Бюро темных дел - Фуасье Эрик
– Не холодновато ли для охоты на пескариков? – осведомился инспектор. – Неужто клюют?
Рыбак на стуле обернулся. При ближайшем рассмотрении можно было сказать, что это мужчина лет пятидесяти пяти крепкого и массивного телосложения. Овальное лицо с волевым подбородком и орлиным носом выдавало твердый, решительный характер, а в серых глазах таилось лукавство. Над верхней губой у него был шрам; в одном ухе поблескивала золотая серьга в форме кольца.
– Это вы, Верн? Припозднились, однако. На вас это не похоже.
– У Тронной заставы столкнулись рыдван, выезжавший из Венсенского леса, и повозка зеленщика, – поспешил оправдаться Валантен. – Товар бедолаги рассыпался по всей дороге, пришлось ждать, когда соберут. Однако позвольте и мне выразить свое удивление. Когда вы предложили встретиться не у вас на фабрике, а здесь, я даже не думал, что застану вас с удочкой в руках.
– А что ж я, по-вашему, для такого дела не гожусь? – поинтересовался с ироничной улыбкой человек в соломенной шляпе.
– Скажем, рыбак – не тот образ, который создается при чтении ваших «Мемуаров». К тому же я думал, что вы всецело поглощены недавно затеянным вами фабричным производством пресловутой бумаги, которую невозможно подделать.
Человек в соломенной шляпе взмахнул удочкой и закинул наживку чуть левее – леска свистнула в воздухе, и поплавок упал на поверхность пруда рядом с огромным замшелым бревном, в том месте, где вода казалась темнее и глубже.
– Рыбалка помогает мне развеяться и не терять сноровки, – сказал он, и его улыбка стала шире, в ней появилось что-то хищное. – Сам процесс ловли рыбы не слишком отличается от охоты на зверя или от выслеживания злоумышленника. Тут важно прежде всего изучить привычки будущей добычи. Вот, к примеру, видите тот обломок тополиного ствола в воде? Там обустроил себе логово мой старый знакомец, великолепный судак! Он затаился и подстерегает уклеек и пескарей. Здоровенный хищник, не меньше метра в длину! Рано или поздно, уж можете мне поверить, он клюнет на мой крючок.
– О, не сомневаюсь, – покивал Валантен. – Однако я просил вас о встрече не для того, чтобы расспросить об искусстве владения удочкой и сачком. Мне нужна ваша консультация совсем по другим вопросам.
Человек в соломенной шляпе грубовато расхохотался, положил удочку у ножек складного стула, хлопнул себя по ляжкам обеими руками, встал и сладко потянулся.
«Неуклюж, как медведь, но хитер, как обезьяна», – подумал Валантен, у которого этот занятный господин с первого дня их знакомства вызывал смешанные чувства. Он восхищал молодого инспектора своим острым умом, находчивостью, невероятной способностью выходить сухим из воды в самых опасных ситуациях, но в то же время вызывал отвращение из-за бесчестных методов, вульгарных манер и склонности к жульничеству.
– Насколько я понял, дело у вас срочное, – проговорил человек в соломенной шляпе, подхватывая Валантена под локоть. – Идемте, прогуляемся вон до той лужайки. Там можно будет поболтать, не опасаясь чужих ушей.
– Вы все еще под надзором полиции?
– Под самым что ни на есть пристальным! Нынче с самого утра за мной таскаются двое шпиков. Один вон там тихарится, засел в зарослях плюща и барбариса. Бинокля с нас не сводит с тех самых пор, как вы пришли. А второй, надо думать, топчется где-нибудь рядом с фабрикой, на случай, если я стряхну с хвоста его дружка.
Двое мужчин под руку дошли до обширной проплешины в зарослях вокруг пруда – здесь любой соглядатай, решивший подкрасться поближе, был бы как на ладони.
– Фамилия Тиранкур вам знакома? – задал пробный вопрос Валантен.
– Тот самый Тиранкур, которому с чего-то вдруг приспичило украсить собственными мозгами стены в борделе на улице Англад?
– Вы, как всегда, прекрасно информированы.
– Что поделать, информация – такой же объект капиталовложений, как и любой товар. Отличие в том, что она всегда приносит прекрасный доход. Мало кто ею владеет, зато многие хотят завладеть. Возвращаясь к вашему Тиранкуру, могу признаться, что мне о нем сказать особо нечего. Отставник на половинном жалованье, личность мало примечательная. Перед дамами вечно хорохорился, болтал о своих подвигах, но к кругу вождей бонапартизма никогда не принадлежал. В общем и целом мелкая рыбешка.
Инспектор постарался скрыть свое разочарование. Если уж дьявольски осведомленный обо всех и вся господин не может рассказать ничего интересного о Тиранкуре, значит, и этот след ведет в тупик. Он решил зайти с другой стороны:
– А что вам известно о некой мадам де Миранд, которая устраивает по четвергам приемы в особняке на улице Сен-Гийом?
– О, это совсем другого поля ягода. Ваша мадам де Миранд задает ля первой октавы в оркестре, состоящем из всех мало-мальски сведущих в искусствах, эстетике, морали и философии парижан высшего света. А я до сих пор без этого прекрасно обходился. Вкратце могу сказать, что нынче именно в ее салоне создаются и разрушаются репутации. Однако же, если вернуться, как говорится, к корням, сия новая пифия окажется не так уж далеко от почтенного Тиранкура. Мадам де Миранд… Частица «де» в ее фамилии придумана исключительно для красоты, а никакого месье де Миранда и вовсе не существовало. Сама госпожа – кстати, весьма обворожительная особа, чего уж там, – урожденная Эмили Шапель, а родилась она лет этак тридцать назад. Я говорю «этак», ибо, сами понимаете, когда речь заходит о женщинах, никакой точности в датах быть не может, тут нужна деликатность. Батюшка ее был начальником почтовой станции на тракте Пуатье.
– И как же ей удалось достичь нынешних высот в светском обществе? – спросил Валантен.
– Не притворяйтесь наивнее, чем вы есть на самом деле. Этот способ стар как мир и проверен не раз. Неужто вам невдомек, каким образом добиваются успеха люди, которых мать-природа наделила самой что ни на есть авантажной внешностью и достаточным количеством ума, чтобы воспользоваться этим полезным преимуществом к своей выгоде?
– Так она, стало быть, обычная куртизанка?
– Ну, я бы так ее не назвал. Скажем, она всегда умела находить щедрых покровителей и вовремя от них избавляться всякий раз, когда на горизонте появлялся кто-нибудь более перспективный.
– Вы можете назвать их имена?
– Последним отвергнутым был доктор Эдмон Тюссо, который успел представить ей нескольких своих весьма высокопоставленных пациентов. Среди них она остановила выбор на виконте Альфонсе де Шампаньяке. Сейчас виконт оплачивает все ее счета на улице Сен-Гийом. Попутно замечу, что тамошний особняк тоже принадлежит ему.
На сей раз чутье подсказало Валантену, что он наткнулся на что-то стоящее. Оба имени оказались ему знакомы. Тюссо был тем самым семейным доктором Доверней, которого он застал в морге возле тела Люсьена. А виконт де Шампаньяк был не кем иным, как пэром Франции, недавно назначенным главой судебной комиссии по делу бывших министров Карла X. Этот след явно требовал пристального изучения. Определенно, мысль о поездке к черту на рога, то есть в Сен-Мандэ, за консультацией самого необычного рыбака на свете пришла ему в добрый час.
На этом можно было бы и расстаться с консультантом, но ощущение, что его подлым образом обокрали, испытанное Валантеном несколько дней назад, когда он обнаружил, что кто-то побывал в потайной комнате, побудило его задать еще один вопрос:
– Могу я попросить вас о помощи в деле, априори никак не связанном с тем, что мы обсуждали до сих пор?
– Ну разумеется, какие между нами могут быть церемонии? Я ведь еще при первом нашем знакомстве, в тот день, когда вы только появились на улице Иерусалима, прямо заявил: такие, как вы, мне по нраву. Я сразу почувствовал, что у вас душа полицейского, вернее, вершителя правосудия. А уж я-то в людях разбираюсь, дерзну это сказать без ложной скромности! Признавайтесь же скорее, чем я могу вам услужить.
Валантен мгновение поколебался, но все же заговорил:
– Речь идет о некой Аглаэ Марсо. Она служит актрисой в труппе мадам Саки. Мне бы хотелось, чтобы вы тайно навели о ней справки. Происхождение, привычки, круг знакомств… В общем, все в таком духе, сами понимаете.
