник, всегда остававшийся начеку, заметил слежку и вовремя решил сменить место охоты.
Раздосадованный Валантен в конце концов утешил себя тем, что, хоть он и упустил прекрасную возможность поймать зверя, время теперь на его стороне. Мало-помалу петля будет сужаться. Если Викарий останется в столице, он, Валантен, рано или поздно снова выйдет на его след. Последняя жертва доказывала, что злодей не отказался от своих извращенных, преступных пороков. Не сегодня, так завтра он совершит роковую ошибку. Все, что требуется от Валантена, – это проявить терпение и оказаться в нужное время в нужном месте. И когда он обезвредит монстра, Дамьен наконец будет свободен от оков Зла.
А пока молодому инспектору ничего не оставалось, как вернуться к расследованию двух самоубийств – Люсьена Доверня и бонапартиста Тиранкура, возможно, связанных между собой. Несколько дней назад комиссар Фланшар и префект полиции ясно дали понять: им срочно нужен результат, который не даст распространиться волне слухов о репрессиях против оппозиции при новом режиме. А после беседы с Видоком у Валантена появились имена троих людей, которые могли бы помочь распутать это темное дело, состряпанное из безумия, смерти и зеркал: тот самый виконт де Шампаньяк, Эмили де Миранд и доктор Эдмон Тюссо.
Три имени – три ниточки, за каждую из которых придется дернуть, чтобы посмотреть, куда она ведет.
Валантен решил начать с того, кого счел более доступным, и отправился на улицу Сюрен, к особняку Доверней. Просить аудиенции у хозяина дома он не стал. Что-то ему подсказывало, что Шарль-Мари Довернь проявит себя не лучшим собеседником, ибо господина депутата интересовало не столько правосудие, сколько кровная месть. И если в процессе расследования будет установлена неудобная истина, он, несомненно, сделает все, чтобы ее скрыть. Нет, нужно было обратиться к особе, которая любила несчастного Люсьена и готова была говорить о нем честно и откровенно.
Именно поэтому инспектор занял наблюдательный пост на противоположном тротуаре, откуда хорошо просматривались все входы и выходы из особняка. В разгар утра он увидел, как оттуда вышла молодая служанка с пустой корзиной для провизии, последовал за ней, сохраняя небольшую дистанцию, а когда они добрались до соседнего квартала, догнал и завел разговор. Поначалу служанка артачилась, но, когда Валантен сопроводил свою просьбу монетой в пять франков, все же согласилась оказать содействие. Валантен сразу же вернулся на улицу Сюрен и принялся ждать, расхаживая туда-обратно по тротуару и обдумывая варианты действий на случай, если его изначальный план не сработает. Однако после того, как служанка возвратилась в особняк с полной корзиной покупок, не прошло и четверти часа, как железная калитка снова открылась – на этот раз, чтобы выпустить Фелисьену Довернь. Девушка была одна. На улице она огляделась по сторонам и, разумеется, не могла не заметить стоявшего неподалеку Валантена, но, не подав и виду, как ни в чем не бывало зашагала по тротуару в сторону улицы Анжу.
Валантен двинулся за ней на должном расстоянии.
Один за другим они миновали улицу, застроенную изысканными особняками и дорогими доходными домами еще в конце прошлого века и при Империи. Выждав подходящий момент, инспектор приблизился было к девушке на тротуаре, но та сделала ему знак рукой, дав понять, что у нее есть свой план и надо подождать. В итоге они дошли до сквера Людовика XVI и часовни Покаяния, возведенной там в память об обезглавленном монархе и королеве Марии-Антуанетте, затем, обогнув часовню, пересекли курдонёр[53], обсаженный кипарисами и украшенный кенотафом[54] в честь швейцарских гвардейцев, погибших в 1792 году во время ареста короля. Место было безлюдное. Юная Фелисьена уверенным быстрым шагом направилась к одной из двух крытых галерей по бокам портика, через который можно было войти в упомянутую часовню. Там Валантен наконец подошел к ней.
– Благодарю вас за то, что так скоро откликнулись на мою просьбу, – сказал он, поздоровавшись с девушкой-подростком. – Я боялся, вас не отпустят в город одну.
Фелисьена покраснела:
– Обычно я не выхожу из дому без сопровождения, однако после ужасной смерти Люсьена папенька сам на себя не похож. Я сказала, что хочу сходить в церковь, помолиться за брата, и никто не стал мне препятствовать. Здесь мы можем спокойно поговорить, нас никто не увидит и не потревожит.
