Укротить дьявола - Софи Баунт
Мм, она и правда об этом подумала? Забавно. Но где я, и где случайный секс по пьяни. Тем более с Евой, господи…
Пока она крутит головой, соображая, чем лучше меня прирезать, я вспоминаю, как в прошлом году увидел ее в резиденции… тот момент, когда осознал, что она жива, она передо мной. Тогда мою больную душу, измученную и скорбящую столько лет, словно озарило светом. Мне в жизни не было больнее. И я никогда не был до такой степени счастлив.
Она жива.
Она здесь…
Настоящая!
– Вы, – продолжаю я. – Он. Она. Они. Твоя очередь вспоминать местоимения.
– Где я?
Она снова смотрит на меня.
В этой комнате нет ничего, что можно использовать как оружие, и Еву это печалит. Широкая кровать с высокой спинкой и голубой подсветкой. Шкаф с домашними штанами и футболками. Комод с носками. Тумбочка. Пустые стены. На полу две бегонии – с красными цветками и желтыми, на горшках нарисованы глаза. Мои верные собеседницы в период приступов галлюцинаций. Когда меня здесь нет, я оставляю их наверху, где есть окна.
– Ты в моей постели, – подмигиваю я.
Да, надо бы напомнить ей, как она оказалась у меня дома, но выражение на лице девушки стоит того, чтобы растянуть веселый момент.
– Это не твоя квартира, – моргает она, поглаживая золотистую прядь своих волос.
– Это подвальная комната в моем доме за городом, так что через окно сбежать не получится, – улыбаюсь и очерчиваю рукой комнату. – В этой обители я прячусь от мира.
– Ты меня похитил? – неуверенно спрашивает Ева и поджимает колени к подбородку.
Боже. Милашка. Наивный взгляд изумрудных глаз. Вздернутый носик. Личико диснеевской принцессы. И тело миниатюрное, как у фарфоровой куклы, с тонкой талией, но округлыми формами в нужных местах, гхм… а эти длиннющие ресницы, мама родная, какие они длинные, я такого никогда не видел. Ногти обкусаны до крови. И рукава на ее кофтах вечно растянуты, как у Пьеро. Но ее это не портит. Особенно когда она улыбается, как вчера ночью, и у нее появляются эти ямочки на щеках…
Черт, увлекся.
В общем, ни один человек на свете не скажет, что эта девочка способна кого-то задушить или расчленить. Она же ангел. Ангел, который отправит вас на небеса. Коротким рейсом. Ха. Обожаю.
– Почему сразу похитил? – заигрываю я. – Может, ты сама ко мне пришла.
– Поэтому у меня на ногах наручники? – невинно спрашивает она.
Черт, и голос у нее сладкий, нежный, как клубничная воздушная вата. Надо перестать так заинтересованно ее разглядывать. Ева не дура. Сразу видит, что к чему. Теперь пользуется своим женским обаянием, чтобы сбить меня с толку. Ну-ну…
– Они называются «наножники».
Ева скидывает одеяло и вцепляется в кандалы, дергает.
– Сними эту гадость! – шипит она.
– А вдруг ты убежишь?
– Какого черта я делаю у тебя дома? – возмущается она.
Впрочем, гнев ее лица не портит. Она как хорошенькая трехлетняя малышка, которой хочется купить весь магазин, лишь бы она не расстраивалась.
– Я приверженец традиции похищения невесты. Семья Гительсонов не отдает мне тебя без боя, приходится идти на крайние меры ради любви. Я ведь такой романтик.
Ева странно смотрит на меня.
Как на придурка, ага.
Ладно. Переборщил я с шутками. И со снотворным. Но я побаиваюсь этой девочки, причем настолько, что решил ей ноги сковать, ведь хрен его знает, чего от нее ожидать. Не удивлюсь, если она способна задушить человека собственной косой. У нее шикарные густые волосы. Если заплести, получится толстый спортивный канат. Прелесть. Просто прелесть.
– Как ты умудрился найти меня? – спрашивает Ева, не давая покоя наножникам.
Она случайно зажимает палец и морщится с таким видом, что я едва не срываюсь с места, чтобы подуть на ранку.
Тьфу. Актриса.
– Сердце подсказало, – томно шепчу я.
Ева сужает глаза.
– Ты не представляешь, что наделал! – верещит она, кидая в меня подушку. – Из-за тебя я пропустила важную встречу!
– Ты о собрании «Затмения»?
– Как ты смеешь похищать меня?
Я уворачиваюсь от другой прилетевшей подушки. А потом и от тарелки с клубничными пончиками, которую я оставил на тумбочке.
– Нет! – подскакиваю я. – Только не кофе!
Ева держит горячую чашку, намереваясь швырнуть ее в меня, и я угрожаю ей пальцем.
– Говори сейчас же, что задумал, иначе я запущу чашку тебе в лоб, – шипит Ева. – И, кстати, кофе я не пью. Иди готовь чай. Зеленый. С одной ложкой сахара.
– Так, спокойно. – Я делаю шаг вперед. – Медленно… поставь… кофе… на тумбочку, принцесса.
– Принцесса? – хохочет она. – А ты тогда кто? Древний дракон? Похитил меня и запер в башне? Так я разнесу эту твою башню до основания… хочешь?
– Почему древний? – оскорбляюсь я. – Ты видишь у меня хоть одну морщину или седую волосинку, красотка?
Ева фыркает. Кривляется. И опять улыбается мне, замахиваясь и хихикая, видя, как я уворачиваюсь.
Я не успеваю следить за ее эмоциями. Мимика Евы не такая, как у нормальных людей. Девушка говорит и чувствует одно, а на лице отображается совсем другое. На первый взгляд кажется, что Ева – открытая книга. Она активно жестикулирует и ярко выражает эмоции, но ее эмоции – обман. Подходишь к этой самой книге и понимаешь, что чернила – невидимые. Вроде книга перед тобой, а содержание может быть каким угодно. Я никогда не сталкивался с подобным. Все мои знания невербалики и методики профайлинга летят к чертовой матери, когда дело касается Евы.
И это восхитительно!
Эта девочка как глоток свежего воздуха.
– О-о-о, – умиляется Ева, притягивая к груди колени и склоняя голову. К счастью, чашку она поставила на тумбочку. – Ты гадаешь, что у меня в голове? Вижу, что гадаешь. А ты подойди ближе, давай. – Она заискивающе улыбается и детским голосом обещает: – Я шепну тебе на ушко.
Ева одаривает меня соблазнительным взглядом, накручивая на палец золотую прядь.
– Или свернешь мне шею, – хмыкаю я, но сажусь рядом на кровать, хоть и сосет под ложечкой. Эта особа чересчур непредсказуема. Я улыбаюсь как можно шире: – Ну, я слушаю, сладкая.
Ева подползает, залезает ко мне на колени – я едва свой язык не проглатываю от шока, – убирает с моего уха волосы и игриво шепчет:
– С момента нашей встречи я ежедневно представляла, как мы с тобой окажемся вот так в одной спальне, только мы вдвоем… и я подойду, расстегну твой ремень, – она щелкает застежкой на моих джинсах, – опущусь перед тобой на колени, умоляя снять с меня эту тесную белую кофточку, тонкие лосины, очень тонкие, – Ева прижимает мою руку к своему бедру, – и пока ты будешь зарываться ладонью в мои волосы, эти пальцы будут скользить вниз, по твоему прессу, вот так, и я скажу, что ради тебя…
Я вдруг чувствую у горла тонкое лезвие.
Ева сидит у меня на коленях, притягивает за шею и прижимает острие ножа к моей артерии. Одно движение – и прощай, горнолыжный курорт зимой. Черт. С чего я вообще взял, что смогу поехать? Я работаю триста шестьдесят пять дней в году, включая праздники, выходные и больничные.
– Отвлекся… – ехидничает она.
– Маленькая змеюка, – усмехаюсь и заглядываю в ее огромные зеленые глаза. – Где ты его прятала? Я же все твои карманы обчистил.
– В лифчике, – пожимает она плечами.
– Мм… чертовы мои манеры джентльмена. Однако удобно. И некролог будет веселым. Убит булавкой из лифчика. Где ты взяла такой маленькой нож? Им реально можно убить?
– Хочешь проверить, Совеночек?
– Кто?
– Ты похож на сову. Видел когда-нибудь вопросительный взгляд их янтарных глаз?
Резким движением я умудряюсь скинуть девушку с себя и придавить к кровати, обхватываю ее тонкие запястья и шепчу:
– А знаешь, на кого охотятся совы? – спрашиваю с озорной улыбкой. – На маленьких красивых змеек.
Ножик падает на пол.
Ева бледнеет.
– От-тпусти, – заикается она.
Я вдыхаю аромат ее парфюма, которым уже успел вдоволь насладиться, когда Ева меня оседлала. Корица. Лилии. И главное – пахлава. Хочется прижаться к ее шее и вдыхать этот сладкий запах, черт возьми. Не знаю, что за духи, но они потрясающие.
– А иногда птицы из семейства совиных не едят змей, а приносят к себе в гнездо, чтобы те защищали их жилище от насекомых. Змее – обед. Совам – охранник. Взаимовыгодное сотрудничество. Так вот, у меня к тебе предложение, моя принцесса.
Я чувствую дрожь девушки и осознаю, что мои прикосновения испугали ее, потому отстраняюсь.
Девушка
