Укротить дьявола - Софи Баунт
– Не верю, что говорю… но ты был бы самым горячим капитаном корабля в истории, – решаю пошутить я, потому что не могу смотреть, как Лео скрывает за саркастичной улыбкой свою боль.
– Если бы ты стала судьей, – он вдруг нависает надо мной, – и я попал к тебе на заседание… моего клиента бы посадили очень надолго, ибо я бы не позицию отстаивал, а любовался твоими глазами. Знаешь, ты… вызываешь необъяснимую жажду…
Лео накручивает одну прядь моих волос на пальцы. Его глаза вспыхивают, словно он первый раз увидел меня и погрузился в созерцание. Рукав черной рубашки сдвигается ближе к предплечью. И я вижу на запястье татуировку с колючей проволокой в виде лестницы, где каждая ступень – чья-то прерванная жизнь. Смерти, в которых Лео себя винит. Последний раз на его руке было тридцать семь ступеней.
– Еще утром ты сказал, что я не в твоем вкусе.
– Именно. – Он достает из стола бинт и аккуратно заматывает мою ногу. – Я ни с кем не вступаю в отношения, а ты из тех девушек, которых невозможно отпустить, из тех, к кому хочется возвращаться снова и снова. Я не могу позволить себе таких, как ты. Так что… да, ты не в моем вкусе.
Лео опускается и разрывает зубами конец бинта на две части, чтобы закрепить повязку. Он случайно (или нет?) касается губами нежной кожи сбоку колена, в очень чувствительном месте, отчего я вздрагиваю и всем видом стараюсь показать, что это от боли, а не от гребаного удовольствия, хотя…
Кого я обманываю?
Большая теплая ладонь скользит вверх по бедру, задевает край белой рубашки. У Лео отсутствующий взгляд. Он провалился мыслями в какое-то другое измерение. Так выглядит человек, который достает из памяти нечто давно забытое, и у меня останавливается пульс от осознания, что, возможно, где-то глубоко внутри Лео… все помнит?
Не разжимая пальцы, он поднимается, и горячее мятное дыхание касается моих губ, но в тот же миг я случайно задеваю локтем стопку папок, они шлепаются на пол. Несколько штук я успеваю поймать.
– Ой, прости! – восклицаю, складывая содержимое папки обратно.
– Ничего, – хриплым глубоким голосом выдыхает Лео.
– Не знала, что ты продолжаешь вести дела, – бормочу, пытаясь погасить огонь, который поднимается от живота к груди и вызывает желание обхватить Лео ногами. – Так… его привлекают за убийство по мотиву кровной мести?
– Фикция, – объясняет Лео, не отводя взгляда от моих губ. – Парень. Никого. Не убивал…
Он произносит каждое слово все тише и тише, на снятом дыхании, будто хочет, чтобы я приблизилась к его лицу, стараясь расслышать.
Проклятие…
– А этот? – Листаю другое дело и нервно игнорирую дрожь в теле, которую вызывает сексуальный баритон Лео. – Незаконное изготовление огнестрельного оружия.
– Ну, этот, положим, не святой.
Лео забирает папку.
Я не сразу выпускаю ее из рук.
Барьер, он уничтожает барьер между нами, о святые боги!
Когда адвокат все-таки отбирает папку и откладывает в сторону, я чувствую себя совсем голой, словно он не дело отобрал, а раздел меня.
Взгляд малахитовых глаз скользит по моей шее, и кажется, что в следующую секунду Лео коснется ее губами.
Гадство, это надо прекращать!
Он меня не помнит. Если его и влечет ко мне, то лишь физически.
– Почему ты занимаешься чем угодно, но не своим делом? – нападаю я. – Тебя подозревают в убийствах. И чудо, что ты не в тюрьме до суда, а гуляешь с подпиской о невыезде. Если бы ты взялся за это дело, то уже бы доказал, что не имеешь никакого отношения к убийствам, так? Ты лучший адвокат в нашем крае, черт возьми.
Я почти лежу на столе под мужчиной, но, услышав вопрос, он выпрямляется.
Лео действительно лучший в своем деле. И даже не в крае. Он один из лучших в стране. Выигрывал дела, за которые никто и браться не пробовал, самые безнадежные случаи. Он всегда умудряется или спасти человека от тюрьмы, или уменьшить срок настолько, что прокуроры, наверное, думают, будто он купил всю судебную систему, а на самом деле Лео попросту умеет находить детали, недоступные другим, и жонглировать вниманием людей, призывать всех на свою сторону. Когда Лео выступает перед аудиторией, слушатели следят за ним с открытыми ртами, поглощают каждое слово и кивают с горящими глазами, готовые ринуться за своим героем на край вселенной и принять истиной в последней инстанции любое его умозаключение.
Лео из тех, кто меняет реальность.
– И как ты себе это представляешь? – ехидно интересуется он. – Мне прийти на место убийства и сказать: простите, я тут труп потерял, не подскажете, где он? Мне еще в лесу его закапывать.
Он смеется…
Смеется, твою мать!
– Я серьезно, Лео! Вместо того чтобы опровергнуть обвинения, ты их игнорируешь. Что с тобой происходит? Как можешь быть таким легкомысленным?
– Я устал, Эми. – Он прячет папки в ящик. – Устал от того, что не могу жить, как нормальный человек, устал чувствовать себя рабом ситуации и притворяться вершителем справедливости, устал от одиночества, устал от того, что я никогда не стану свободным. То, о чем ты просишь, мне не нужно.
– Погоди, – озаряет меня. – Ты не от тюрьмы хочешь сбежать за границу… ты… хочешь скрыться от «Затмения»?
Лео не отвечает. Но выражение на его лице меняется: с дразнящей улыбки на плотно сжатые губы и болезненно-сухой взгляд.
– Это твой шанс сбежать от них? Причина исчезнуть? Поэтому ты привлекаешь к себе внимание? – продолжаю я торопливо. – Чтобы «Затмение» потеряло к тебе интерес, ведь что это за киллер, которого знает каждая собака? Теперь в глазах людей ты убийца. И… боже, ты не можешь просто взять и уехать из страны!
Я совершенно не понимаю, о чем Лео думает, когда застывает без эмоций. В его извилинах сам Шерлок Холмс потеряется и сдохнет от голода, так и не выбравшись. Но я знаю, что права. Ситуация Лео на руку. Скорее всего, он уже разработал план и договорился о побеге. Когда его признают виновным, он исчезнет.
Лео уедет… навсегда.
От этой мысли все тело становится ватным, мне дурно…
– Мы с тобой и правда были близки, – тихо выговаривает Лео, выключает свет и берет меня на руки.
Его тело горячее лавы в жерле вулкана. Я плавлюсь и растекаюсь, чувствуя его жар, его пальцы на моей коже, и знаю, что должна бежать, пока не поздно, иначе снова превращусь в пепел и погибну, не выдержав нового губительного взрыва в наших отношениях.
Последний день наших отношений, как и последний день Помпеи, должен остаться картиной из прошлого.
Мы возвращаемся к кровати.
Адвокат ложится с другой стороны, закладывает ладони за голову и упирается взглядом в потолок, будто мы каждый день сидим, слушая дыхание друг друга. Я сжимаю подушку.
– Ты ходил к психиатру? – спрашиваю, утыкаясь подбородком в подушку. Ткань пахнет лавандой. – Или к неврологу?
Лео качает головой, о чем-то размышляя.
– Почему ты не обратился за помощью? – уточняю я. – Вдруг тебе вернут память. Мне сказали, что гипноз может помочь.
– Эми, – мрачнеет он, – я убивал людей. Вся моя семья замешана в криминале. А теперь подумай, насколько хороша идея пойти к гипнотизеру, когда у меня столько тайн, сколько люди за всю жизнь не слышали.
– А если найти человека, которому ты будешь доверять? Вдруг получится?
– Давай начистоту. Я помню все, кроме тебя и некоторых мелких событий. Зачем рисковать?
Я проглатываю язык. Лео терпеливо ждет ответа, пробегая взглядом по моему лицу, шее, кулону… едва я открываю рот, как мы слышим звук уведомления на телефоне.
Адвокат берет с тумбочки айфон, хмурится и набирает кому-то сообщение. Я незаметно заглядываю в экран. Зрение у меня стало ни к черту, из-за чего я пододвигаюсь чересчур близко и теряю равновесие.
Шлепаюсь прямо на Лео!
Он вскидывает брови. Я застываю, чувствуя под собой его горячее тело.
– Все нормально? Ты побледнела, – шепчет Лео.
– Я…
Боже, мозг, работай!
– Прости, – бормочу. – Прости… мне пора уходить. Мне срочно надо домой!
