Укротить дьявола - Софи Баунт
Лео протяжно выдыхает, садится рядом, отрывает мои руки от глаз, не позволяя царапать себе лицо. Он обнимает меня за плечи, успокаивая, и сжимает мою ладонь в своей.
– Не плачь, – мягко шепчет. – Пожалуйста. Это того не стоит. Тебе нужно забыть, что ты видела, хорошо? Выкинь все из головы, Эми. Так будет лучше. Представь, что это был дурной сон.
Он заглядывает мне в глаза, убирает русую прядь волос со лба за ухо и проводит тыльной стороной пальцев от моей щеки до кончика подбородка. В сердце покалывает. Ощущение, словно несколько секунд на меня смотрел тот Лео, который помнит о нас, о том, что между нами было, и я слегка подаюсь навстречу, но вовремя останавливаюсь, надеясь, что мужчина не заметил мой дурацкий наивный порыв. Однако он сидит вплотную. Наши губы в пятнадцати сантиметрах друг от друга. И конечно, Лео все заметил.
Он вздыхает и сжимает мою ладонь сильнее, поглаживает вену большим пальцем.
Я отворачиваюсь, хмурюсь и стараюсь справиться со слезами. Ненавижу проявлять слабость на глазах у кого-то, ненавижу, потому что на самом деле больше всего утешить тебя пытаются люди, которым плевать, а те, кто действительно понимает твою боль, пропускают ее через себя и молчат, не в силах произнести ни слова, чтобы самим не рассыпаться на осколки. Однако я вижу, что в малахитовых глазах Лео блестит искреннее желание помочь. Он чувствует меня. Он понимает. И, не зная, как поступить, наблюдает – после чего крепче прижимает меня к себе, чувствуя, что дрожу, шепчет на ухо:
– Все хорошо, Эми… не думай о них, не плачь… у меня душа болит, когда вижу тебя такой.
– Если не можешь смотреть на плачущих людей, то отвернись, – гнусавлю я, отсаживаясь от него.
Однако адвокат притягивает меня обратно и тихо говорит:
– Я могу смотреть на что угодно. Но твою боль я воспринимаю как свою. Такой вот парадокс. Вижу разноцветные, полные боли глаза маленькой девочки и с ума схожу. Мне нет дела до других, я не могу смотреть, как плачешь именно ты. Это эгоистично, но… пожалуйста, черт возьми, не мучь и себя, и меня, повода нет, поверь.
Слишком сильно мне хочется залезть к нему на руки, как раньше, и не отпускать, хочется почувствовать, что я хоть что-то для него значу не только на уровне подсознания.
– Не могу, – всхлипываю я. – И слезы сами текут. Думаешь, я хочу рыдать? Если бы я могла, то заменила бы свое сердце на твое. Стальное. Происходит черт знает что, а ты сидишь здесь весь из себя равнодушный.
– Сердце становится железным, когда в него забили сотни гвоздей, – тихо выговаривает Лео, вытирая слезы с моего подбородка.
– Не мое, – сглатываю, чуть отстраняясь, пугаюсь собственной реакции на прикосновения теплых пальцев Лео к коже. – Я вырываю эти гвозди, и на их месте остаются кровоточащие раны.
– И много у тебя ран?
Он проводит рукой по моим волосам. Легкое прикосновение, едва заметное, заставляет трепетать от удовольствия. Я теряюсь. Не понимаю, почему Лео вдруг оттаял.
– Я одна сплошная рана.
– А если бы ты смирилась с этими гвоздями, со своим прошлым, то для новых гвоздей места бы не осталось. Тот, кто принимает боль, а не избегает – невероятно силен.
Я поднимаю голову, разглядывая в темноте лицо Лео. Лунный свет очерчивает его идеальный профиль, играет в дремучем лесу глаз, на жестких губах, касается зачесанных назад коричневых волос и едва заметного шрама на скуле. Как же хочется думать, что он не забыл меня, обнять и попросить не отпускать, ведь сама я так отчаянно пыталась выбросить Лео из сердца, что в итоге оставила его там навсегда. Спрятала на глубине. Где сердце соединяется с душой. А душа ничего не забывает. Она вечна.
Однако для Лео я чужая, и с этим придется смириться. Не знаю, насколько это возможно. Зато знаю, с чем я не смирюсь никогда.
Я не позволю «Затмению» вырвать у Лео душу.
– Ты обещал, что покончишь с криминалом, – бормочу я. – Говорил, что ненавидишь свою жизнь и эту гребаную организацию. Ты ушел от них.
Я вновь закрываю лицо, ощущая себя разочарованной и обманутой, ведь когда-то я попала в аварию из-за «Затмения», в частности из-за Евы, и едва не погибла вместе с бизнесменом Габриэлем, который и был жертвой «Затмения», а я попалась под руку. После этого случая Лео поклялся покончить с делами тайного общества, с пособничеством убийствам, и он ушел из семьи, он правда бросил дела «Затмения».
Ради меня…
И вот снова!
– «Затмение» нельзя покинуть, Эми.
– А ты хочешь?
– Это не важно, – бормочет он обреченно.
Раздается стук в дверь. Я вскакиваю и панически ищу, где спрятаться, потому что отчетливо слышу голос того самого психа в красном костюме.
– Черт, нельзя, чтобы он тебя увидел, – рычит адвокат, хватая меня за руку, и тянет за собой.
– И что делать?
Лео упирается в стену. Щелчок. И панель отодвигается в сторону.
– Беги. Этот ход выведет тебя в коридор. Я догоню, когда выпровожу Линдикрея. Только осторожно.
– Ты спрячешь меня? – удивляюсь я.
– А ты предпочтешь стать бонусной жертвой мероприятия?
Поджав губы, я убегаю в темное пространство. Лео закрывает проход. Я остаюсь в полной темноте и подсвечиваю телефоном дорогу, бьюсь то локтями, то бедрами о разный хлам вдоль стен, а когда вижу впереди свет, который просачивается сквозь щели, радуюсь и ускоряю шаг.
Очень зря.
Впереди лестница вниз. Я спотыкаюсь на ступеньках и падаю. Умудряюсь схватиться за перила, но все равно не удерживаюсь и при падении на пол ударяюсь коленом. Сначала я вскрикиваю от боли, а потом от того, что кто-то коснулся плеча.
– Сказал же быть аккуратнее, – протягивает Лео сочувственно.
Я сижу, держась за колено. Оно ноет и режет, и я сама едва сдерживаюсь, чтобы не зареветь. Моральная боль смешивается с физической. Коктейль из страданий бурлит и вскоре взорвется, но я не хочу, чтобы Лео пострадал от осколков бокала, ставшего чересчур тесным для моей дрянной судьбы.
– Напугал, – заявляю жалобно.
Шакал аккуратно поднимает меня. Когда он нащупывает в темноте мое тело, чтобы взять на руки, его ладонь касается места чуть выше ягодиц, где сосредоточены нервы, и от этого прикосновения внизу живота разносятся жаркие, пульсирующие волны. Я даже на секунду забываю о ранении.
Лео берет меня на руки и несет дальше.
– Обхвати крепче мою шею и пригнись, а то ударишься головой, – просит он.
Я слушаюсь и, несмотря на боль в ноге, с каким-то наслаждением вдыхаю осенний запах, смешанный с древесными духами и шоколадом. Этот аромат заставляет меня отключаться от мира.
Моя сладкая нирвана… как же я по тебе скучаю… и почему вселенная связала мое душевное спокойствие с жизнью подле убийцы?
– К-куда мы идем? – заикаясь, спрашиваю. – Ты выведешь меня на улицу?
– Не сегодня, – загадочно заявляет он.
Лицо адвоката так близко, что в просветах я вижу его эмоции. Лео насторожен и подавлен, но скрывает настроение за саркастичной маской.
– Тогда куда мы?
– В мою спальню.
– Нет!
Перед глазами вмиг возникает миллион воспоминаний… нет, нет, нельзя мне туда. Я с ума сойду.
– Боюсь, тебе придется остаться со мной, Хромик.
Глава 10
Я сова, она змея, вместе мы – шизосемья…
– Доброе утро, принцесса.
Ева переворачивается, отрывает голову от подушки и моргает, зевая. Золотые волосы растрепаны. Под глазами темные круги от черного карандаша. Губы после сна выглядят очень пухлыми, девушка еще и надувает их, соображая, где оказалась.
Потом она видит меня… и замирает.
Я сижу в кресле второй час. Не то чтобы мне нечем заняться – твою мать, какой там, по делам о шпионаже все сроки горят, но я так ждал возможности поговорить с Евой, что хожу над спящей красавицей с шести утра. Слишком много вопросов. А мой мозг устроен таким образом, что я не могу ни спать, ни есть, пока не найду ответ… ладно, с едой погорячился.
– Ты? – сочно-зеленые глаза Евы широко открываются.
– Я… – улыбаюсь с поклоном.
– Мы… – Она осекается, воображая что-то интересное, но не то, что на самом деле, затем проверяет присутствие
