Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева - Касаткина Елена
— Эт которого? — Волков скорчил безразличную гримасу, схватил недоеденный кусок колбасы и зашамкал челюстями.
— Да бабу убили, труп возле водонапорки нашли, слышал, наверное.
— Да так… краем уха… И чо там с кровью?
— Так он её «розочкой»… того… Но баба похоже, сопротивлялась и тоже нанесла ему ранения… Но там всё бензином залито… А Панамкина нос воротит… От тебя, Лисицын, бензином воняет… Воняет, понимаешь? А чем от меня должно вонять, ёптить? Шахматами? Всё ей не так, бороду вот отрастил для солидности, форма «бальбо» называется, думал, помягчеет… Так нет, даже не заметила, злыдня. А… — отмахнулся Лисицын. — Может, партейку в шиш-беш? Как в студенческие годы.
— Давай! — обрадовался Волков, вытирая руки о висящую на спинке стула тряпку. — Ставка — пятихатка за партию!
— Эээ… Ты же, Ильдарыч, чемпион, когда на кону бабки. Без штанов оставишь, я тебя знаю.
— А на интерес — какой интерес? — Волков поискал глазами что-то похожее на зубочистку и, не найдя подходящее, попытался вынуть застрявший в зубах обрывок колбасной оболочки длинным ногтем на мизинце. — Ну ладно, понизим ставки до стольника, идёт?
— Это дело! — довольно хрякнул Лисицын.
— Но учти, тебе придётся компенсировать недостачу моего интереса.
— Это чем ещё? — насторожился Лисицын.
— Будешь развлекать меня интересными историями.
— Да какие у нас тут в горах истории, Ильдарыч? Это у вас в столицах истории, а у нас всё больше так… нарушение техники безопасности. Хотя… Вот в апреле у нас интересное дело было. Двух девок звери съели…
— Ага, а говоришь, ничего интересного. — Волков убрал под стол пустую бутылку, отодвинул тарелку с колбасой и стаканы. — Давай тащи шиш-беш, сразимся по-взрослому.
Глава четвёртая
Над скучающим фонарём кокетливо кружат снежинки. Их спиральное вращение в блюзовом ритме заканчивается мягким приземлением на тропинку, ведущую в кафе «На склоне». Зябко. Но это снаружи, а внутри кафе тепло, по-утреннему уютно.
Столик у окна — место сбора «следственной группы». Время сбора назначено на 9:30, но после вчерашних возлияний подъём дался с трудом, он опоздал ненамного, всего на пятнадцать минут. Скинул куртку, плюхнулся на стул.
Дородная официантка с алым чубом поставила на стол огромное блюдо с пиццей и надменно посмотрела на Волкова.
— С чем пицца, красотуля? — осклабился судмедэксперт, продемонстрировав широкую прореху в зубах.
— С колбасой, — презрительно выплюнула официантка.
— О нет! — проныл Волков. — Только не с колбасой!
— А чем тебе колбаса не угодила? — удивился Сергеев.
— У меня от неё отрыжка, — скривился Волков и в подтверждение громко отрыгнул, вызвав резкий горловой смешок у «красотули».
— Нам больше достанется, — Лена пододвинула блюдо и подхватила лопаткой треугольник пиццы.
— Ты специально с колбасой заказала? — губы Волкова сжались в морщинистый узелок.
— Естественно, — Лена надкусила край пиццы и зажмурилась от удовольствия. — Не надо опаздывать.
— Ещё что-нибудь будете? — всё также презрительно поинтересовалась официантка, расправляя дугу плеч. Лежащая на животе грудь приподнялась, выпрашивая внимание.
— Что-нибудь на твой вкус, красотуля, — пропел голосом Робертино Лоретти Волков, хмелея от вида мясистых бугорков над своей головой.
Официантка фыркнула и, вильнув тазом, продефилировала на кухню.
— Ну раз ты, Игорь, пиццу не будешь, то с тебя и начнём. Рассказывай, что тебе удалось выяснить.
Волков отодвинул воротник исландского свитера, поскрёб подбородок.
— Готовь должок, Рязанцева, так как мне удалось выудить из Лисицина столько, что тебе вовек со мной не рассчитаться.
— Да ну? — Лена недоверчиво приподняла бровь, но пиццу отложила.
— А то! — Расчёсанный подбородок краснел бурым пятном. Оттянув сильней воротник, Волков нырнул в горловину и быстро стянул с себя свитер, сопровождая это треском статического электричества. — Записывать будешь или так запомнишь?
— Запомню, — хохотнула Лена. Вид наэлектризованно-колосящихся над плешивой макушкой волос судмедэксперта мешал настроиться на серьёзный лад. — Рассказывай уже.
— Значит, по нашей жертве… — Волков прокашлялся и продолжил: — По заверению Лисицина колото-резанных на теле восемь, а не одиннадцать, как утверждалось ранее, и наносились они «розочкой».
— Битой бутылкой? — Сергеев тоже отложил свой кусок.
— Ну да… Все раны в области шеи и головы. Перед этим отколошматил он её — будь здоров, живого места нет. По предварительным данным, убийца напал с целью изнасилования. Одежды на жертве не было, нижнее бельё разорвано, но что-то пошло не так. Жертва сопротивлялась, и, судя по следам крови, не соответствующей группе крови жертвы, ей таки удалось нанести ему ранения. Причём достаточно сильные, судя по количеству этой самой крови в башне. И вот что ещё странно — убийца залил тело и пол кирпичной будки бензином, но ничего не указывает на попытку поджога. Видимо, цель была другая.
— Хм, а зачем тогда?
— Чтобы сбить со следа поисковых собак, — предположил Вадим.
— Так собак не было.
— Убийца об этом мог и не знать.
— Ну да, — Лена задумалась, — или всё-таки хотел поджечь, но не успел, понял что «засветится», или услышал шум поисковых групп.
— На самом деле нашли её не в будке, убийца оттащил тело подальше в лес и присыпал снегом, картину преступления восстановили по следам волочения, которые и привели к водонапорной башне.
— Так… — Зеленые глаза стали ярче, а межбровная морщинка глубже. — Картина преступления более-менее вырисовывается. Гуля сошла с тропы здоровья и пошла через опасный участок в сторону Бадукских озёр… Буклет, который был в книге, заинтересовал её не просто так. Она очень хотела ребёнка, но у неё никак не получалось забеременеть, она думала, что бесплодна, а в буклете как раз говорится про мечты и желания, которые якобы исполняются, если искупаться в чаше Желаний, а чаша Здоровья избавляет от болезней, которые не подвластны врачам. Я это точно помню. Только я скептически отнеслась к такой рекламе, а Гуля «клюнула». Это было видно по её вспыхнувшему интересом взгляду. Я пыталась её отговорить, но она поступила по-своему.
— Ваша кесадилья! — Официантка поставила перед Волковым круглый деревянный поднос с треугольниками румяной лепёшки, сочащимися плавленой сырно-куриной начинкой. Горка зелени и две плошки с белым и красным соусами дополняли креативный натюрморт.
— Ооо! — пропел Волков и посмотрел на официантку глазами благодарной собаки. — Моя ты прелесть!
Поджав губы, официантка фыркнула и завихляла бёдрами в сторону кухни.
— А?! — Волков дернул подбородком, указывая Рязанцевой на живописное блюдо. — Как подала, а?
— По Гуле всё?
— Мало, что ли? — Волков подхватил треугольник и поднёс ко рту. Отодвинул. — А насчёт бесплодия… Так она это… Того…
— Чего того? — Сергеев с завистью смотрел на застывшую в руках Волкова лепёшку, из которой по ребру ладони тонкой струйкой стекала томатная начинка.
— У неё три недели беременности.
— Ох! — Лена вскинула руки и прижала ладони к щекам. В наступившей паузе даже Волков перестал жевать. Так и сидел с набитым ртом и глядел на Лену, словно ждал команду. — Так вот почему Ванда сказала, что он убил четверых… Господи, и зачем я только дала ей этот чёртов буклет.
Решив, что уже можно, Волков быстро захрустел сочной лепёшкой.
— Четверых? Ты про студенток? Думаешь, эти преступления как-то связаны? — голодный взгляд Сергеева переместился с дымящейся ароматом кесадильи на остывшую пиццу. Мучившее желание что-нибудь съесть было явно не в пользу последней.
— Не знаю… Ванда сказала, что убийца один и находится он среди нас.
— Она вроде не в себе. — Вадим разочарованно вздохнул и оторвал кусок от остывшей пиццы.
— Она дочь шаманки. Наверное, они все немного не в себе. Но я думаю, доверять её словам можно. — Лена сердито посмотрела на Вадима. — Как ты можешь есть после услышанного?
