Бюро темных дел - Фуасье Эрик
«Однако откуда она узнала мой адрес?» – внезапно возник вопрос.
Этот вопрос вертелся у Валантена в голове, когда он бесшумно входил в свои апартаменты. На кресле в прихожей лежал капор; дверь библиотеки, служившей также курительной комнатой, была приоткрыта, и Валантен направился прямиком туда. Дверная створка отворилась без единого скрипа. Ставни были еще закрыты, в комнате царил полумрак. Девушка в платье из органди, с накинутой на плечи расшитой муслиновой шалью стояла спиной ко входу и рассматривала корешки книг, выстроившихся на полках книжного шкафа аккуратными рядами.
– Моя кузина из провинции, стало быть? Вот оно как. Право слово, смелости вам не занимать!
Валантен на цыпочках дошел до середины помещения и только после этого громогласно обратился к нежданной гостье, так что девушка вздрогнула и резко обернулась, прижав ладонь к груди.
– Вы! Это вы! – выпалила Аглаэ Марсо, словно поначалу ушам своим не поверила, и ее золотисто-карие глаза засияли. – Господи, как вы меня напугали! Нехорошо подкрадываться к людям со спины! – Она радостно заулыбалась и сложила руки так, будто собиралась захлопать в ладоши. – Но раз вы здесь, прямо передо мной, целый и невредимый, значит, ваша дуэль…
Инспектор, беспечно взмахнув рукой, докончил за нее:
– Дело прошлого, без каких-либо последствий для меня самого, чего нельзя сказать о моем противнике: ему понадобится несколько дней, а может, и целая неделя, чтобы залечить ужасную царапину, которую моя пуля оставила у него на правой руке.
Актриса нахмурилась, изобразив грозный вид.
– Так ему и надо! – пылко воскликнула она. – А вот нечего вызывать честных людей на дуэли! У нас тут не Средневековье, поди!
Валантен подошел к низкому столику и взял из коробки с мозаичной инкрустацией сигару. Некоторое время он наслаждался запахом сухого табака, поводя сигарой перед носом, затем снова заговорил:
– Я весьма тронут, что вы, судя по всему, проявляете беспокойство о моей скромной персоне, однако это не объясняет ни самого факта вашего появления в этой квартире в мое отсутствие, ни того, как вы раздобыли мой адрес.
Вопреки ожиданиям, Аглаэ ничуть не смутилась. Она встала напротив, уперев руки в бока, и уставилась прямо в лицо молодому человеку, очаровательно морща вздернутый носик. Глаза ее пылали.
– А вы чего ожидали? Что можно вот так запросто, за ужином, между делом, на десерт, заявить, что утром вы стреляетесь с лучшим дуэлянтом, которому нет равных в искусстве убийства ближнего, и продолжить есть как ни в чем не бывало?! А вам не приходило в голову, драгоценный месье, что после такого заявления кто-нибудь всю ночь не сможет сомкнуть глаз, думая о драме, которая должна разыграться на рассвете? И что утром кто-нибудь с первыми лучами солнца бросится на улицу Иерусалима, чтобы помешать этому безобразию?
– То есть вы хотите сказать, что сегодня ни свет ни заря явились в Префектуру полиции? – опешил Валантен.
– А что мне еще оставалось? – возмутилась Аглаэ. – Надо было вас остановить, я хотела убедить вас в том, что нельзя подставлять голову под топор! И найти вас я могла только в Префектуре.
– Но как вам удалось выпросить у дежурного полицейского мой адрес? Это строго запрещено нашими правилами. Только не говорите мне, что вы и там разыграли комедию про «кузину Аглаэ»!
– У меня не было выбора! Надо же было как-то убедить вашего цербера пропустить меня в здание. – Актриса немного поколебалась, но продолжила: – Однако, когда я оказалась перед вашим начальником, мне стало ясно, что фокус с кузиной тут уже не пройдет, необходимо придумать что-то поубедительнее.
– Вы что, прорвались к комиссару Фланшару?! И что вы ему наболтали?
– Я и не надеялась, что меня проводят к целому комиссару. Так что… пришлось импровизировать. Я назвалась ему вашей новой любовницей и сказала, что мы… э-э… познакомились на улице Иерусалима – тут уж библейская ассоциация, извиняюсь, сама собой напрашивалась, – произошло это накануне вечером, в ложе у «Итальянцев»[45], вы записали мне на клочке бумаги адрес, по которому я смогу найти вас сегодня утром, но я по рассеянности эту бумажку потеряла.
– И вам удалось заморочить ему голову такой дурацкой выдумкой?
– Ах вот как? Не верите? – взвилась молодая особа, напустив на себя оскорбленный вид. – Вы можете злиться на меня за то, что своей выдумкой я создала вам блистательную репутацию, но вы не имеете права подвергать сомнению мой актерский талант!
Валантен, расхохотавшись, вскинул руки, показывая, что сдается:
– Полно вам, полно! Стало быть, меня всегда считали унылым бобылем, а теперь я вдруг обрету среди коллег славу беспощадного сатира?
– Ну, не преувеличивайте так уж, – пожала плечами Аглаэ, спокойно усаживаясь в глубокое кресло с таким непринужденным видом, будто находилась у себя дома. – Лучше расскажите, как вам удалось уцелеть в схватке с непобедимым дуэлянтом.
Валантен невольно почувствовал себя польщенным, когда услышал в ее просьбе нотку восхищения. Однако ни на миг у него не возникло искушения солгать этой девушке.
– Боюсь вас разочаровать, дорогая Аглаэ, но в моей победе не было ничего героического. Победой я обязан вовсе не проснувшемуся чудесным образом таланту стрелка и даже не вмешательству божественных сил. Если хотите услышать правду без прикрас и увиливаний, извольте: я сжульничал.
– Сжульничали? – удивленно воскликнула Аглаэ, сбитая с толку. – Но как можно сжульничать в дуэли на пистолетах? Я думала, что и у вас, и у вашего противника были секунданты, то есть люди, присматривавшие за тем, чтобы поединок проходил по всем правилам.
Валантен кивнул, прикуривая сигару от пламени масляной лампы.
– Секунданты видели только обмен выстрелами. Но смею вас заверить, причиной моего жульничества были вовсе не трусость и не тщеславие. Если бы некий долг, взятые на себя обязательства не запрещали мне так глупо рисковать жизнью, я бы ни в коем случае не нарушил законы чести. Есть высшие интересы, которым все должно подчиняться. В таких случаях цель оправдывает средства.
– Так о каких же средствах идет речь? – нетерпеливо вопросила Аглаэ, у которой любопытство пересилило любые этические доводы. – Скажете вы, наконец, как вам удалось избежать смертельного выстрела соперника?
– Ответ заключен в этой склянке. – Валантен достал из жилетного кармана маленький флакон.
– И что же это?
– Весьма ядовитая субстанция, содержавшаяся в одном африканском растении, известном под названием чилибуха, или рвотный орех. Впервые этот алкалоид был выделен в тысяча восемьсот восемнадцатом году профессором Пеллетье из Фармацевтической школы Парижа. Профессор назвал его стрихнином.
– Что же в нем особенного?
– Стрихнин воздействует на нервную систему. Он представляет особый интерес для медицины, поскольку в терапевтических дозах стимулирует дыхательную функцию и благотворно влияет на органы чувств. Однако в больших дозах стрихнин провоцирует мускульные спазмы, которые, при его летальном количестве, могут вызвать конвульсии, остановку сердца и смерть от удушья. В случае с Фове-Дюменилем я ограничился дозой, необходимой лишь для того, чтобы обеспечить некоторое торможение мышечной активности, которое не позволило ему точно прицелиться.
– Однако в любом случае это было очень смело с вашей стороны, – заметила Аглаэ, глядя на Валантена с некоторым ласковым осуждением, как на созорничавшего ребенка. – А если бы его пуля все-таки угодила вам в какой-нибудь жизненно важный орган?
– Так или иначе, пришлось рискнуть. У меня было мало времени на подготовку к этой дуэли, а, как я вам сказал, на свои навыки в стрельбе я не мог положиться.
– Тем не менее в противника вы все-таки попали.
– Попал-то я в предплечье, хотя целился в плечо. Так что сами понимаете…
Аглаэ вздрогнула от запоздалого приступа страха, затем, спохватившись, что Валантен еще не все ей рассказал, продолжила расспросы:
